– У растений есть право голоса? – с вежливой улыбкой поинтересовался молодой человек.
– Считать иначе было бы невежливо, особенно сейчас, когда вы находитесь на их территории, – ответила женщина.
Аттис оглянулся на сад, затем вновь перевел взгляд на Берти, как если бы она была не совсем в своем уме.
– Но вы, разумеется, знаете, какое растение может противостоять вьюнку. На химическом уровне, я имею в виду, – сказал он.
– Разве я похожа на химика? – спросила Берти.
На ногах у нее были какие-то странные тапочки, а руки были все в грязи.
– Вообще-то, не особо, – согласился Аттис.
– Я не работаю с химическими элементами, мой мальчик, – ответила Берти. – Я являюсь приверженкой учения о сигнатурах.
– То есть вы верите, что все в природе связано внешним подобием? Сходство растения с каким-либо органом человеческого тела определяет эффективность лечебного действия? – Аттис решил на всякий случай уточнить. – Так, например, если грецкий орех по форме напоминает человеческий мозг, то он полезен для мозгов?
– Грецкий орех действительно полезен для мозгов, даже ученые с этим не спорят. Но не стоит спать под ореховым деревом, иначе может разболеться голова. Грецкий орех также немного похож на кишечник, а потому отлично подходит для улучшения работы желудочно-кишечного тракта.
– Все это отдает какой-то средневековой моралью.
– Мужчины обожают навешивать ярлыки. – Берти от души рассмеялась. – Боюсь, что именно оттого в мире столько проблем. Мужчины уверены, что поступают очень умно, разбирая все по косточкам, но на самом деле таким образом они лишь упускают суть.
Аттис примиряюще улыбнулся.
– Расскажите тогда, как же работает ваше учение о сигнатурах? – вежливо поинтересовался молодой человек.
Берти остановилась и провела руками по высокому растению, листья которого были цвета морской воды.
– Учение о сигнатурах включает в себя не только форму или цвет растения, но также его запах, самочувствие, окружающую его среду и почву, – мягко ответила женщина. – Учение пытается понять само растение. При этом оказываются задействованы все ваши чувства сразу, и только благодаря им вы можете зайти так далеко, докопаться до самой сути изучаемого растения.
Аттис с сомнением посмотрел на растение с зеленовато-голубыми листьями.
– Вспомни, как вас учили в школе интерпретировать стихотворение, – продолжала Берти. – Вы должны были учитывать время его создания, посыл, размер, тип рифмы, словарный состав, длину строки, интонацию, пунктуацию. Все эти элементы вносят свой вклад в смысл всего стихотворения, которое не является чем-то единым, а состоит из множества разных смыслов. Это поэзия. Подобно ей, при изучении растения вы должны уметь читать между строк.
Словно комбинации нитей и узлов в узелковой магии, но более живые и прекрасные. Анна решила, что Аттис посмеется над расплывчатостью формулировок Берти, однако вместо этого он попросил:
– Покажите мне, как это работает.
– Это полынь. Мать-трава, Уна, она помогает толковать сны и находить путь. Почувствуй ее. Она крепкая, но мягкая, как материнские руки. Она принадлежит луне и покажет Анне обратный путь, который девочка будет помнить. – Берти вдруг рассмеялась. – Она советует мне не быть столь мягкотелой и уверяет, что легко может постоять за себя. – И женщина пошла дальше.
– Разве вам не нужно нарвать разных растений, чтобы приготовить противоядие? – спросил Аттис.
– Я не могу просто подойти и сорвать их, – возразила Берти.
– Понятно. Видимо, мне еще учиться и учиться…
– Растения любят, чтобы их собирали в определенное время и определенным способом, если они вообще позволяют себя срывать. Для сбора полыни лучше всего подходит растущая луна, растение нужно срезать исключительно серебряными ножницами незадолго до восхода солнца. А теперь нам нужно что-нибудь покрепче…
Берти повела их вглубь сада, где деревья были толще, а их ветки переплетались между собой, образуя навес из света и тени.
– А вот и то, что нам нужно. – Берти указала на заросли крапивы. – Грозовое растение. Иглы природы. Одновременно чародейка и человек из огня и стали. Думаю, тебе она не помешает. – Берти подмигнула Анне. – После того как прогонит зло, она поможет тебе стать более выносливой, потому что нет растения выносливее крапивы.
– Разве это не сорняк? – удивилась Мэнди. – Ни на что не годный, кроме как кусать за голые коленки?
– А кто решает, какое растение – сорняк, а какое – нет? – Слова Берти жалили не хуже крапивы. – А что касается «ни на что не годного», так это вопиющая ложь. Нет ничего, что крапиве не под силу.
– В соке ее жгучих волосков содержатся муравьиная кислота, гистамин и холин, не так ли? – сказал Аттис.
– Ум у тебя острый как бритва, не так ли? – В глазах Берти сверкнул веселый огонек. – Кислота, безусловно, нейтрализует действие вьюнка, однако крапива поможет нам не только этим. Она соткет саван для вьюнка и задушит его яростно и мягко. Но учти, без мужества тебе не обойтись. – С этими словами женщина запустила руку в заросли крапивы и сорвала несколько стеблей. – А мужество, как правило, идет рука об руку с болью.
Если крапива и ужалила Берти, женщина не подала виду.
– Погодите, но разве вам не нужно срывать ее… не знаю… при полной луне, босой, стоя на одной ноге и приговаривая что-нибудь на латыни? – Аттис приподнял одну ногу.
– Было бы довольно забавно, – отозвалась Берти. – Хотя мне следовало бы поблагодарить Зеленопалую Богиню за то, что позволила мне взять плод ее чресел.
– Мама! Пожалуйста, не говори «чресла».
– Прости, Сорбус. Итак, следующее растение может сорвать только девственница. Предположу, что ты таковой не являешься. – Берти выразительно посмотрела на Аттиса. – Боюсь, Роуэн, в таком случае мне придется обратиться за помощью к тебе.
– МАМА!
Они продолжили бродить по саду. Берти ознакомила ребят с растениями, которые должны были войти в состав противоядия от вьюнка. Анна никогда не слышала, чтобы о растениях говорили таким образом: раскрывали их значение, а химический состав объясняли через легенды и предания. Растения, слегка покачиваясь на ветру, казались живыми, они выдыхали свою суть прямо в воздух.
Аттису, по-видимому, удалось преодолеть свои первоначальные сомнения. Он все больше оживлялся, слушая истории Берти, – задавал вопросы, внимательно рассматривал растения – и каким-то образом даже умудрился запачкать нос землей. Анна привыкла видеть его скучающим или полусонным во время уроков, но здесь он был совсем другим: заинтересованным, внимательным, живым… Детский блеск в его глазах был удивительно заразителен. Анна поймала себя на том, что наблюдает за ним так же пристально, как и за растениями. Кто же он такой? Этот мальчик, который, казалось, ни о чем не заботился – и все же мог быть полностью поглощен миром; который соблазнял, насмехался и превращал в игру буквально все – и все же мог оставаться полностью преданным Эффи. «Я не волшебник» – это его признание, сорвавшееся с языка после того, как он положил в рот ягоду гвири, никак не шло у Анны из головы. Что это вообще значило? Он явно обладал магическими способностями, так кем же еще он мог быть? Некой магической сущностью? Дьяволом? Ангелом? Кем-то исключительно талантливым в умении скрывать свое истинное «я»…
По крайней мере, в этом они были похожи.
Мысли Анны нарушили крики двух девочек, выбежавших в сад навстречу их компании.
– Что на ужин? Кто все эти люди? Вы занимаетесь магией? – затараторили они.
– Мои сестры, – представила их Роуэн. – Больше известные как порождение Сатаны номер раз и порождение Сатаны номер два. Они никогда не замолкают.
– Уже поздно. Давайте вернемся в дом. Кто останется с нами на ужин? – спросила Берти.
Анна взглянула на свои часы – сердце девочки ушло в пятки. На часах было почти семь. Тетя ее убьет.
– Мне пора, – не в силах скрыть свое беспокойство, объявила она.
– Я с радостью позвоню твоей… тете, правильно? И все ей объясню, – предложила Берти.
– Нет-нет, не стоит. Спасибо вам за все. У вас чудесный дом. – Анна направилась к задней двери. – Увидимся завтра!
– Беги из этого сумасшедшего дома! – прокричала Роуэн ей вслед.
Анне пришлось ускорить шаг. Но, даже охваченная паникой, девочка знала: она отдала бы все на свете, чтобы жить в таком доме, как у семьи Роуэн. Анна думала, что ничто не может быть прекраснее антикварного магазина, куда они ходили вместе с Эффи. Но дом Роуэн был еще лучше, еще интереснее – он был совершенно волшебным и в то же время совершенно, успокаивающе обычным.
Когда Анна вернулась домой, тетя уже была там и ждала ее.
– Где ты пропадала?
Прихожая была такой же мрачной и холодной, как и голос тети.
– Задержалась на дополнительных занятиях. – Анна заметила, что под ногтями у нее осталась земля, и сжала руки в кулаки.
– Твой ужин уже остыл.
– Прости, тетя, я просто… – Но тетя сделала в воздухе пасс руками, и рот Анны захлопнулся; девочка прикусила язык и почувствовала вкус крови.
– Я не хочу этого слышать, – отрезала тетя.
Анна попыталась разомкнуть челюсти, но не смогла; и только когда тетя скрылась на кухне, девочке удалось наконец разжать рот. Анна сделала глубокий вдох и прошла на кухню вслед за тетей. На столе не было даже приборов.
– Мне пришлось выбросить твой ужин. Как прошли занятия?
Пряча руки за спиной, Анна попыталась вычистить грязь из-под ногтей. Она должна сохранять спокойствие. Тетя всегда замечала даже малейший признак волнения в голосе девочки.
– Хорошо, – коротко ответила Анна.
– Что вы изучали? – не унималась тетя.
– Генную инженерию. Биологию.
– Что именно?
Анна судорожно пыталась вспомнить, что они проходили на последнем уроке биологии.
– Плазмиды, – ответила она. – Это небольшие молекулы ДНК, которые используются как векторы для введения чужеродных генов в бактериальные клетки.