учной труд. Сделать линию сборки полностью автоматической не смогли даже самые технологически продвинутые компании. Увы, но элитарную Теслу или Айфону, по прежнему мацают своими омерзительными лапами потные мясные мешки на конвейере.
Так же безмятежно будущее строителей, уборщиков городской среды и поваров в кафе.
Единственные, про кого с уверенностью можно сказать что на них действительно прямо сейчас надвигается тень от угрозы автоматизации, так это водители, банковские служащие и бухгалтера.
И уже понятно, что следующими за ними будут курьеры, официанты, продавцы а также инженеры-проектировщики и госслужащие.
Изредка, в прессе (Не знаю как правильно сказать. Интернет изданиях? На сайтах? Блогах? Блогосфера? Эти ваши интернетики?) определенной направленности, можно наткнуться на то, что, дескать, на западе осознали что Маркс был прав.
Ну что сказать. Маркс был прав. А вот упоротые журналисты, как обычно, нет.
Маркс писал свои труды в то время, когда считали что курение полезно для здоровья, и прописывали героин для бодрости. Господи, тогда же даже гугла не было, ну что этот Маркс мог знать, да и откуда? Подумайте сами!
Ладно, вернемся к тому, что происходит на самом деле.
Последнее время, сложные комбинации алгоритмов, в маркетинговых целях обозванные «Искусственным Интеллектом», берут на себя все больше нудной и однообразной работы, не требующей какой либо заметной нагрузки на когнитивные функции мозга. Это ударило по продажникам (нудное и однообразное обдалбливание потенциальных клиентов и ведение клиента), должно было ударить по чиновникам (автоматизация документооборота) и подбирается к водителям (беспилотные автомобили).
Все это, если думать логически, должно вести к резкому удорожанию рабочего времени. Ну типо люди, которые еще работают, делают то что не может машина. Я могу вынести мусор, никакой робот тебе такое не сделает, гони деняк!
Но нет. Внезапно это резко обесценивает труд. Для нас это выражается в падении зарплат в частности, и доходов вообще. И да, именно это, например, и предсказал Маркс.
Он смоделировал это на примере механизации производства своего времени. Чем выше механизация, тем меньше заработная плата. И что страшнее — прибыль. Это подтвердилось экспериментальным путем множество раз.
Но алгоритмы и вся инженерия которая их поддерживает, по сравнению с теми ГЭС, железными дорогами и городами, которые приходилось строить для производства во времена Маркса, по стоимости приближаются практически к нулю. Что, теоретически, способно обесценить человеческий труд, до… Как бы это сказать по человечески… До бесчеловечности.
Реальная опасность — постепенное понижение оплаты труда. Еще 20 лет назад тупой Гомер Симпсон, способный заработать на дом, машину и содержание семьи из 3 детей и неработающей жены, ни у кого не вызывал удивления.
Сейчас это невозможно. Удельный доход домохозяйство в США (ну там удобнее работать со статистикой) неуклонно снижается с 1950-х, при постоянном приросте производительности труда. Проблема тут вовсе не в роботах, а в людях которые управляют.
Но не переживайте, я придумал что делать. Надо поменьше работать.
Впрочем это мое голословное заявление, а уж авторитет Маркса вообще под вопросом, поэтому я призову на помощь человека чьи заслуги перед обществом велики весьма. Он даже обзавелся страничкой в википедии, и приставкой «сэр» к имени.
Это Сэр Пол Коллиер, профессор экономики Оксфордского университета. В своей книге «Будущее капитализма» говорит следующее, цитирую:
«Если бы люди работали немного меньше, от этого выиграло бы все общество, но отдельный человек не осмеливается нарушать общий порядок: он боится проиграть в гонке за карьерное повышение…
Это классическая проблема координации, и у нее есть решение: государственное регулирование. Мерами борьбы против чрезмерной продолжительности рабочего дня могут быть налоги или соответствующие нормы законодательства. …
Постепенное сокращение рабочего дня и соответствующее удлинение отпусков — это правильный и необходимый способ добиться того, чтобы рост производительности труда всей нации приводил к повышению качества жизни.
Без этих мер общество будет и далее раскалываться на класс профессионалов-трудоголиков, у которых много денег и совсем нет времени, и класс недостаточно занятых и малоквалифицированных людей, у которых куча времени, но мало денег…»
Оставляю его фоточку, увидите где — пожмите руку. Ну, и как вам такое? Работать меньше, а получать больше? Миллениалы вконец оборзели, не находите?
Тем не менее история подтверждает правоту досточтимого сэра.
Россия «стрельнула» когда 12 часовой рабочий день уменьшили до 8 часового с оплачиваемым отпуском и социальными плюшками. Это не основная причина, но характерный признак.
Я не буду убеждать вас дальше, тем более что это бесполезно, поскольку все в нашем жизненном опыте кричит об обратном — чем больше работать, тем лучше. Однако теперь, если вы увидите сходные предложения, вы будете знать что это вовсе не такой уж бред, как может показаться в начале.
«Степень эмоциональной реакции обратно пропорциональна знанию фактов — чем меньше вы знаете, тем более бурно реагируете».
А главное, если вместе с понижением рабочих часов в неделю, понижают и зарплату — знайте, это неправильно. Понижать надо только рабочие часы, а зарплату только повышать).
И мы потихоньку к этому придем, это почти неизбежное наше будущее.
Недавно крупнейший немецкий союз металлургов добился сокращения рабочей недели до 28 часов. Некоторые североевропейские корпорации (Швеция, Нидерланды и т. д.) идут на похожие эксперименты (30–35 часовая неделя) по собственной инициативе.
Между тем, эта тенденция представляет собой возврат к исторической норме. До промышленной революции рабочие работали мало. Например рабочая неделя на верфях Royal Navy до 1810 г составляла всего 24 часа: с 8 утра до 2 дня со вторника по пятницу. Резкая интенсификация труда наметилась только на переломе 18–19 вв.
Собственно, в этой связи и становится понятным появление утопического социализма и марксизма. Современники индустриальной революции своими глазами видели что:
Производительность труда растёт.
2. Интенсификация труда увеличивается.
3. Зарплаты падают.
В этом контексте даже идея ломать машины представлялась многим достаточно разумной.
Знаете почему я сказал «почти неизбежное»? О, тут есть нюанс. Дело в том, что в современных условиях повышение уровня жизни, зарплат, и даже производительности труда, как оказалось, не выгодны весьма влиятельным силам:
О чем пишут экономисты типа нобелиата-2001 Джозефа Стиглица («Цена неравенства», «Великое разделение: неравное общество и что мы можем с ним сделать», «Люди, власть и доходы: капитализм в эпоху массового недовольства»), нобелиата-2008 Пола Кругмана («Великое схлопывание: смерть американской мечты») и Тома Пикетти, в своё время официального лучшего экономиста Франции, члена Эконометрического сообщества и лауреата британской Академии Наук. («Капитал в XXI веке», «Капитал и идеология», «Экономика неравенства»).
«Неравенство доходов растёт, несмотря на повышение производительности труда, и сейчас по прежнему остаётся главным двигателем массового недовольства в странах Первого Мира, и главной причиной взлёта политиков-популистов и возрождения идеи прогрессивного налога.
Концентрация богатства постоянно повышается — и не происходит самокоррекции: богатство одних не распределяется на других, зажиточный рантье не создаёт вокруг себя обещанную „сферу достатка“ для своих партнёров, не происходит обещанного экономикой 1980-х „просачивания уровня жизни сверху вниз“. Снижение налогов приводит к снижению финансового вклада богатых в общее благосостояние и способствует превращению владельцев крупных состояний в класс рантье (ранее прогрессивные налоги нарушали динамику накопления имущества за счёт уменьшения количества денег, которые богатые могли направить на сбережение, и, соответственно, не позволяли унаследовать или передать по наследству финансовые резервы или активы, нарушающие принцип конкуренции).
Эта тенденция приводит к росту того, что Пикетти-Стиглиц-Кругман называют „родовым капитализмом“, в котором несколько семей контролируют бо́льшую часть богатства и поглощают всё больше и больше конкурентов за счёт своих стартовых условий, которые в их семьях и в их бизнесе намного лучше за счёт накопленного благосостояния.
После 1940-х годов различия в доходах (коэффициент Джини) резко снизились по всей Европе, в основном за счёт введения прогрессивного налога на доходы и на общую стоимость имущества в собственности — после 1980 года эти различия в уровнях доходов и накоплений снова появились, в то время как прогрессивный налог в основном исчез.
Сейчас это сказалось на том, что при выросшей производительности труда (наш современник работает эффективнее, чем его дед), миллениалам приходится копить на квартиру-машину-образование дольше, чем их родителям и дедам».
Технологический прогресс произошёл, у нас есть промышленные роботы, Интернет как база знаний, компьютеры и телефоны, которые работают мультипликаторами производительности труда, а вот копить на «вечные ценности» приходится дольше, уровень жизни снизился за счёт концентрирования ништяков сверху.
Economics, как говорится, First.
И из истории людей вообще, и капитализма в частности, можно сказать с уверенностью — история потечет по тому руслу развития, по которому ей будет течь легче.
На одном русле у нас развитие и процветание, с постепенным сокращением рабочих часов, повышения уровня жизни и прочими плохо просматриваемыми плюшками. С другой — рабство.