Классическая триада «воин – жрец – торговец» в изложении ИГИЛ выглядела предельно рационально: баасисты предоставили в распоряжение ИГИЛ профессионалов-управленцев практически во всех областях: военной, гражданского управления, финансах, экономике, пропаганде. Исламисты внесли свою долю в организованное «предприятие» идеологами, которые обладают авторитетом среди населения. Населению «освобожденных» территорий был предложен стандартный договор лояльности в обмен на безопасность.
Насколько можно судить из информации, которая приходит с территорий, на которых установилось правление ИГИЛ, жизнь для обычного гражданского населения в определенной мере выглядит вполне сносно. Естественно, что мировые СМИ обращают внимание в первую очередь, а зачастую и только на зверства и террор, которые процветают на этих территориях (к ним мы вернемся чуть позже), однако куда меньшее внимание обращается на повседневную жизнь.
Управление захваченными территориями ИГИЛ организует предельно технологично: немедленно назначается амир района, города, области, которым, как правило, становится идеологически верный исламист. Однако он, по сути, является тем же, кем и Абу-Бакр аль-Багдади – прикрытием для реальных управленцев, которые немедленно приступают к созданию структур управления территорией. Рядом с амиром неотлучно находится советник-баасист, который с одной стороны консультирует как правило безграмотного руководителя, с другой – направляет действия того в нужном русле, готовит решения, речи, в общем – по сути управляет марионеткой.
В случае необходимости советник может мгновенно превратиться в следователя и палача, так что особых иллюзий у подшефного его положение не вызывает. Кроме того, в ИГИЛ существует практика скорой ротации амиров – они постоянно перемещаются как по горизонтали, так и по вертикали, причем как вверх, так и вниз – вплоть до расстрельной ямы. Никаких иллюзий относительно бескорыстности управленцев на местах руководство ИГИЛ не испытывает, поэтому ротации – вполне рабочий инструмент контроля над возникновения коррупционных связей и цепочек.
Аппарат управления территориями выглядит с одной стороны вполне достаточным для контроля над ними, с другой – вполне компактным. Это очень быстро приносит свой эффект: одной из ключевых особенностей ИГИЛ называется крайне низкий уровень коррупции, что для Востока выглядит совершенно нетипичным.
Введенные нормы шариата касаются, в том числе, и экономической жизни. Вводится обязательный закят[8] для правоверных и джизья[9] для всех остальных – по сути, работающая налоговая система. ИГИЛ расположен на транзитных территориях, что обеспечивает весьма солидный доход, который организация получает, введя пошлины на все проезжающие торговые караваны и одиночные автомобили.
По некоторым данным, налоговое бремя на экономику подконтрольных ИГИЛ территорий существенно ниже, чем то, что было при прежних режимах. Правда, это касается в значительной мере тех экономических субъектов, которыми управляют местные жители-сунниты. Для всех иных условия весьма тяжелы, связано это в первую очередь с немалым размером джизьи. Кроме того, нередки случаи реквизиций, которые происходят согласно приказам амиров. Перед иноверцами на территории Исламского государства ставится выбор – либо переход в ислам, либо заключение так называемого договора «зимми», согласно которому за иноверцем остается право исповедовать свою веру, но при этом платить джизью, либо покинуть территорию. Уклонившихся от этого выбора ожидает смерть.[10]
Несмотря на то, что на подконтрольных территориях существует легальная производящая экономика (в конце концов, должны же люди что-то есть, пить, обуваться, строить, производить текущий ремонт и обслуживать машины и механизмы), все-таки пока основные статьи дохода Исламского государства – это доходы от нелегальной торговли и прочих отраслей криминальной набеговой экономики.
Разные исследователи называют свои цифры, но в целом они сходятся на том, что ежемесячный доход Исламского государства составляет от 80 до 100 миллионов долларов и даже выше. ИГИЛ торгует нефтью из захваченных в Сирии и Ираке месторождений. Естественно, что легальная продажа нефти в их условиях невозможна, но ее с успехом заменяет контрабанда, где контрагентами выступают коррумпированные курдские, турецкие, иракские чиновники и вездесущие местные контрабандисты. Ориентировочный доход от торговли нефтью – от 1 до 3 миллионов долларов в день. Нефть транспортируется автотранспортом.
Кстати говоря, обладая месторождениями нефти, ИГИЛ решил задачу снабжения топливом своей техники, что в условиях блокады его территории (условной, но, тем не менее, она существует) представляет серьезную проблему для боевой деятельности организации. ИГИЛ захватил нефтеперегонные заводы с мощностью, достаточной для производства необходимых объемов не только для своих группировок, но и на продажу населению. Под контролем ИГИЛ находятся не самые крупные нефтеперерабатывающие производства, и начиная с лета 2014 года они упорно ведут борьбу за город Байджи на севере Ирака, где расположен один из крупнейших НПЗ страны. Коалиция, воюющая с ИГИЛ, тоже прекрасно понимает ценность этого объекта, и город несколько раз переходил из рук в руки.
Тем не менее, и здесь выход был найден через строительство примитивных, но работающих «самоваров», известных по войне в Чечне. Качество топлива, получаемого в них, весьма невысоко, однако главную проблему – дефицит дизельного топлива и бензина они решают. Кроме того, дешевизна и простота обустройства подобного производства делает практически бессмысленной воздушную войну с топливной инфраструктурой ИГИЛ – в случае потери «самовара» его довольно легко создают на новом месте.
Еще одна статья, дающая немалые доходы в экономику Исламского государства – воровство людей с целью выкупа. Это явление настолько распространено, что в некоторых вилайетах (провинциях) Исламского государства издавались распоряжения о временном запрете на бессудные захваты местных жителей с сугубо меркантильной формулировкой – с целью предотвращения падения цен на выкуп пленника.
Побочным видом деятельности у этого бизнеса является работорговля. Часто людей захватывают непосредственно с целью продажи в рабство, в рабство продают и людей, за которых не смогли по каким-то причинам заплатить выкуп.
Война – это неизбежное перераспределение собственности. Грабеж и реквизиции (в первую очередь у немусульманского населения) также пополняют казну, а в случае необходимости – и резервные склады Исламского государства. Судьба людей, которых лишают всего, естественно, совершенно не интересует тех, кто проводит такого рода реквизиции.
ИГИЛ. Рабы
Здесь невозможно не коснуться темы, которая и делает ИГИЛ столь зловещей организацией. Тема террора, развязанного на территориях Исламского государства. Террор имеет все признаки тотального, так что обойти этот вопрос просто невозможно.
Безусловно, свирепость и пренебрежение жизнями для войны – вещь обыденная. Немалая часть зверств, которые происходят с участием боевиков ИГИЛ, носит характер эксцессов, когда удовлетворяется запрос самих боевиков на акты насилия. Однако основная часть террора, развязанного на землях Исламского государства, носит совершенно организованный, а потому и тотальный характер. По сути, перед нами четко обозначенная политика государства, а раз так – то цели этой политики предельно прагматичны и направлены на достижение необходимого эффекта.
Основная задача Исламского государства – построение халифата. Поэтому вся политика ИГИЛ направлена на реализацию этой цели. Террор – часть политики, и он имеет перед собой ряд важных задач.
Главная среди них – расчистка территории. Вместо того, чтобы заниматься проблемами, связанными с надзором за «неблагонадежным контингентом» и отвлекать на это и без того не слишком обширные ресурсы, используется эффективный, хотя и предельно грубый метод выдавливания инородцев и иноверцев с захваченных территорий. «Зачистить» территорию путем истребление миллионов неблагонадежных – занятие исключительно затратное и занимающее немалое время. Самый простой способ – создать невыносимые условия для этой части населения и попросту вынудить его бежать. Геноцид в чистом виде.
Террор, который осуществляется в отношении нелояльных, преступивших законы шариата и приказы руководства ИГИЛ, резко снижает уровень преступности и неподчинения, что опять же, позволяет существенно сэкономить на правоохранительной, антикоррупционной деятельности, минимизировать органы тайной полиции. Эффективность, возведенная в ранг государственной политики.
Захватив Ракку, ИГИЛ в числе своих первых задач предпринял зачистку города от христиан и алавитов, выдавив их с помощью террора и запугивания. Нужно отметить, что контролировавшие город до этого боевики Свободной сирийской армии и Джебхат ан-Нусры не проводили подобные мероприятия и даже не задавались подобным вопросом. Изгнание немусульман из Ракки немедленно отразилось на результатах контроля над городом – ИГИЛ довольно быстро удалось навести в нем железный шариатский порядок и превратить Ракку в свою столицу.
Однако для того, чтобы быть максимально эффективным, террор должен иметь две составляющие – в физическом мире и в медийном пространстве. Основная война идет в головах и за головы людей, и здесь баасисты используют свой колоссальный опыт управления саддамовским Ираком.
Ирак при Саддаме тоже опирался на террор, хотя и не столь явный и нарочитый. Тем не менее, бессудные расправы и аресты были вполне нормой жизни страны, а в последние годы существования режима они начали отчетливо приобретать и исламистскую направленность: после «Кампании Веры» были введены наказания, соответствующие нормам шариата – ампутация конечностей за воровство, отрубание голов приговоренных за убийство, есть информация и о побивании камнями за супружескую неверность. Особое зверство проявляла личная гвардия Саддама Хусейна – федаи.