Поэтому борьба с Исламским государством в опережающем темпе на сегодня практически невозможна – у нас нет ни стратегии, ни возможностей для такой борьбы. Идейную и организационную нищету на этом «треке» российская власть скрывает за следованием в русле американской политики, у которой, в отличие от России, есть совершенно четкое понимание того, в каком направлении для нее желательно развитие ситуации в регионе.
Определенные силы США, заинтересованные в сохранении глобального мира невзирая на цену, а потому объективно готовые развязать мировую войну в любом из ее сценариев (общемировое военное столкновение или цепь региональных конфликтов средней и высокой интенсивности) – эти силы заинтересованы в том, чтобы распад глобального мира на устойчивые кластеры не состоялся. Поэтому основную борьбу они сосредотачивают на «линиях разлома» – между складывающимися кластерами-региональными рынками. Дестабилизация периферии кластеров становится угрозой для них, вынуждая отвлекать ресурсы не на переформирование глобального мира, а на противодействие угрозам.
Для региона Ближнего Востока эти силы США крайне заинтересованы в создании ситуации бесконечной борьбы, не давая стабилизировать обстановку через сохранение «старых» и возникновение устойчивых «новых» государственных образований. Такая политика носит название «теории управляемого хаоса», и хотя я довольно скептически отношусь к людям, которые продвигают эту модель в качестве основной, объясняющей действия США, но определенная доля правды в этой модели присутствует. Она очень невнятно объясняет мотивы действий, а значит – не совсем верно формулирует и цели такой политики, но сложно не заметить то, что лежит на самой поверхности.
Соответственно, для России (если она сумеет сформулировать свои цели, а значит, и интересы) необходимо выстраивать систему противодействия планам Соединенных Штатов, подрывающих политику создания региональных объединений политического, экономического, военного характера, которые создает и в которых принимает участие Россия. Одним из факторов такого противодействия становится стабилизация обстановки на периферии тех региональных объединений, где имеются интересы России. Исламское государство – это не только террористическая группировка. Это и проект баасистской элиты саддамовского Ирака, которая заинтересована в создании своего стабильного государства. Да, сегодня оно выглядит очень жутко, как, впрочем, и большинство стран в момент своего создания. Однако, в конце концов, если Кремль умудряется называть киевский нацистский режим партнером, не обращая внимание на геноцид русского населения Донбасса, то почему в отношении Исламского государства проявляется такая щепетильность?
Безусловно, любые попытки исламистов атаковать наши рубежи и наносить нам любой вред необходимо пресекать – причем не слишком рефлексируя по этому поводу. Но это касается любых попыток нанести нам вред – к примеру, внедрять у нас чуждую идеологию потребления, вседозволенности, отказа от любых нравственных ценностей в угоду абстрактным «общечеловеческим». Это тоже разрушает нашу страну, и тоже подлежит жесткому отпору со стороны государства и общества.
Но не замечать стабилизирующую роль, которую потенциально может играть Исламское государство в регионе Ближнего Востока, тоже нелепо. Попытки ИГИЛ захватить ему не принадлежащее, соседние страны отбивают и будут отбивать. История создания Саудовской Аравии убеждает, что, в конце концов, экспансия натыкается на свои естественные границы, и молодое государство, пытаясь сохраниться, неизбежно прекращает её, ликвидирует фанатиков-революционеров и начинает встраиваться в существующую систему связей и отношений региона и мира. Так происходило раньше, это будет происходить и в будущем. Сколько времен это займет – неважно, важен подход, намерения и исполнение этих намерений.
Поэтому (и именно поэтому) политика России в отношении Исламского государства должна носить двойственный характер – мы должны принять факт его возникновения и строить наши отношения с ним с точки зрения наших интересов. Любые попытки дестабилизации, исходящие от Исламского государства, должны встречать жесткий отпор. Любые попытки стабилизации обстановки – поддерживаться. Гласно или негласно – это уже вопрос тактики. Бесцветно следовать в фарватере политики США (да и любой другой страны) в этом вопросе недопустимо.
Россия и «Исламское государство». Какова вероятность нашего столкновения?
Может показаться, что автор испытывает симпатии к Исламскому государству, не пересыпая свой текст обязательными мантрами про терроризм, зверства и прочие совершенно истинные утверждения. Хочу сразу уточнить – нет, не испытывает. Но не оценить эффективность, с которой действует союз иракских исламистов и баасистов, решительно невозможно. Безжалостность и стремление к своей цели любой ценой вызывают абсолютно оправданное беспокойство, так как столь радикальные и эффективные движения, взявшие на вооружение исключительно популистскую, но крайне привлекательную идеологию, представляют колоссальную опасность для всех окружающих стран. В особенности, если эти страны не обладают иммунитетом, достаточным для того, чтобы беспроблемно справиться с теми угрозами, которое несет с собой Исламское государство.
Для России, которая попала в один из наиболее сложных этапов своей истории, когда идет целенаправленная работа по ликвидации ее цивилизационной сущности, проводимая как извне, так и изнутри, причем не какими-то законспирированными отщепенцами, а всей российской псевдоэлитой, грабящей страну и проедающей ее насквозь – для нас существование мощного и молодого агрессивного ваххабитского государства вблизи российских границ предельно опасно. Исламская умма России пребывает, как и все российское общество, в раздробленном и дезориентированном состоянии, ее способность противостоять разлагающим идеям ваххабизма вызывает обоснованные опасения. Мы уже были атакованы этой идеологией в начале 90-х годов на Северном Кавказе и по правде говоря, говорить о поражении ее на нашей территории точно не приходится.
Боевики Северного Кавказа принесли присягу «Исламскому государству»
Возможная победа Исламского государства и утверждение его на территории Сирии и Ирака может вызвать всплеск попыток повторить прежний опыт. Хотя ваххабизм для России крайне экзотичен, не имеет исторических корней и практически не имеет шансов на решительную победу в исламских регионах, его опасность заключается в том, что концентрированного удара со стороны разных противников страна, подточенная олигархической системой правления изнутри, может не выдержать. Один из сценариев, который продвигают противники России – ее расчленение. И синхронизированный удар с разных сторон плюс удар изнутри может оказаться для нас фатальным.
Боевики из батальона «Торнадо» с флагом ИГИЛ
Поэтому Исламское государство, как и нацистская Украина – безусловно, наш смертельный враг. Любые попытки умилостивить и выторговать день-два-месяц мирной жизни в условиях, когда столкновение неизбежно, обернется в итоге колоссальными издержками и жертвами в будущем.
Однако мы обязаны искать и находить противоречия, используя которые мы можем попытаться развернуть кризис в благоприятном или, по крайней мере, безопасном направлении для нас. Исламское государство объективно заинтересовано в стабилизации своего положения и становления себя как государства и регионального игрока. Сделав ставку на радикальный ислам, как идеологию своей сборки, баасисты попали во вполне очевидную «вилку», когда достигнув своих целей, они вынуждены идти на поводу тех, кого они использовали для становления своего государства. Влияние взаимно, и создав привлекательный образ победителя, баасисты столкнулись с тем, что вольно или невольно стали лидерами террористического исламистского интернационала. В случае, если они не оправдают надежд исламистов или развернут свою политику в каком-то ином русле, они рискуют получить в лице нынешних союзников смертельных врагов.
Та часть руководства Исламского государства, которая весьма цинично использовала радикальную исламистскую идеологию для достижения своих целей, объективно будет заинтересована в постепенном снижении радикализма, который после создания Исламского государства неизбежно будет становиться угрозой для его стабильности. Именно в этом направлении мы способны, так или иначе, сотрудничать с вменяемой частью этой организации, предоставляя ей определенные гарантии и вырабатывая какие-то совместные проекты по снижению радикализма ударной силы ИГИЛ, превращения этой террористической группировки в обычную силовую составляющую обычного, пусть и своеобразного, государства.
Однако для этого мы должны быть интересны как партнеры. Бесхребетная политика, отсутствие внятных интересов, постоянные предательства своих союзников – не та основа, на которой можно предлагать сотрудничество. Вначале мы должны полностью пересмотреть свою внутреннюю и внешнюю политику, которая подтачивает нашу стабильность и способность противостоять столь серьезным угрозам, как радикальный исламизм. Никакой косметикой здесь обойтись не удастся. Созданная в результате вначале развала Советского Союза, а затем и государственного переворота, совершенного Ельциным и его кликой в 1993 году олигархическая Россия генерирует социальную несправедливость в абсолютно неприемлемых масштабах. Современное руководство страны твердо проводит курс, совпадающий в общих чертах с тем, который был начат Ельциным. Системная оппозиция встроилась в систему власти и управления на подчиненных ролях, и ее подобная ситуация устраивает абсолютно.
Достаточно вспомнить выборы 1996 года, итоги которых были сфальсифицированы, что признал на встрече со студентами журфака МГУ президент Медведев. Его слова подтвердил Вячеслав Никонов, известный политолог, буквально через два дня после встречи, а информацию обо всем этом дало государственное телевидение России: