А в Германии, порой, просто даже времени не хватало на ненужное и бесцельное общение. Если она хочет сниматься в немецких фильмах, а Ольга этого очень хотела, то нужно было как можно быстрее в совершенстве овладеть языком. И не просто стандартным общением, а желательно знать и уметь применять различные немецкие акценты. Артист должен быть профессионалом во всём!
В артистический мир Берлина ей пришлось пробиваться самой. Далеко не сразу, но это удалось — помог несомненный талант и истинно русская сила творчества. Начав с маленьких эпизодических ролей, актриса со временем превратилась в звезду мировой величины. Чехову снимали не только в Германии, но и во Франции, Австрии, Чехословакии, на Балканах и даже в Голливуде.
Между тем оставшийся в Москве начальник КРО Артузов о своей «крестнице» не забыл. И когда летом 1923 года его старая знакомая Лариса Рейснер собиралась ехать в Германию, где при содействии Четвёртого разведывательного управления Красной Армии и агентуры ОГПУ сионистский Коминтерн готовил вооружённое восстание, Артузов снабдил её адресом Ольги Чеховой.
Для Рейснер это было более чем кстати, поскольку в Берлин она ехала по поддельным документам и надо было как-то решать проблему с жильём. Да и чекисту такая проверочная комбинация давала возможность оценить, насколько виртуально завербованная Чехова может быть полезна его ведомству в будущем.
Приехав в Берлин, Рейснер сразу же отправилась на Клюкштрассе к Чеховой, и та без лишних расспросов поселила у себя обаятельную «журналистку», заявившую с порога, что «не хочет ночевать в тростниках, потому что боится комаров».
Отношения между Ольгой и Ларисой, судя по всему, сложились довольно хорошие, так как, вернувшись из Германии после подавления попытки вооружённого восстания, Рейснер с восторгом докладывала Артузову:
— А твоя артисточка молодец, не робкого десятка.
— Она в чём-то себя проявила? — поинтересовался чекист.
— Когда в Гамбурге начались бои и немецкие бюргеры в Берлине тряслись от страха, — объяснила вернувшаяся шпионка, — Ольга реагировала на всё происходящее спокойно и очень рассудительно, что у женщин встречается крайне редко.
Так прозаически началась многолетняя связь Ольги Константиновны Чеховой с советской разведкой. И впоследствии она, как агент, перекочевала в тайный женский батальон разведчиц Лаврентия Павловича, которые по большому счёту сделали немалый вклад в грядущую победу.
Невольно напрашивается вопрос: что же такого могла сообщать из Германии обычная актриса, если глава советской госбезопасности, по словам сына, держал её на личной связи? Стратегические военные планы? Далеко идущие политические замыслы? Сведения о крупных разведывательных операциях или пропагандистских кампаниях?
Любому мало-мальски грамотному человеку ясно, что такие вещи никогда не обсуждаются членами высшего руководства государств ни в светских беседах, ни даже в самом узком домашнем кругу. И правители нацистского рейха не были исключением.
Разгадка кроется в другом: актриса сумела сблизиться с Евой Браун, официальной «любимой женщиной» Гитлера, и знала от неё всё, что касалось личной жизни фюрера. Познакомились они совершенно случайно летом 1935 года в мюнхенской опере. В тот вечер давали «Тристана и Изольду» Вагнера, и соседкой Чеховой по ложе оказалась молодая красивая немка с грустным лицом. Разыгрывавшаяся на сцене история трагической любви французского рыцаря и жены короля, видимо, так действовала на неё, что женщина то и дело вытирала слезы.
— Всё, как и у нас с Адольфом: долг убивает чувства! — невольно вырвалось у чувствительной незнакомки.
Это тронуло Ольгу, и она постаралась утешить немку, назвавшуюся Евой Браун. В то время это имя было ещё мало известно, хотя уже ходили серьёзные слухи, будто Ева Браун — любовница набиравшего силу нацистского вождя.
Женская интуиция подсказала Ольге, что такое знакомство может оказаться Полезным и даже нужным. Поэтому, когда после спектакля немка попросила её поставить свой автограф на театральной программке, Чехова тут же согласилась и даже пригласила Еву посетить киностудию, чтобы посмотреть, как делается современное кино.
Так началась дружба знаменитой актрисы с подругой фюрера Евой Браун, оказавшейся особой довольно откровенной и поведавшей о своём высокопоставленном дружке немало интересного. Именно эти «женские секреты» и сообщала Ольга Чехова доверенным посланцам Берия, а уж он умело использовал полученную эксклюзивную информацию в своих регулярных докладах товарищу Сталину.
Гитлер как личность, со всеми своими сильными и слабыми сторонами, всегда очень интересовал Иосифа Виссарионовича и понятно, что такая поразительная осведомлённость поднимала в глазах вождя престиж и влияние самого Лаврентия Павловича. Поэтому свой ценный источник Берия сохранял для «личного пользования» даже после того, как в 1946 году органы госбезопасности, а вместе с ними и разведка НКВД вышли из его подчинения.
Безопасность Чеховой гарантировало ещё и то, что поступавшая от неё информация не шла ни в какие секретные разведывательные сводки, а ложилась только на стол Берия. Образно говоря, это было «подглядыванием в замочную скважину», о котором, как утверждает Серго Берия, никто не знал даже в Политбюро.
Интерес товарища Сталина к личной жизни Гитлера диктовался не столько любопытством, сколько стремлением лучше узнать своего врага, чтобы предвидеть, предсказать и упреждать его действия. Информируя об этом, Ольга Чехова, сама того не подозревая, действительно влияла на сферы, относящиеся уже к большой стратегии.
Главное, на что обращал внимание Иосиф Виссарионович в донесениях, — это заключения врачей о состоянии здоровья Гитлера, о диагнозах и прогнозах течения его болезней. Донесения Ольги Чеховой об ухудшении здоровья фюрера были хорошими известиями, подкреплявшими уверенность в победоносном исходе войны.
Зимой 1941 года, после поражения под Москвой, когда стало ясно, что блицкриг окончательно провалился, Гитлер стал постоянно жаловаться на слабость, тошноту и озноб. После Сталинграда дают о себе знать новые психогенные расстройства: непереносимость дневного света, потеря равновесия. С началом 1943 года признаки деградации у Гитлера нарастают с катастрофической быстротой, и к концу войны он превратился в дряхлую развалину.
По-разному складывались судьбы разведчиков-нелегалов после окончания войны — одни были отозваны в Москву, другие продолжали жить под прежними вымышленными фамилиями.
На долю Ольги Константиновны Чеховой выпал третий вариант. Ещё до полного падения Берлина к ней явились офицеры «Смерша» и, дав час на сборы, отвезли на самолёте в Москву, где начались многочасовые допросы. Однако, как подчёркивала Ольга Константиновна, приёмы носили только официальный характер. Никаких особых отношений или интимных связей с видными нацистами у неё не было. А когда душа человека чиста, то и чувствует он себя спокойно.
Хотя, какое спокойствие может быть при «общении» с большевиками?
Чехова объясняла следователям, что «разоблачительные» материалы о ней на эту тему, появляющиеся в Германии, являются всего лишь попытками скомпрометировать её в глазах русских со стороны завистников и недоброжелателей.
Время шло, руководство «Смерша» торопило следователей, а дело Ольги Чеховой как «пособницы фашистов» не складывалось. Хотя оно могло быть закрыто буквально в пять минут, стоило актрисе попросить связать её со всесильным тогда Берия, от которого во время войны ей не раз передавали благодарность за ценную информацию.
Но без разрешения руководства разведчик не имеет права себя раскрывать, и Ольга Константиновна следовала этому правилу, продолжая играть роль далёкой от политики наивной артистки. Руководство «Смерша» оказалось в затруднительном положении: доказательств «пособничества» Чеховой Гитлеру не было. Но и отпускать её не хотелось. А вдруг обнаружится что-то новое?..
И всё-таки Ольгу Чехову отпустили с миром, хотя это было не в правилах чекистов. Правда, по возвращении в Германию жизнь пришлось начинать сначала. Поселившись в Мюнхене, знаменитая актриса основала косметическую фирму, которая со временем стала ведущей в отрасли.
Но это произошло уже после убийства Лаврентия Павловича. И тогда, в арестантской камере Алёшкинских казарм, он недаром вспоминал одного из лучших своих агентов, продолжавших работать и после окончания войны.
После Победы её связи и контакты активно использовались советской разведкой. Не случайно в 1946–1951 годах с ней регулярно встречался начальник внешней контрразведки МГБ генерал Утехин, а в 1953 году в Германию для конспиративной встречи с Ольгой Чеховой выезжала полковник Зоя Рыбкина, ответственный сотрудник Главного управления КГБ, занимавшегося внешней разведкой.
Глава 8Начало атомного щита
Лаврентий Павлович в который раз «прокручивал» прошлое и пытался обнаружить в своих делах ту притаившуюся червоточину, которая привела впоследствии к довольно незавидному концу, но пока не мог найти ответа, поскольку человеки — не ангелы. Ведь даже ангелы ошибаются. Скажем, тот же Денница и сонм его приверженцев никогда бы не были свергнуты в преисподнюю, то есть на землю, если бы не ошибались. Что же говорить о людях? А теперь бесы куролесят в нашем мире и своего предводителя называют князем воздушным. Вот люди до сих пор и не разберутся — кто в доме хозяин, есть ли он вообще, и постоянно кидаются то в одну, то в другую сторону.
Собственно, никакого конца ещё нет, но в этом сомневаться не приходится, ибо пребывание в Алёшкинских казармах говорит само за себя. А было ли ошибкой создание атомного щита для Советского Союза? Вряд ли, потому что когда-то гений ХХ века, славянин Николо Тесла тоже изобрёл луч смерти и не преминул испытать его действие в районе Подкаменной Тунгуски. Правда, он поступил по-другому. Оценив результаты действия новейшего оружия, изобретатель понял, что никому из смертных нельзя давать в руки такую машину уничтожения — тогда несомненно будет ликвидирован не только мир живущих, но и вся планета. Берия сам участвовал в одной из экспедиций в район взрыва на Подкаменной Тунгуске и своими глазами видел, какое действие может оказать электрический эфир на окружающий мир.