— Родители. Меня редко кормили дома, — выключив кран и вытерев руки полотенцем, она подошла к кофеварке и налила кофе в приготовленные для этого заранее кружки, — Когда доставалась какая–то еда, я была так голодна, что ела руками.
Я принялся изучать её лицо, когда она села на высокий табурет рядом со мной. Её глаза заволокло грустной дымкой, и она одарила меня вымученной улыбкой.
— Ратмир этого терпеть не мог, — тихо сказала она, потупив взгляд, — Постоянно переучивал, но привычка — вторая натура, кажется, так говорят.
Кивнув, я потянулся к своей кружке и отпил щедрый глоток. Положив локти на стол, я постучал кончиками пальцев по столешнице.
— Какие у тебя дела в Питере?
Сладкая судорожно вздохнула, и отвернулась к окну, обхватив свою кружку тонкими пальчиками.
— Людмила Соколова, — коротко сказала она, и я нахмурился, — Жена Михаила. Я общаюсь с ней.
— Чувствуешь вину?
— Немного.
— Почему немного?
Оля пожала плечами, а потом снова заговорила:
— Соколов был не плохим человеком, если конечно об окружении Ратмира можно такое сказать, — коротко усмехнувшись, она медленно отпила свой кофе, — Он помог мне, хотя мог этого не делать. Я могу курить в доме? — спросила она, переводя тему.
— Можешь, — я допил свой кофе и встал, чтобы убрать посуду, — Я заберу твою сумку из машины и отнесу её наверх. Как твоё плечо?
— Нормально. Я уберу здесь, — Оля медленно моргнула, проследив за моими телодвижениями.
— Договорились.
Взяв ключи от её машины с кухонного островка, я вышел из кухни, а затем и из дома. На улице было прохладно, и тёмные тучи подсказали мне, что лето в Питере закончилось. Пока я шёл к машине и обратно, начало мелко накрапывать.
Из кухни доносился приглушённый голос Ольги. Вспомнив разговор с загадочным «другом» Артёмом, я навострил уши и прислушался, застыв перед лестницей.
— Я не уверена, что успею. Послушай, я всё сделала, — она замолчала, — Ляль, не кипятись, он признается. Какой психолог? — пауза, — А, ты об этом. У него есть видео, — опять молчание и судорожный вздох, а потом тихие шаги по полу, — Да, этот подонок снимал детей на видео. Да, я уверена. Найдите их, — шаги продолжались: туда–сюда, туда–сюда, — Так сделай что–нибудь и раздобудь ордер на обыск! — Сладкая перешла на крик, а потом снова притихла, — Ляль, послушай меня — я могу не вернуться, — вот тут мой рот удивлённо приоткрылся.
Что значит: «Я могу не вернуться»?
Разговор тем временем продолжался:
— Найдите видео. Покажите их любому детскому психологу, и он подтвердит, что детей принуждали, — снова вздох, — Да. Действуй. Пока.
В кухне что–то с грохотом разбилось, а потом послышалось смачное ругательство. Я моргнул и медленно поставил сумку на первую ступеньку лестницы, а затем сделал несколько шагов и появился в арке.
Оля стояла, опираясь руками о столешницу, и раскачивалась вверх–вниз на носках. От этих движений её голова тихо билась об угол верхнего шкафчика кухонного гарнитура.
— Сладкая? — осторожно произнёс я, не решаясь подойти ближе, — Всё в порядке?
Она медленно выпрямилась и повернулась. Кивнув, она обхватила себя руками и откинула голову назад, снова ударившись о шкаф.
— Работа. Тяжёлый случай.
— Ты ведь работаешь с детьми, да? — я всё–таки шагнул на кухню и обошёл остров, чтобы встать перед ней.
Прикрыв глаза, она снова кивнула.
— Насилие?
Снова кивок.
— Ясно, — отрезал я, погладив её родинку большим пальцем, — Хочешь чего–нибудь выпить?
— Нет, — не открывая глаз, ответила она, — Поцелуй меня.
От этой просьбы я слегка опешил. Не то, что я был против, но она сама впервые попросила меня о чём–то подобном.
Стараясь двигаться как можно медленнее, чтобы не спугнуть её, я приблизился вплотную и наклонился над ней. Глаза Ольга так и не открыла, даже чуть нахмурилась, когда моё лицо застыло в сантиметре от неё.
— Ты побыстрее можешь? — тихо шепнула она.
Мои губы сами собой скривились в усмешке, и я провёл ими по её щеке и своей любимой родинке. Оля судорожно вздохнула и убрала руки с груди, положив их на мои плечи.
— Лазарев, не тормози, — фыркнула она, повернув голову.
Мой рот накрыл её, и я осторожно, по глоточку, начал пить её вкус. Сладкие розы и соль, странное сочетание, дурманящее, кружащее голову и сводящее с ума. Одной рукой я обхватил её талию, а другой провёл по лицу и шее, ощущая, как под моими пальцами расцветают крупные мурашки и тонкие светлые волоски встают дыбом.
Она осторожно прижалась ко мне и чуть запрокинула голову, впуская мой язык в свой рот. От этого в моём мозгу что–то выключилось, и я рывком оторвал её от пола и усадил на столешницу. Острые коленки прижались к моему возбуждённому члену, и я просунул бедро между ними, раздвигая её ноги.
Сладкая что–то промычала в мой рот, и я приоткрыл глаза. Она хмурилась, но не отрывала своих губ от моих, как будто не хотела отпускать. Я провёл ладонью по её обнажённому бедру, которое так выигрышно выглядывало из–под выреза юбки. Моя рука, покоящаяся на её талии начала вытаскивать блузку, а потом самым наглым образом прошмыгнула под тонкую ткань. Пальцы нащупали тёплую кожу, стали пробираться выше, пока я не почувствовал тонкие выступающие линии.
— Стоп, — Ольга резко отстранилась и оттолкнула мои плечи, — Хватит.
Её голос дрожал, но был холодным. Я отступил на шаг, сжав руки в кулаки и послушно кивнул:
— Как скажешь. Можно вопрос?
Спрыгнув на пол, Сладкая поправила свою юбку и одёрнула смятую блузку.
— Валяй, — наигранно небрежно бросила она.
— Что это был за рисунок?
Она резко вдохнула воздух и со свистом его выдохнула. Покачав головой, Оля прошла мимо меня и уже у самого выхода из кухни тихо бросила:
— Крылья. Я хотела, чтобы у меня были крылья.
Глава 21
Сегодня кому–то говорят: «До свиданья!»
Завтра скажут: «Прощай навсегда!»
Заалеет сердечная рана.
Завтра кто–то, вернувшись домой,
Застанет в руинах свои города,
Кто–то сорвётся с высокого крана.
— Привет, Люсь, — я вошла в крошечную прихожую однокомнатной квартиры на Хасанской улице и осторожно сняла туфли, стараясь лишний раз не шуметь, — Спит?
Люда кивнула и протянула руки для объятий. Похлопав её по спине, я мягко отстранилась.
— Пошли на кухню, я суп варю, — шепнула она.
Я всунула свои ноги в мягкие тапочки, и крадучись пошла за ней следом, окидывая крохотную однушку хмурым взглядом. Мебель была убогая, местами потёртая, полы противно скрипели и обои пожелтели от старости. В кухне царил привычный порядок и стоял аромат куриного бульона, который тонкой струйкой уходил в приоткрытое окно. Радует, что хозяин этой квартиры хотя бы поставил пластиковые стеклопакеты.
— Ты надолго в Питере? — тихо сказала хозяйка скромного жилища, помешивая на плите то, что так приятно пахло.
— Не очень, — я уселась на шаткий стул и убрала волосы за уши, — Как ваши дела?
— Да ничего, потихоньку. Вчера снова обзванивала детские сады, чтобы куда–нибудь пристроить Даньку. Мест нет, — она глубоко вздыхает, — Дай Бог, если к двум годам возьмут, а так не раньше трёх попадёт в городской.
— Совсем туго с деньгами? — осторожно спрашиваю я, изучая её затылок исподлобья.
— Терпимо. Репетиторством подрабатываю, но с Данькой тяжело — отвлекает.
— Ты на дому?
— Да, — Людмила отхлебнула супа из ложки и поморщилась, — Соли мало.
— Что кашеваришь–то?
— Суп с клёцками. Данькин любимый. И дёшево, — всё это она проговорила, отойдя от плиты и высыпая муку в небольшую пластмассовую чашку.
Туда же разбилось одно яйцо и залилось полстакана воды. Люся принялась размешивать тесто, повернувшись ко мне.
— А ты как? — спросила она, с улыбкой.
— Нормально.
— Ты в гостинице остановилась? — она пристально меня разглядывала, не переставая активно работать рукой.
— Нет, — я запнулась, ища подходящее слово, — У друга.
— Друга? — Люська вскинула бровь и улыбнулась, — И как зовут твоего друга?
Я замолчала, уставившись глазами на кончики своих ногтей, с которых начал отколупываться чёрный лак. Затем я подняла глаза, и ответила:
— Игорь.
— Хорошее имя, — Люся кивнула и отставила чашку. Взяв ту же столовую ложку, которой она размешивала суп, она запустила её в тесто, а потом начала лить его тонкой струйкой в кастрюлю, — Сильное.
— Что оно означает? — вкрадчиво спросила я, зная её страсть к толкованию имён.
— Игорь? Имя старорусское, образовано от двух слов: «Иго» и «Рь».
— «Иго» звучит знакомо, — промычала я, нахмурившись, — А «Рь» — это что?
Люська коротко хмыкнула:
— «Рь» — это решение. Сила воли, сила духа. В данном сочетании оно усиливает значение первого слова, — Люда вздохнула и полуобернулась ко мне с лёгкой улыбкой, — Я думаю, что твой друг из той породы людей, которые никогда не останавливаются, пока не получают желаемое.
— Да, звучит знакомо, — промычала я, — А какое точное значение у слова «Иго»?
— Угнетающая, порабощающая сила — дословно. Рабство, бремя, — я удивлённо округлила глаза, но Люся не увидела этого и снова попробовала суп, — Но в значении имени это немного искажается.
— Каким образом?
— Ну, вряд ли в наше время можно быть рабовладельцем, — она хмыкнула, а я судорожно сглотнула, — Но, у него, например, может быть страсть всё контролировать и подчинять себе. Продумывать каждый шаг и следовать чёткому плану. Такой человек — хороший руководитель и люди готовы идти за ним, — выключив плиту, она обратилась ко мне, — Будешь?
Я кивнула, и продолжила допрос:
— Люсь, а что ты знаешь об имени Ратмир? — осторожно спросила я, не в силах совладать с любопытством.
— Редкое, но красивое. Хорошее очень. «Рать» и «Мир».