— Нет, — сказала Сибилла, — мне нужно нянчить малышку. Поди посмотри на лошадей; может быть, и я поеду с тобой на охоту, если для меня найдётся подходящий конь.
— Хорошо, — сказал Ги, довольный. Она больше не сердится на него. Он запустил пальцы в волосы жены; внезапно ему захотелось заняться с ней любовью, просто ради того, чтобы лишний раз доказать, что она принадлежит ему. Но она склонилась над дочерью, а Ги опасался вставать между нею и малышкой.
— Я люблю тебя, — сказал он и, поцеловав её в макушку, вышел.
«Я ошиблась, — думала Сибилла, — я вышла замуж не за того человека».
Когда Ги ушёл, она села на пол опочивальни и начала играть с малышкой, которая как раз училась сидеть без посторонней помощи. Сибилла научила её незатейливой игре: девочка закрывала глаза руками, а мать делала вид, что ищет её.
— Где же моя Жоли? Ох, да где же она?
Спрятав личико в ладонях, девочка забулькала от удовольствия. Сибилла притворилась, что ищет её под подушкой.
Ги дал ей эту крохотную девочку; за одно это она всегда будет любить его. Порой Сибилла думала, что Жоли куда дороже всего Королевства Иерусалимского, и она с радостью отказалась бы от титула королевы, только бы остаться просто матерью Жоли.
Нет, именно ради Жоли она будет королевой и принесёт Иерусалиму мир. Если Ги разочаровал её, есть и другие средства. Господь не допустит её поражения; Господь покроет её промахи.
Вошла Алис, качая головой.
— Думаю, сегодня мы останемся голодными — вот и всё.
Сибилла как раз «нашла» Жоли, укрывшуюся за собственными ладошками, и теперь они вместе переживали радость воссоединения: девочка курлыкала, смеялась и карабкалась на руки к матери. Сибилла поцеловала её шелковистую головку. Понемногу до неё дошло, что Алис всё ещё вне себя.
— В чём дело?
— Я не могу выйти распорядиться об ужине. Стоит мне ступить за дверь, как на меня бросаются эти люди. — Алис тяжело плюхнулась на табурет, лицо её горело пунцовым румянцем. — Одного из них я ткнула ножницами, Богом клянусь, Сибилла, я это сделала!
— Неплохо для тебя, — одобрила Сибилла.
Алис со всей силы ударила кулаком по колену.
— Нет! Я не желаю делать ничего подобного! — Вдруг её глаза наполнились слезами. — Я больше не выйду за дверь, Сибилла. Не выйду, пока это всё не закончится.
— Ну хорошо, — сказала Сибилла, удивлённая её вспышкой. — Пошлём пажей.
И подхватила Жоли на руки, баюкая её в колыбели своей любви.
Настал вечер; начался совет, ради которого они все и прибыли в этот замок. Ги де Лузиньян опёрся на спинку двойного кресла, которое чуть позже с ним разделит жена, и разглядывал людей, заполнявших небольшой зал. Здесь была половина всех влиятельных людей Святой Земли, и все они вращались вокруг него, точно планеты. Что бы он ни говорил, они слушали. Он сидел на почётном месте, и все остальные сидели ниже: старики, знатные властители, солдаты, воевавшие здесь десятилетиями. Слуги неслись опрометью при малейшем его кивке. Стоило ему поднять палец, и все кланялись.
Его это не переставало удивлять. Он любил Сибиллу, она была умна и красива и родила ему дочурку, которую он обожал, но Сибилла теперь даже не была наследницей иерусалимского трона. Смерть её брата не столько расчистила ей дорогу к трону, сколько возвела новые преграды. И тем не менее все эти люди льстили ему так, словно он завтра станет королём.
Маршал тамплиеров де Ридфор, сидевший рядом с ним, спросил:
— Скоро ли принцесса окажет нам честь своим появлением?
— Она будет ужинать с нами, — ответил Ги. В зал входил дядя его жены, Жослен де Куртенэ. Он приехал в Монжисор после обеда, с такой многочисленной свитой, что для неё не нашлось места в замке — его людям пришлось занять деревню, выставив крестьян ночевать в поле. Жослен де Куртенэ был точно такой же, как Керак, шумное толстое ничтожество в атласном камзоле, и Ги не мог понять, почему это все придают ему так много значения.
С усилием неся свой обильный жир, пыхтя и отдуваясь, Жослен дошёл до своего места за столом и остановился за спинкой кресла, посматривая по сторонам. Ги обогнул резной подлокотник двойного кресла и сел, и тогда уселись и остальные. В дальнем конце зала кишели те, кому не было места за столами, простые рыцари и прихлебалы знатных гостей, и там, в который уже раз, вспыхнула драка. Ги едва заметно покачал головой. Керак даже здесь не может навести порядок; и отчего это только все его побаиваются? Он откинулся в кресле, наблюдая, как Жиль из Керака и его люди пинками разгоняют дерущихся.
И тут в зал вошла его жена.
Она никого не послала вперёд объявить о своём приходе. Она просто вошла и остановилась у входа до тех пор, пока все присутствующие в зале не осознали, что она здесь, и не повернулись к ней. Тотчас всё стихло. Даже лорды приподнялись в своих креслах; многие из людей рангом помельче опустились перед ней на одно колено.
Принцесса помедлила ещё мгновение. На ней было длинное платье из голубого шёлка с пышной складчатой юбкой и коротенькая бархатная синяя курточка, покрытая затейливым серебряным шитьём. Волосы её были подобраны в серебряную сетку. Вид жены всегда радовал Ги, а сейчас она мгновенно утихомирила буйный зал; одним своим появлением она добилась мира и покоя, какого люди Керака не добились бы и со всеми мечами христианского мира. Принцесса была красивейшей женщиной в мире, и Ги чувствовал себя королём уже потому, что она принадлежала ему. С гордым видом он вышел навстречу, чтобы провести её на почётное место за столом.
Де Ридфор швырнул обгрызенную кость на блюдо и вытер жирные пальцы о салфетку; хотя замок был тесен и непригляден, еда здесь оказалась неплохой, а вино — так просто отменным. Он повернулся к сидевшему слева от него Ги де Лузиньяну, чтобы похвалить его кухню, но граф Яффа, как всегда, не сводил глаз со своей жены, а потому был плохим собеседником.
Тогда маршал тамплиеров повернулся к дяде принцессы, Жослену де Куртенэ, который сидел справа.
— Превосходная еда, — заметил он.
Жослен уже завершил трапезу. Он сидел тяжело обмякнув в кресле, и его брюхо громоздилось перед ним, точно мешок с кубышкой скупца.
— Чертовски превосходная. Спасибо Агнес — это она подбирала прислугу.
— Жаль, что она уехала. — Де Ридфор всегда много узнавал от Агнес — ей были известны мельчайшие подробности из жизни королевства.
Жослен пожал плечами:
— Возможно. Жаль, что Сибилла не уехала и не предоставила мужские разговоры мужчинам.
Де Ридфор рассмеялся. Взгляд его вновь скользнул к двойному креслу, стоявшему выше прочих, и он повысил голос, окликая Керака, сидевшего по другую сторону от графа Яффы и его жены:
— Милорд Керак, ты намерен соблюдать недавнее перемирие?
Керак опёрся локтями о стол:
— Я не могу вести две войны разом. Вопрос в том, что мы собираемся делать с Триполи?
Жослен рыгнул.
— Только не при Сибилле. К чему наводить скуку на дам? — Он помахал рукой, и один из пажей поспешил принести ему кубок с вином.
— Вовсе нет, — отозвалась Сибилла и, повернувшись, в упор поглядела на Керака. — С какой стати, мой лорд, ты хочешь что-то делать с Триполи?
Лицо Керака побагровело. Он подался вперёд, вытянул шею, чтобы разглядеть за её спиной де Ридфора и Жослена.
— Я говорю, что нам нужно собрать войско и ударить по нему, пока он не опередил нас.
Жослен что-то проворчал себе под нос; де Ридфор быстро огляделся, желая понять, кто ещё мог это услышать. Наконец Жослен сказал:
— У него сейчас очень прочное положение.
Принцесса повысила голос:
— Ты хочешь сказать, что вы действительно обдумывали подобный ход?
Толстые губы Керака скривила презрительная ухмылка.
— А тебе это не по нутру, верно? Потому-то женщины и не могут править.
— Послушай, Сибилла... — начал Ги.
Принцесса словно не услышала его; она выпрямилась в кресле, её взгляд вонзился в Керака словно меч.
— Я бы скорее прислушалась к твоему мнению на этот счёт, милорд, если бы ты не терпел поражение за поражением.
Де Ридфор моргнул, застигнутый врасплох храбростью слабой женщины. Кроме того, она говорила правду, и это тоже произвело на него впечатление. Ги схватил жену за руку. Де Ридфор подался вперёд, чтобы видеть лицо Волка; весь зал притих, вслушиваясь в этот спор. Керак презрительно фыркнул.
— Будь ты мужчиной, — сказал он, — получила бы оплеуху за такие слова.
Де Ридфор повысил голос:
— Клянусь, мой лорд, — если б ты решил это сделать, тебе пришлось бы сначала справиться со мной!
Несколько человек в зале вразнобой посдержали его.
— Я не позволю говорить о нападении на кузена Триполи, как бы плохо он ни обходился со мной, — сказала Сибилла. — Подобные разговоры только ослабляют всех нас.
— А где сейчас Триполи? — спросил Жослен.
— На севере, — ответил де Ридфор, — и, как утверждает Эдесса, он очень силён. Вопрос скорее не в том, что мы можем с ним сделать, а в том, что он может сделать с нами.
— Ты думаешь, он может напасть на нас? — спросила Сибилла.
Жослен сплёл пальцы на своём объёмистом брюхе.
— Никогда. Это бы ему слишком дорого обошлось. — Он снова негромко рыгнул.
Де Ридфор рассмеялся. Ги де Лузиньян откинулся на высокую спинку кресла — он явно скучал. Его жена сидела прямо, сложив на коленях узкие длинные ладони, и уже готова была заговорить, когда в зал вошёл слуга и торопливо прошёл вдоль стола прямо к ней.
— Принцесса, госпожа моя, малышка плачет, и её никак не успокоить.
Принцесса сидела всё так же прямо, глядя перед собой, но теперь между её бровями появилась чуть заметная морщинка. Она колебалась лишь мгновение. Повернувшись к Яффе, она сказала:
— Я должна идти. Увидимся позже. Милорды, спокойной ночи.
Она поднялась, вынудив их всех вскочить, и, покуда не исчезла за дверями зала, все взгляды были прикованы к ней.