Места на диване явно не хватило бы на всех, но Эффи с Аттисом сделали, как им было велено, и каким-то волшебным образом – хотя Анна затруднялась сказать, как именно, – диван раздвинулся, как только ребята заняли свои места. Когда все уселись, оказалось, что места всем вполне хватает. Ни один дом не нравился Анне так сильно, как этот. Она отхлебнула чая из своей чашки, и его пряное тепло заполнило пустоту внутри девочки.
– Итак, я вас внимательно слушаю, – подбодрила ребят Берти.
– Анна вот уже девять лет пьет настойку вьюнка. Нам нужно противоядие. – Эффи с вызовом посмотрела на женщину.
Берти нахмурилась:
– Ты не любишь ходить вокруг да около, не так ли? Сорбус как-то упоминала об этом.
– Простите, но что за Сорбус? – Казалось, Эффи пришла в замешательство.
– МАМА! – воскликнула Роуэн.
– Ой! Я не хотела выдавать твое настоящее имя, – с улыбкой отозвалась Берти.
– Тебя зовут Сорбус Гринфинч? – засмеялась Эффи.
– Родителям было мало дать мне просто растительное имя – они решили, что латинское научное название растения подойдет лучше всего. Я была обречена с самого рождения.
– Сорбус… то есть Роуэн, тебе повезло, что у тебя такое красивое, волшебное имя, – возразила Берти. – Говорят, первая рябина выросла на месте, в которое ударила молния.
Роуэн закатила глаза.
– Может, вернемся к проблеме вьюнка? – попросила она.
– Ну разумеется, но теперь ваша очередь. Я услышала факты, но как или почему этой бедной девушке причиняют такой вред, я пока не выяснила. И если бы кто-нибудь был так добр и объяснил мне…
Повисло неловкое молчание. Эффи хотела было что-то сказать, но передумала.
– Понимаю, – наконец сказала Берти. – Боюсь, я не чувствую себя вправе разрабатывать противоядие от чего-то столь абстрактного. Мне важно знать обстоятельства случившегося.
Анна хотела бы рассказать женщине всю правду, но тогда Берти посчитала бы себя обязанной позвонить тете и обсудить с ней этот вопрос лично – девочка не могла так рисковать. Повернувшись к Берти, она ответила:
– Вы можете вообразить себе обстоятельства, при которых кому-то взбрело бы в голову травить меня вьюнком и считать это абсолютно нормальным?
Морщинки, прорезавшиеся в уголках глаз немолодой женщины, показались Анне похожими на прожилки листа. Берти ласково улыбнулась, и они стали четче и глубже.
– Нет, моя дорогая, – наконец сказала она. – Заставлять тебя пить что-то подобное против твоей воли, на мой взгляд, отвратительно.
– Тогда, думаю, не будет ничего плохого в том, чтобы сделать для меня противоядие. Если никто меня на самом деле не травит, то оно, по всей видимости, не причинит мне вреда. А если кто-то действительно подсовывает мне вьюнок, я вновь обрету свободу воли. Вы никому не причините зла. – Анна удивилась тому, насколько спокойным был ее тон, когда она говорила о своем возможном отравлении.
Берти посмотрела на нее с такой печалью в глазах, что девочка почти готова была сдаться.
– Хорошо, моя дорогая, – капитулировала Берти. – Я не могу спорить с твоей логикой, но, Анна, если кто-то действительно тебя травит, это неправильно. И возможно, я могу помочь.
Анна почувствовала, как где-то внутри ее зарождаются слезы. Она сделала глубокий вдох и сказала:
– Вы не можете. Просто сделайте для меня противоядие. Пожалуйста.
– Хорошо, – со вздохом ответила Берти.
– Вы часто этим занимаетесь? – спросил Аттис, с аппетитом поглядывая на еще один кусок торта на подносе. – Лечите людей, я имею в виду.
– О да, – ответила Берти, положив новый кусок торта ему на тарелку. – Как член рощи травников, я практикую растительную магию всю свою жизнь.
– Кто такие травники? – поинтересовалась Анна.
– Самая большая и старая роща, практикующая магию трав.
– А что такое роща?
– Роуэн, почему эти девушки так мало знают о волшебном мире? Ты должна была их просветить! – возмутилась Берти, а затем продолжила: – Роща – это собрание ведьм-единомышленниц, которые практикуют один и тот же магический язык. Несколько ковенов могут быть объединены в рощу, впрочем она также может состоять всего из нескольких человек. Травники – дружелюбный народ, который будет рад принять в свои ряды любого пользователя магии. Раньше в роще было огромное количество участников, но теперь с каждым годом наши ряды редеют. Нынешние ведьмы – не большие поклонницы магии растений: она кажется им слишком медленной, слишком сложной. Есть много других рощ, которые также имеют дело с растениями, многие ответвления которых – простите за каламбур – больше сосредоточены на каком-то одном аспекте растительной магии. Мы же изучаем ее всю. Ой нет, чай должна наливать только я! – воскликнула вдруг Берти, напугав при этом Мэнди до полусмерти. Девушка уже взяла было чайник в руки и успела налить себе в чашку пару капель. – Из одного чайника разливать чай может только кто-то один, иначе не избежать ссоры.
– Сколько всего рощ существует тут, в Британии? – Анна была очарована волшебным миром, который только-только начинала познавать.
Являются ли наузники рощей?
– Ой, мне кажется, их сотни. Вряд ли кто-то ведет им счет, ну разве что Семерка. – При этих словах улыбка на лице Берти немного померкла. – Я до сих пор не могу поверить в случившееся…
Эффи оживилась при упоминании Семерки.
– Вы знаете, кто их убил? – жадно спросила она.
Берти поставила свою кружку с чаем на стол. При соприкосновении с его поверхностью кружка слегка дрогнула.
– Нет, – грустно ответила женщина. – Возможно, члены какой-то рощи.
– Но разве существуют рощи еще более могущественные, чем Семерка?
У Берти не было ответа на этот вопрос.
– Я не знаю, – только и могла сказать она. – Волшебный мир полон тайн и секретов.
– Но я думала, что Семерка существовала для того, чтобы защищать нас всех от зла? – удивилась Мэнди.
– Так и есть, – с улыбкой ответила Берти. – Семерка. Потомки Великой Пряхи. Хранительницы лунных песен. Старые девы. Девственницы. Как бы их ни называли, они являются рощей ведьм – главной среди всех рощ – и защитницами первых языков. Вы должны понять, что в волшебном мире не существует лидеров или какой-либо судебной системы – есть только Семь могущественных ведьм. Именно они поддерживают баланс. Этим, по-видимому, они и занимались в ту ночь. Я мало что знаю об их передвижениях или особенностях их магии, но знаю, что они проводят ежегодный ритуал защиты, чтобы оградить волшебный мир от опасности. Вот почему они были там, в центре столицы, на Биг-Бене…
– Но они были убиты в процессе этого ритуала! – воскликнула Мэнди. – Вряд ли это хороший знак.
– Нет, конечно, мои цыплятки, – согласилась Берти. – Но мы должны помнить, что они не могут быть убиты насовсем. Семерка вернется и вновь будет защищать нас от… всего, что может угрожать нашей безопасности. Кому еще торта?
– А что это может быть? Когда они вернутся? Мы могли бы с ними познакомиться? – Глаза Эффи были огромными, как две темные луны.
Берти посмотрела на свои часы:
– Вы пришли поговорить о Семерке или попросить помощи для Анны? Сестры Роуэн скоро вернутся из школы.
– Ладно. – В голосе Эффи явно слышалось раздражение.
– Тогда идемте в сад! Нам нужно приготовить отвар. – Берти вскочила с дивана с удивительной прытью.
Чтобы выйти в сад через заднюю дверь, им пришлось преодолеть полосу препятствий из составленных вместе резиновых сапог. Солнце уже почти село, темно-розовое небо было затянуто облаками. Маленькая жабка выпрыгнула на тропинку прямо перед ними.
– Розовый закат и желтобрюхая жерлянка – завтра снова будет прекрасный день. – Берти резко вдохнула воздух. – Давайте включим свет.
Она щелкнула пальцами, и сад мгновенно преобразился: зажглись уличные фонари и гирлянды. Анна также с восхищением заметила, как стволы некоторых деревьев замерцали слабым серебристым светом, который струился по их стволам, затем спускался по ветвям и проникал в жилки каждого листа.
– Особая разновидность березы повислой, – с улыбкой пояснила Берти, проследив за восхищенным взглядом девочки.
Анна никогда не видела такого сада, где бы не было ни клумб, ни дорожек, ни грядок, которые могли бы хоть как-то разграничить его пространство. Но при этом в нем ощущался какой-то порядок, царило согласие между живыми существами в том, где именно и как высоко они должны расти. Свет делал призрачные, причудливые узоры сада почти живыми. Небольшой ручеек бежал в самом центре этого великолепия, что-то тихонько шепча себе под нос.
– Ваш сад такой красивый! – не смогла сдержать своего восторга Мэнди.
– Правда? – откликнулась Берти. – Как жаль. Я не нарочно, поверьте.
– Но он такой огромный! – Анна продолжала восхищаться садом. – Что, если его кто-нибудь увидит?
– Магия нынче не в моде, моя дорогая, – с улыбкой ответила Берти. – Никто не видит дальше собственного носа – или экрана своего телефона, если уж на то пошло. – В устах Берти все это звучало так просто! Существование магии для нее было так же естественно, как жизнь на планете. Ее не нужно было прятать, как какую-то болезнь. Женщина обняла Анну за плечи так же, как это часто делала Роуэн. – А теперь поведай мне, мой цыпленок, как ты себя чувствуешь бо́льшую часть дня?
– Вполне неплохо. – Анне показалось, что Берти видела ее насквозь. – Хотя если подумать… Сплю я плоховато. Часто чувствую себя уставшей и какой-то… не знаю… увядшей.
Берти нахмурилась, а затем озабоченно кивнула.
– Давайте погуляем здесь и послушаем, что скажут нам растения, – предложила она.
Аттис закашлялся, подошел к Анне с Берти и, подстроившись под их шаг, зашагал вместе с ними.
– То есть вы пока не знаете, что может стать противоядием от вьюнка? – уточнил он.
– О, я уже придумала несколько комбинаций, но нет смысла двигаться дальше, пока мы не поймем, что на этот счет думают сами растения. – Берти наклонилась, зачерпнула горсть земли и растерла ее между пальцами.