Увы, от него пока еще многое скрывали.
Факельное шествие закончилось в низком склепе. Ряды колонн как бы подпирали потолок, хотя он был монолитен со стенами, так как склеп высечен был в гранитной толще, а сами колонны стояли на спинах лежавших сфинксов, тоже гранитных. У дальней стены — мраморный саркофаг, рядом с которым на невысокой подставке едва светится фонарик, знакомый по первому испытанию.
Глава иерофантов предлагает с торжеством в голосе:
— Ложись в этот саркофаг и ожидай появления света. В эту ночь ты должен, переступив порог Озириса, достичь вершины самообладания.
Иисус безропотен. Он, молча, исполняет волю Главы иерофантов. Тот величественно благословляет его, а иерофанты, низко поклонившись брату своему, кому предстоит величайшее из испытаний, покидают склеп.
Тишина гробовая. Леденит мрамор саркофага. Фонарик едва теплится. Вот и он погас. Холод становится еще более пронизывающим. И мысли столь же холодно-пронизывающие: чего ради все это?! Разве плохо было бы жить в отчем доме, а то и построить свой в облюбованном месте горной долины, похожей на рай земной?! Оставаясь семейным ессеем, мирно трудиться на своей земле и пользоваться ее щедрыми плодами. А сняв с себя обет воздержания, с благословения старейшин жениться вот на такой знойной, как нубийка, деве и приумножать ветви родового древа Давидова?!
Опрометчивое решение принял он там, в пещере искушения, когда было предоставлено ему право выбирать свою судьбу своей волей.
Несчастный! Он не ведал, хотя и намекали ему на печальный конец его подвижничества, что его судьба давно уже решена в пещере Авраама и что он в цепких руках Великих Посвященных жрецов, брахманов, волхвов. Он видел сейчас два выхода для себя: встать из саркофага и поспешно покинуть склеп, либо отдаться воле Яхве и воле Великого Творца. Он думал. Он прикидывал…
Покинуть склеп проще простого, но что тогда его ждет?! Рабство до гроба в Храме Солнца. Подносить факелы иерофантам? Нет и — нет!
Если же преодолеть и этот рубеж на пути очередной ступени Великого Посвящения, тогда не превратятся в лишний хлам полученные знания и умения, как у ессеев, так и у египетских жрецов.
Вновь в мыслях изречение пророка Исайи:
«Он узрит потомство долговечное и воля Господня будет исполняться рукою Его… Посему дам я Ему честь между великими, и с сильными будет делить добычу, за то, что предал душу Свою на смерть, и к злодеям причтен был, тогда как Он понес на Себе грех многих и за преступников сделался ходатаем».
Впереди неведомое, но значимое, и нужно без колебаний идти вперед — таков был окончательный вывод коченеющего Иисуса. И он напряг свою волю, убеждая себя, что ему тепло, даже жарко.
Силой духа он одолел холод, и тут, словно кто-то извне следил за его душевным борением, потянуло в склепе теплым ветерком и склеп наполнился совершенно незнакомым Иисусу запахом — приятным, успокаивающим. Мысли Иисуса становились все более и более тягучими и удивительно покойными. Он уходил в забытье. Глубокое. Летаргическое.
И вдруг — блестящая точка в бескрайности. Она стремительно приближается, рассекая космический мрак. Вот уже хорошо видна звезда о пяти концах, от каждого из которых струятся радуги. Яркие. С четкими гранями всех цветов.
Ближе и ближе звезда со всполохами магического света. И вот эти всполохи, ширясь и теряя радужность, превращаются уже в единое белое и слепящее. Это — Солнце. И оно не только освещает все окрест, но и втягивает Иисуса в свою раскаленную белизну. В самый ее центр, словно собирается испепелить его, дерзнувшего познать Священную Истину. Но время идет, необыкновенный жар не причиняет Иисусу никакого вреда, наоборот, Иисус весь словно наливается предчувствием того, что вот-вот откроется ему Небесная Истина, которую принесла с собой звезда надежды и бессмертия.
Увы, в мгновение ока все исчезло, и вновь наступил мрак. Рубеж, отделяющий от Небесной Истины, не преодолен. Разочарование и безвольность в душе у Иисуса.
Миг или час, или вечность в кромешной тьме, и вдруг в этой самой мгле появляется бутон нераскрывшейся розы. Вот лепестки бутона, словно наделенные жизнью, начинают распускаться, открывая ярко-красную чашечку.
«Цветок Изиды! Ее Роза Мудрости! Бессмертная Любовь ее сердца!»
На Розу наплывает облако. Вот облако это обволакивает и лежащего в саркофаге Иисуса. Он благоухает ароматом любви, оно ласково-теплое. И — чудо! В облаке — Изида! Сияющая. В ее руке — свиток папируса. Голосом, полным нежности и материнского тепла, она говорит:
— Я — твоя невидимая сестра. Я — твоя божественная душа. А вот это — книга твоей жизни. В ней повесть о твоих прошлых существованиях и еще — белые страницы будущих жизней. Настанет день, когда я разверну их перед тобой. Уже с начертанными судьбами. И помни всегда: я откликнусь на твой зов, когда ты позовешь меня…
Взгляд Изиды небесно-нежный, и Иисус видит в этом взгляде обещание божественного слияния с космическим миром, эфиром, где блаженствуют боги.
Свершилось! Ему дано познание Священной Истины! Он торжествует и… просыпается. Взволнованный. Ликующий душой.
Словно ждал именно этого момента иерофант у входа в склеп. Величественной поступью он подошел к саркофагу и подал руку Иисусу.
— Обопрись о мою руку и вставай. Ты воскрес в новой жизни. Иди вместе со мной на собрание Посвященных в зал Изиды. Ты расскажешь нам о видениях своих, если они посетили тебя.
Иисус пересказал все, не скрыв даже первоначального искушения. Когда же он окончил свою исповедь смерти и возрождения, Глава иерофантов произнес то самое слово, какое первым пришло на ум Иисусу, когда Изида обогрела его небесно-нежным взглядом:
— Свершилось!
Это было сказано Великим Посвященным так, словно произошло величайшее событие не только для Храма Солнца, но и для всей необъятной земли.
— Озирис поручил тебя супруге и сестре своей, и она, восприняв это поручение всем сердцем, приняла тебя. Ты — Великий Проповедник!
Иерофанты, чинно стоявшие у ног Изиды с факелами в руках, при этих словах своего Главы повернулись лицами к Изиде и троекратно прокричали:
— Слава! Слава! Слава!
Каждую свою славицу они сопровождали поднятием рук с факелами и их размахиванием, как бы символизирующим торжество Света и Добра, начавших свой путь по земле с того самого момента, когда Посланец Великого Творца Божественный Разум повелел Раме (он же египетский Озирис, он же греческий Дионис согласно преданиям Элевзийским) вручить Чашу Жизни и Любви женщине, а Свет Солнца — мужчине, чтобы священный огонь Божественного Духа возжег духовную силу арийских народов. Новый Великий Посвященный — еще один шаг к торжеству Света и Справедливости на всей земле.
Когда славица Изиде, а через нее и Озирису, окончилась и иерофанты вновь повернулись лицом к Иисусу, их Глава, Великий Посвященный, продолжил:
— Мы преклоняем перед тобой колени и возводим тебя в пятую степень Великого Посвящения.
Иисус с трепетом воспринял эти слова, и молнией пронзила его надежда наконец-то получить право вернуться домой и начать проповедовать в своем родном крае. Однако услышал не то, что ему так нестерпимо хотелось услышать.
— Но чтобы стать Великим Проповедником, тебе еще предстоит пройти две ступени к шестой и седьмой степени. Твой дальнейший путь — в Индию. К Брахманам Мудрым, чтобы познать у них все тайны Вед.
Вот так! Не ты вправе выбирать свою судьбу, как сказал ему Глава тайного центра Ессеев на церемонии возведения его в четвертую степень Великого Посвященного, а за тебя уже решено все.
Выходило, что домой он попадет только через несколько лет. И попадет ли вообще? Возможно, определено уже за него и то место, где ему проповедовать?
Нет! Такого не будет! Он согласится на семь степеней Великого Посвящения, но проповедовать станет лишь своему народу, начав с Галилеи.
«Никакие силы не изменят моего решения! Оно твердо как гранит!»
Глава иерофантов тем временем продолжал:
Мы в молитвах попросим Великого Творца посуху идти ли тебе к брахманам или водой плыть. Он даст нам знак через знамение.
У белых жрецов
Плавание прошло спокойно. Корабль бежал прытко, словно гам Господь надувал паруса в меру упругим и всегда попутным ветром. Миновав Аденский залив, пополнились пресной водой и провизией, затем — снова вперед. Капитан поначалу взял мористей, чтобы обойти с юга Мальдивские острова, но тут ветер как будто заупрямился, пришлось галсировать, и тогда он попросил сонета у главного своего пассажира:
— Я опасаюсь идти проливом между Лаккадивскими и Мальдивскими островами. Там корабль могут захватить морские разбойники, а нас они продадут в рабство. Ветер же дует как раз в том направлении. Рассуди, Великий Посвященный.
— Держи курс на мыс Кумари. Не обходи и Шри-Ланку.
— Как?! Полкский пролив — самое разбойное место!
— Господь убережет нас от злой напасти.
Капитан хотя и пожал плечами, но в душе несказанно обрадовался: более чем на неделю сократится плавание, а это значит, что купцы, везущие свой груз на паруснике, расплатятся щедрее уговора, да и провизия останется, что тоже даст дополнительный доход.
Без великого опасения капитан изменил курс, тем более что слуги Великого Посвященного (капитан, естественно, не знал об их истинном лице) подтвердили слова своего господина:
— Его волей отведена будет всякая угроза. Он — под дланью Господа своего.
И это было похоже на правду: стоило капитану направить корабль на мыс Кумари, как ветер, словно получив приказ набрать нужную силу, бодро погнал парусник к цели. Вроде бы и впрямь боги благословляли именно этот курс.
На всем пути ветер не изменял ни направление, ни силу, когда же проплывали разбойные места, Иисус неподвижно стоял на палубе часами. Рядом с ним неизменно находились и его слуги. Их тройная воля, их душевная сила оберегали парусник от зла.
Вот и устье Ганга. В какой из рукавов дельты входить — выбор купцов. После короткого совета они определили: к пристаням Дакки.