– Но как? Как ты это понял? – Анна посмотрела Аттису прямо в глаза.
– Я провел три теста, – пояснил он. – Вьюнок содержит алкалоиды. Для их обнаружения применяется реактив Драгендорфа. В химической лаборатории нашлось все, что мне было нужно для теста: нитрат висмута, азотная кислота, раствор йодида калия. Результат был положительным. Я могу провести тест повторно хоть завтра, если тебе нужны доказательства.
– В чем состоял второй тест?
– Для второго теста я использовал магию, – ответил Аттис, потирая подбородок. – Я разработал собственную систему тестирования. Я вырезал символ для обнаружения вьюнка на серебряной ложке и… – Он вынул из кармана ложку; она потускнела и стала черной. – Как видишь, серебро среагировало. – Аттис протянул ложку Анне, но девочка не стала ее брать.
– А третий тест? – вместо этого поинтересовалась она.
– Я выпил твое молоко, – просто сказал Аттис.
Эффи сердито посмотрела на него.
– А что такого? Анна пила его в течение многих лет, – резонно заметил молодой человек. – Я знал, что от такой маленькой дозы у меня вряд ли проявятся побочные эффекты, но попробовать стоило.
– И?.. – нетерпеливо спросила Роуэн.
Аттис пожал плечами:
– У меня слегка разболелась голова.
Анна вновь прокрутила в голове все доказательства, предоставленные Аттисом. Магия – это первый грех. Неужели тетя решилась бы на что-то подобное? Решилась бы лишить меня магических способностей. Пыталась бы заставить меня поверить в то, что я слаба и не способна колдовать, в течение стольких лет. Стольких лет! Анна впервые попыталась честно ответить на этот вопрос и поняла, что такое в принципе возможно – что жестокость тети действительно могла бы зайти так далеко. Осознание этого дало мучительную трещину в фундаменте ее жизни. Девочка всегда с пониманием относилась к тетиным извращенным методам воспитания, потому что доверяла ее намерениям, какими бы они ни были. Но как тетя могла посчитать яд вполне приемлемым методом воспитания? Это было слишком – слишком странно, слишком гнусно. Тетя отняла у девочки все.
– Что будем делать? – Эффи стукнула по столу, привлекая к себе внимание. Она наклонилась вперед. В ее глазах сверкнула ярость. – Анну, оказывается, столько лет травили какой-то дрянью, а мы просто сидим и треплемся об этом как ни в чем не бывало.
– Притормози, ковбой, – осадил ее Аттис. – Мне кажется, лучше всего будет разработать противоядие. Вьюнок содержит алкалоиды, поэтому его можно нейтрализовать. Нужно просто найти растение, которое могло бы это сделать.
– Моя мама наверняка знает, какое растение подошло бы лучше всего, – отозвалась Роуэн. – Она знает все, что известно на сегодняшний момент о любом растении и что неизвестно – тоже.
– Тогда решено, – сказала Эффи. – Мы сейчас же отправимся к Роуэн в гости. Ты ведь живешь в Форест-Хилле? Это неподалеку.
– Я даже не буду спрашивать, откуда ты это знаешь. – Роуэн казалась смущенной.
– Э-э-э… Вы забываете об одной маленькой вещи – она называется «уроки», и каждому из нас есть чем заняться после обеда, – строго напомнила Мэнди.
– Тебе безразлично, что Анну травят? – Анна поняла, что Эффи нравится повторять слово «травят». – Я знаю, у вас с Анной сегодня вместо последнего урока окно. У Роуэн же последней сегодня идет физкультура, и она легко может с нее отпроситься.
Мэнди обиженно посмотрела на Эффи. Роуэн оторвала взгляд от экрана своего телефона и объявила:
– Я только что списалась с мамой. Сегодня днем она будет дома. Она пишет, что будет рада познакомиться с моими «дурьями». Думаю, она имела в виду «друзьями».
– Значит, договорились, – обрадовалась Эффи.
Анна кивнула, но все чувства в ней будто умерли, а внутренности почернели, как серебряная ложка Аттиса. Девочка вспомнила, как в конце приема у доктора Уэббера тетя появилась в дверях кабинета с небольшим пакетом в руках. Это был вьюнок? «Я просто пытаюсь защитить тебя, Анна». Защитить и отравить. Отравить и защитить. Наказать.
Анна потянулась к своему наузу и нащупала узел гнева. Она затянула его потуже, но легче ей от этого не стало.
Семья Роуэн жила за городом. Их дом стоял особняком от других строений и представлял собой неказистое здание, затерянное в пышной растительности, словно в саду; благородные каменные стены выпирали из тяжелого корсета, сплетенного из виноградных лоз. Вдоль всего дома тянулась небольшая зеленая терраска, украшенная подвесными корзинами, цветочными горшками и музыкальными подвесками, мелодично звенящими на ветру.
Дверь распахнулась, и им навстречу выбежала женщина, которая, судя по всему, была матерью Роуэн. Ее нос был таким же длинным, как у дочери, а волосы – такими же растрепанными, только слегка тронутыми сединой.
– Моя крошка! – С этими словами женщина заключила Роуэн в объятия, словно не видела ее несколько дней, а не часов. Она расцеловала дочь в обе щеки и только затем повернулась к остальным. – Я Жильберта[27], но вы можете звать меня Берти.
Мэнди и Эффи она заключила в столь же страстные объятия – девушки почувствовали себя немного неловко. После этого женщина сердечно пожала руку Аттису:
– Ну здравствуй-здравствуй! Ты, должно быть, Аттис. Крепкий парень, я смотрю, а?
– Мама! – Роуэн тоже стало немного неловко.
– Теперь я понимаю, что ты имела в виду. – Хихикнув, Берти легонько толкнула Роуэн локтем в бок.
– МАМА! – Теперь Роуэн стало по-настоящему стыдно за свою мать.
– А ты, наверное, Анна. – Прежде чем Анна успела представиться, она также очутилась в жарких объятиях Берти. Женщина прижала ее к своей пышной груди так сильно, что девочка чуть не задохнулась. На Берти была мягкая домашняя кофта и шарф, который пах духами и выпечкой. На мгновение Анне захотелось раствориться в этих объятиях – они были именно такими, какими и должны быть материнские объятия, лекарство от всех ядов. – Роуэн мне столько о тебе рассказывала. – На секунду в ее глазах мелькнуло беспокойство, но затем оно сменилось улыбкой. Круглые скулы женщины блестели, словно осенние яблоки на солнце. – Вы, наверное, жутко замерзли. Заходите же скорее в дом. – Берти подтолкнула всю компанию к входной двери. – Я как раз разожгла камин.
Войдя внутрь, Анна не сразу поняла, где заканчивается сад и начинается дом, – повсюду стояли растения в кадках различных форм и размеров, перемежавшиеся обувью, верхней одеждой, зонтами, сумками и метлами. Стены в коридоре были увешаны семейными фотографиями. И над всем этим витал ароматный теплый запах домашней выпечки.
– Я испекла лавандовое печенье, торт в форме полумесяца и брауни с вербеной. Только с брауни я была бы поосторожнее – последний раз после того, как я их поела, проспала целых двенадцать часов кряду. Можете не разуваться. Проходите прямо так. На кухне такой бардак! Кто-нибудь хочет есть? Не обращайте внимания на тявканье: собаки надежно заперты.
– Я же говорила тебе, что она у меня немного не в себе, – прошептала Роуэн на ухо Анне, пока они шли по коридору на кухню.
– Мне кажется, она у тебя просто замечательная, – с улыбкой ответила девочка.
– Подожди, пока не попробуешь ее выпечку.
У Анны заурчало в животе.
В конце концов ребята очутились на кухне. С потолка свисали различные травы, все поверхности были заставлены кастрюлями и плошками, там и тут была просыпана мука и валялись какие-то кухонные безделушки, которыми тетя никогда не пользовалась. Посреди всего этого бардака была установлена огромная печь фирмы «Ага»[28], увешанная кухонными полотенцами и тряпочками, на плите булькал большой серебряный котелок с кашей.
– Что это? – спросила Мэнди, с беспокойством глядя на стеклянный шар, свисающий с окна.
Таких шаров на кухне было несколько, и каждый был наполнен чем-то странным: в одном клубился зеленый туман; на дне другого скопилась темная грязь; на поверхности третьего рос мох.
– Ведьмины шары, – ответила Берти. – Они улавливают негативную энергию различной природы: всякую скверну, семейные ссоры, злых духов и тому подобное. Полезная вещь. Кто-нибудь хочет чая?
– Да, если можно, – отозвалась Анна, осматривая шар, внутри которого медленно двигалось какое-то липкое на вид желтое вещество.
– Тебе придется уточнить, какой именно. – С этими словами Берти открыла большой шкаф, заставленный разноцветными чайниками, в которых, казалось, росли какие-то растения – зеленые листья и цветочные головки выглядывали из-под крышек и торчали из носиков, а пухлые тельца чайников были увиты лозами, свисающими с полок. В некоторых чайниках было больше растения, чем самого чайника. – Живые чаи гораздо более крепкие и эффективные, – пояснила женщина. – Вам всем не помешает немного взбодриться. Тимьян, имбирь и шиповник творят чудеса, поверьте моему опыту.
Берти взяла с полки оранжевый чайник, из носика которого торчало несколько веточек тимьяна. Потом она пригласила ребят пройти в столовую. По пути Анна разглядывала многочисленные семейные фотографии, висевшие на стенах, – все они были яркими, а люди на них – счастливыми. Девочка попыталась представить, каково это – иметь старшего брата и нескольких младших сестер. Берти выскочила из кухни с дымящимся чайником в руках, за ней шел Аттис, держа в руках огромный поднос, уставленный разномастными чайными чашками и блюдцами с кусочками свежеразрезанного торта.
– Проходите, не стесняйтесь! – ласково пригласила Берти.
В столовой имелся диван, несколько ковров и пледов. В камине уютно потрескивал огонь. Он пах божественно – основной запах был резким, как сосновый лес, а прочие ароматы каких-то трав вливались в него, словно маленькие речушки.
– Я подбрасываю в огонь пучки розмарина и зубровку душистую. – Берти опустилась на диван рядом с Анной. – Угощайтесь тортом, а потом расскажете мне, почему вы все пришли сюда вместо учебы. Возьми кусок побольше, дорогая, ты просто кожа да кости, – обратилась она к Мэнди. – Вы двое, не садитесь там, на диване вполне достаточно места для всех нас, – велела Берти Эффи с Аттисом. – Ну же, доверьтесь мне.