– Безлунная, беззвездная ночь… чернее черного, – задумчиво произнес Аттис, подходя к краю крыши и вставая рядом с Анной.
Анна посмотрела вверх и поняла, что это было правдой: на небе не было ни луны, ни звезд – ничего, что могло бы хоть как-то смягчить пейзаж, простирающийся перед их взорами. Темнота была полной. Широкие лужайки внизу превратились в глухие темные пятна, тени на деревьях сливались воедино, освещенные фонарями тропинки казались будто рассеченными этой темнотой, а дороги – будто покрытыми черным лаком.
Следом за Анной на площадку поднялась Роуэн. С радостным смехом она раскинула руки, словно птица.
– Я готова взлететь хоть сейчас. – Ветер трепал ее волосы, запутывая их еще больше.
– Тогда лети над стенами замка. – Эффи кивнула в сторону окружающего их кованого ограждения с пиками, за которыми простиралось огромное открытое пространство школьной крыши.
Забор не был особенно высоким, а пики – острыми, но все же, казалось, они готовы были пронзить насквозь любого, кто бы по неосторожности свалился прямо на них.
– Я не смогу перелезть через эту ограду! – запротестовала Мэнди. – У меня очень слабые руки. Я не могу даже вылезти из бассейна без посторонней помощи или нести пакеты с продуктами слишком долго.
Эффи закатила глаза:
– Ты можешь встать вон там, на самом углу крыши, и вот этот крепкий молодой парень подхватит тебя внизу. – Она кивнула в сторону Аттиса.
– Я вешу почти на тридцать фунтов больше, чем все вы, вместе взятые. – Роуэн с сомнением посмотрела на ограду.
– Может, нам следует называться шайкой зайчишек-трусишек? – спросила Эффи, в то время как Аттис с невероятной легкостью перемахнул через ограждение.
– Я люблю аллитерации, но, кажется, у этого имени не совсем верная… – начала было Роуэн.
– Ну же! Анна, помоги мне, – перебила ее Эффи.
Анна переплела свои руки с руками Эффи, чтобы Роуэн смогла на них опереться. Кое-как забравшись на верх ограды, Роуэн спрыгнула оттуда прямо на Аттиса. Молодому человеку потребовалось некоторое время, чтобы высвободиться из ее объятий.
Мэнди с неохотой подошла к ограждению. Ей удалось забраться на верх ограды, но спрыгнуть оттуда она никак не решалась и все цеплялась за стену.
– А теперь мне надо просто спрыгнуть вниз? – спросила она с опаской.
– Да, просто спрыгнуть. Я тебя поймаю, – заверил ее Аттис.
– Просто спрыгнуть? – уточнила Миранда.
– Да прыгай уже.
– Если она сейчас же не спрыгнет сама, я ей помогу, – пробормотала Эффи.
Тихонько пискнув, Мэнди упала Аттису на руки, дергая ногами во все стороны. Как только она встала на ноги, то тут же выбежала на пустое пространство крыши, словно пугливый олень, исчезающий в темноте.
– Теперь ты, – велела Эффи Анне. – Я уже делала это прежде.
Она сцепила пальцы рук, и Анна, легко оттолкнувшись от них, тут же взлетела на верх ограды.
Аттис поднял руки вверх, готовый ее поймать, и Анна спрыгнула вниз. Молодой человек уверенно обхватил ее за талию – его объятия были теплыми и крепкими.
– Ты в порядке? – спросил он, наклонив голову, чтобы перехватить ее взгляд.
– Да, спасибо, – ответила Анна, все еще чувствуя его руки на своей талии.
– Эй! – крикнула Эффи, стоя на верху ограды.
Аттис отпустил Анну и подставил Эффи свою спину; девушка запрыгнула на нее, и они поскакали по крыше, резвясь, словно маленькие дети. Остальные уже бегали по открытому пространству крыши, будто обезумев от свободы, они улюлюкали и кричали, то появляясь из темноты, то вновь исчезая в ней.
– Сюда! – наконец крикнула им Эффи.
– Куда?
– В самый центр!
Анна пробралась сквозь тьму к центру крыши, где уже собрались все остальные. Какое-то время они сидели молча, пытаясь восстановить дыхание.
– Наша магия усиливается ночью, и сегодняшняя ночь идеальна для колдовства, – объявила Эффи, выдержав театральную паузу. – Подобная темень продержится три ночи подряд. Кажется, что луна сегодня не светит вовсе, однако она по-прежнему висит над нами – Темная луна. Ее невидимый лик взирает на нас сверху вниз. Чувствуете?
Они подняли голову к небу, позволяя тишине и таинственности этой ночи окутать их целиком.
– Я чувствую… как камешек впился мне прямо в задницу, – посетовала Роуэн.
Анна громко фыркнула.
Эффи наградила их обеих суровым взглядом и продолжила:
– Луна – правительница планетарных языков. Солнце знает нашу правду, но луна знает нашу ложь, или наоборот? – Она улыбнулась. Остальные девушки переглянулись – в их взглядах читались беспокойство и страх. – Когда мир лишен лунного света, все тайное становится явным. Ибо у всех нас есть темная сторона.
Золотые точки под нижними веками заблестели, подсвечивая глаза, похожие на озерца тьмы и восторга. Эффи любила играть в игры. Анна поймала взгляд Аттиса. Она не могла точно разобрать в темноте, что именно выражало его лицо в тот момент – любопытство или беспокойство?
– Итак, вы готовы поделиться своими самыми сокровенными, самыми темными секретами? – спросила Эффи.
Анна, разумеется, была не настолько интересной, чтобы иметь какие-то сокровенные, темные тайны, хотя и провела всю жизнь, скрывая свои мысли, пряча их в свою нанта-бэг, пытаясь сохранить хотя бы остатки того, кем она на самом деле являлась. И теперь ее просили поделиться всем этим с группой людей, которых Анна едва знала. Эта мысль отчаянно ее пугала. А вдруг, если она раскроется перед ними, остальные поймут, что внутри ее никого и ничего нет? И Анна навсегда исчезнет в темноте этой ночи.
Эффи достала из сумки маленькую серебряную баночку.
– Спасибо тебе за них, Роуэн. А всем остальным я представляю ягоды гвири.
Эффи протянула ладонь, на которой, по-видимому, лежало что-то очень маленькое. Но что конкретно, Анна не смогла различить в темноте.
– Без проблем, – ответила Роуэн. – Они также известны как лунные слезы или материнское зеркало. Эти ягоды очень редки, их чрезвычайно трудно вырастить, но, конечно, моей маме это удалось. Она потратила пять лет на их изучение и еще пять – на то, чтобы эти чертовы штуки дали ростки. Однако в конечном итоге она своего добилась. Кустарник цветет у нас последние несколько лет и уже достиг добрых четырех футов в высоту – до максимальной высоты ему не хватает буквально пары…
– Роуэн, – одернула ее Эффи.
– Ах да, простите. Все это не имеет никакого отношения к делу.
– А что это вообще такое? – полюбопытствовала Мэнди.
– Странное маленькое растеньице, – продолжила Роуэн. – Оно растет на хорошо увлажненной плодородной почве и питается… секретами. Их нужно ему периодически скармливать.
– Невероятно. – Казалось, Аттис был искренне очарован увиденным.
– О да. Мама годами нашептывала ему секреты; большие или маленькие – ему любые сгодятся. Остальные члены нашей семьи тоже помогали, а когда приходили гости, мама просила и их поделиться с растением своими тайнами. Дядя Арчи клялся всеми богами, что ему нечего рассказать этому кусту, но мама все равно отправила беднягу в сад, хотя его инвалидное кресло плохо ездит по неровной поверхности.
– Секреты, должно быть, обладают собственной магической энергией, их переходным состоянием растение и питается. – Казалось, Аттис разговаривал сам с собой, а не с кем бы то ни было еще.
– Как только вы скормите ему достаточное количество секретов, на кусте начнут созревать ягоды. Поразительные создания. Они невидимы при дневном свете, но ночью, если присмотреться, их можно разглядеть. Особенно для этого подходят такие безлунные ночи, как сегодняшняя.
Анна снова посмотрела на руку Эффи. Теперь она наконец смогла разглядеть то, что лежало на ее ладони: несколько маленьких белых ягод, похожих на изящные стеклянные бусинки. Их почти не было видно, однако они становились более заметными, когда Эффи шевелила рукой – раскрывались в движении, как поверхность темного озера.
– И они, в общем-то, съедобны, но их не едят, потому что… – начала было Роуэн, но Эффи ее перебила.
– Когда сок их по губам твоим несется, тайна с языка непременно сорвется, – с улыбкой процитировала Эффи. – По крайней мере, так говорят. Это очень мощная магия. И если попытаться сопротивляться силе ягод и солгать, твой рот станет черным.
– И что в этом такого? – удивилась Мэнди. – От ежевики рот тоже становится черным.
– Да, но черноту от ягод гвири невозможно отмыть. Твой язык, десны и зубы останутся черными навсегда. Правда, считается, что их пачкают не ягоды, а сокрытая тайна, – пояснила Эффи.
– А точнее, тайна Темной луны, – поправила ее Роуэн.
– То есть? – Эффи казалась заинтригованной.
– Так говорится в легенде о ягодах гвири. У каждого растения есть своя легенда, – ответила Роуэн.
– Эту легенду я не знаю. Расскажи ее нам, – попросил Аттис.
– Я не в курсе, как звучит официальная версия, но моя бабушка Поп рассказывала ее так. После того как Великая Пряха прикрутила солнце и луну к небу, они стали жить там вдвоем и были неразлучны днем и ночью. Конечно, будучи едва ли не самыми блистательными существами на свете, они вскоре влюбились друг в друга. Солнце любовно освещало луну, и она сияла ответной любовью. Однако шли века, и солнце стало требовать от луны слишком многого; оно слишком ярко освещало ее и хотело знать о своей любимой все. В конце концов солнце разозлилось и потребовало от луны раскрыть все ее секреты. Луна же знала, что это невозможно, но солнце так сильно ее достало – боюсь, что бабушка формулировала это несколько иначе, но тем не менее, – оно так сильно ее достало, что луна скрылась от него в ночной тьме.
Солнце в отчаянии принялось разыскивать свою любимую и в конце концов нашло ее своим светом, но луна уже так сильно отдалилась от него, что затерялась во тьме. Солнце просило ее вернуться, но было слишком поздно; луна знала, что не сможет вернуться. Все, что солнцу оставалось делать, – это освещать ее своим светом издалека. И хотя луна позволяла возлюбленному видеть свое лицо, бо́льшая ее часть была скрыта от него. А на три дня в месяц она пряталась от него целиком. Темная луна. В эти темные ночи луна горько плачет. И говорят, там, где упали ее слезы, вырастают прекрасные и