Эмир Мухаммад охотно согласился, видя неприкрытую открытость молодого ученого.
Но Ибн Хальдун был и в самом деле чересчур честен для такого дела — заговор был раскрыт, и в 1357 году Ибн Хальдун оказался в тюрьме по совершенно справедливому обвинению в государственной измене.
То есть как видите пассаж о «гонениях от властей», из самого начала нашего рассказа, облекается плотью.
Как честный человек, Ибн Хальдун должен был сдохнуть в застенках кровавого режима, но опять вмешалось провидение. Уже в 1357 году султан тяжело болел (на что, собственно, и рассчитывал Ибн Хальдун). К 1358 году его затянувшаяся болезнь так надоела придворным, что всеми любимого султана придушили подушкой. Надо заметить — сделал это его же собственный министр (везир) Аль — Фодуди. Посмотрим правде в глаза — отдел кадров у султана Феса был не на высоте.
Однако помимо Аль — Фодуди у султана осталось еще много других преданных друзей и скорбящих родственников. К счастью, люди все были интеллигентные, и междоусобная война получилась очень сдержанная, почти вежливая. Настолько, что освобожденный из тюрьмы Ибн Хальдун нашел в себе силы в ней поучаствовать.
За трон боролись две группировки: везира Аль — Фодуди, сразу же посадившего на трон своего ставленника, и сына Абу — ль — Хасана Абу Салима, высланного Абу Инаном в Андалусию и заручившегося там поддержкой христианского короля Кастилии Педро Жестокого.
А вот это, последнее, было уже как-то невежливо. И даже хуже того, не по традициям.
В истории много иронии. Вот взять например везиря Аль — Фодуди. Этот человек, задушивший подушкой друга детства, которому был всем обязан, освободил Ибн Хальдуна из тюрьмы и сделал своим приближенным, очевидно рассчитывая на… благодарную верность.
Сразу скажу — он ошибся.
Ибн Хальдун сердцем почувствовал что Педро Жестокий, пригревший султанского сиротку Абу Салима, просто не может быть плохим человеком. Он немедленно связался с Педро и услышал от него много хороших, добрых слов. Хотя вру, конечно не услышал. Зато увидел много монет — и немедленно проникся верностью к изгнанному сиротке Абу Салиму. Будучи человеком высоких моральных принципов, но весьма разносторонним, Ибн Хальдун организовал глубокий и аморальный заговор.
Опыт, сын ошибок трудных, помог Ибн Хальдуну — второй заговор у подающего надежды каллиграфа удался не в пример лучше.
В 1359 году Абу Салим захватил трон и сделал Ибн Хальдуна своим министром. Нашему герою шел всего 27 год, и он был лишь в шаге от заветной цели — должности хаджиба самого могущественного государства Северной Африки.
Тут то и всплыл Ибн Марзук, друг и соратник Абу Салима еще со времен андалусской ссылки. Он по праву занял пост первого министра и постепенно изолировал Ибн Хальдуна от милостей султана. Для успешной борьбы с ним Ибн Хальдуну требовалась высочайшая квалификация в дворцовых интригах, которой он не имел.
В результате Ибн Марзук (основательно злоупотреблявший своей безграничной властью) был свергнут (уже в 1361 году) вместе со своим султаном, и не Ибн Хальдуном, а другим, куда более опытным царедворцем — везиром Омаром. Тот, ломая скрепы, воспользовался услугами христианских наемников. Захватил дворец, казнил Абу Салима и провозгласил новым султаном своего ставленника.
Ибн Хальдун, как вы наверное догадываетесь, и в этот раз оказался на стороне победителей.
Тем не менее, заветная мечта не стала ближе — везир Омар сам стал хаджибом при подставном султане, так что Ибн Хальдуну по — прежнему некуда было расти.
Карьерный тупик, когда тебе нет и тридцати — Ибн Хальдуну остается только посочувствовать, пока он плачет, пропуская песок пустыни сквозь пальцы…
И тогда, в 1362 году, Ибн Хальдун иммигрировал в Гранаду. Приехал он не на пустое место — был торжественно встречен во дворце и назначен личным советником Мухаммада V. В следующем году Ибн Хальдун отправился полномочным послом к Педро Жестокому для заключения договора о дружбе и сотрудничестве и успешно завершил эту миссию, получив в награду небольшое имение. Однако дальше произошло то же самое, что и во всех предыдущих случаях — Ибн Хальдун понял, что его карьера и в этой фирме достигла вершины, разочаровался в дальнейших перспективах, столкнулся с ответным охлаждением чувств Мухаммада V — и начал мечтать о следующем работодателе.
И тут, внезапно, на горизонте появился старый знакомый Ибн Хальдуна, эмир Мухаммад. Тот самый сиделец, ради которого Ибн Хальдун рискнул жизнью, и загремел в кутузку. Мухаммад, давно уже выпущенный из фесской тюрьмы (там и без него проблем хватало), собрал своих сторонников и захватил власть в Бужи.
Надо отдать Мухаммаду должное — эмир он был правильный, и жил по понятиям — помня о данном семь лет назад обещании(!), эмир направил Ибн Хальдуну письмо с приглашением прибыть в Бужи и занять должность хаджиба. Серьезность намерений эмира подтвердил в другом письме брат Ибн Хальдуна, Яхъя, сообщив, что уже получил от Мухаммада должность министра. Разумеется, Ибн Хальдун тут же сорвался с места (сильно обидев этим своего текущего работодателя) и в начале 1364 года прибыл в Бужи, чтобы воплотить в жизнь мечту всей своей жизни: стать хаджибом.
Это прекрасная история успеха. История успеха человека, который не жаловался а пробовал, который шел к своей мечте невзирая на трудности и препятствия, и который, в конце концов, добился своего. Эта прекрасная история правдива, и её запутанные тонкие кружева, под тихий шорох барханов, сплела сама жизнь.
И разумеется, она на этом не кончается — счастье Ибн Хальдуна длилось меньше года. Эмир соседней Константины, Абу-ль-Аббас, напал на Бужи, разбил войска эмира Мухаммада и убил его самого.
Чисто по привычке, наш герой переметнулся на сторону победителя. Ибн Хальдун заверил Абу-ль-Аббаса в готовности служить ему верой и правдой — и намекнул, что наиболее полезен он будет на должности наместника Бужи.
Абу-ль-Аббас, впрочем, уже кое что слышал об этом благочестивом ученом.
Ибн Хальдун заглянул в добрые глаза Абу, и что-то почувствовал. И явно не сердцем. Он мгновенно дематерилизовался из Бужи, оставив на произвол судьбы все свое имущество и даже не предупредив собственного брата (который тут же был арестован).
Материализовался он опять в Биксре. Как вы, наверное, заметили, с этой Биксры, как и с Дона, выдачи не было. Дело в том что территория вокруг Биксры принадлежала кочевому племени дававида, периодически поддерживавшему того или иного султана, но сохранявшего полную независимость. Ибн Хальдун был в хороших отношениях с вождями этого племени и пользовался на его территории не только неприкосновенностью, но и немалым авторитетом.
Ибн Хальдун получил возможность хорошенько обдумывать свою карьеру, увенчавшуюся как блестящим успехом, так и столь же горьким поражением.
Ну, и я думаю, что годичное пребывание в должности хаджиба оставило у него не самые приятные воспоминания. Это, все таки, серьезная работа, а человек тонкой душевной организации к работе органически не способен — у любого бомжа спросите.
А между тем жизнь в Северной Африке шла своим чередом. В 1366 году султан Тлемсена Абу Хамму решил захватить это несчастное Бужи себе.
Но, для этой цели, надо было привлечь на свою сторону кочевые племена. Те самые племена, с которыми нашел общий язык Ибн Хальдун. Не откладывая дела в долгий ящик, Абу Хамму прислал Ибн Хальдуну приглашение стать своим хаджибом, собрать войско из воинов племен и присоединиться к военной кампании.
На самом деле столь щедрое предложение можно объяснить, например значительными потерями среди образованных людей, в этой непрекращающейся междоусобице. Даже во вполне благополучной в этом отношении Венеции, за 150 лет вымерла половина благородных семейств заседающих, по традиции, в совете города. И это при том, что общее население Европы увеличилось в три раза, а Венецианцы не страдали ксенофобией, и часто роднились (обычно браком, но иногда и усыновляли) с явно способными людьми, не взирая на цвет и происхождение. Помните Отелло, венецианского мавра?
В общем, найти себе толкового хаджиба было не так‑то просто.
А в резюме Ибн Хальдуна, кстати был опыт работы в этой должности, к тому же среди навыков значилось «опытный пользователь племенем дававида». Все это делало его весьма конкурентоспособным на рынке хаджибов.
К этому времени Ибн Хальдуна и в самом деле набрался житейской мудрости. Он ответил на столь заманчивое предложение, пусть и осторожным, но отказом.
Скорее всего, к этому времени Ибн Хальдун уже понял, что даже забравшись на самый верх, он может быть уверен в том что однажды подхватив простуду, наверняка столкнется с попыткой вылечить её путем наложением на лицо шелковой подушки. Серьезно, каждый день думать какой смертельно-удивительный сюрприз готовят тебе твои предупредительные и верные придворные — занятие на большого любителя. Короче, Ибн Хальдун стал скучным обывателем — теперь его политические амбиции сводились к скромной задаче выжить среди постоянно враждовавших друг с другом и требовавших службы правителей.
Хотя шучу, конечно. Он стал мудрее, но и опыт политического маневрирования не растерял. Он согласился на все, и имитировал бурную деятельность, но на должность хаджиба, все же, протолкнул своего брата (тот как раз откинулся из тюряги). Война, затеянная султаном Тлемсена, кстати, пошла не по плану. Несмотря на это Ибн Хальдун остался с султаном в хороших отношениях. Настолько, что иногда даже приезжал к нему погостить.
Тем временем, в Фесе все было как всегда. В 1367 году правивший в Фесе везир Омар был убит своим очередным ставленником, султаном Абд аль-Азизом. Едва укрепив свою власть, молодой султан тут же принялся расширять свои владения; к 1370 году он восстановил свою власть над всем Марокко, и сразу же вторгся на территорию Абу Хамму.
По несчастливой случайности, Ибн Хальдун в этот момент находился в гостях у Абу Хамму в Тлемсене; войска Абд ль-Азиза перекрыли дорогу на Бискру, и со дня на день готовились занять столицу.