– Я совсем не понимаю этого нового типа магии! – возмутилась Анна. – В ней нет ни правил, ни формул, ни этих чертовых комбинаций. Тетю бы от такой магии хватил удар.
– О, тебе придется забыть все, чему тебя учила Вивьен, – сказала Селена, как будто это было так просто, как нечего делать. – Ее методология весьма ограниченна.
– Ограниченна, – эхом отозвалась Анна, вспоминая те дни, что она провела за изучением каждой комбинации, за отработкой каждого узла.
– Магия – это не математическая формула. Это не научные изыскания, – заметила Селена. – Разве можно обучиться искусству танца, выучив наизусть биологическую механику мышц?
– Но в магии должны быть определенные правила, разве нет? – удивилась Анна.
– Нет. – Селена покачала головой. – Нет никаких правил, моя дорогая.
Правила. Они были долевыми нитями ткани ее жизни. Они привносили баланс, смысл. В ее голове эти нити основы начали подниматься, пересекаться, переплетаться между собой, а затем уноситься в открытый космос – и что после них оставалось? Неприкаянный, дрейфующий мир.
– Правил не существует, однако есть определенные закономерности. «Закономерность» – более подходящее слово, не столь ограничивающее, постоянно меняющееся, полное новых возможностей. – Селена указала пальцем на небо над ними. – Точно так же мы находим определенные закономерности в расположении небесных тел – не важно, можем мы их наблюдать невооруженным глазом или нет.
Бутылка вина внезапно воспарила в воздух и подлила вина в бокал Селены.
– Так, как ты это сделала? – Анна не смогла сдержать раздражения. – Все вокруг меня творят магию без каких бы то ни было заклинаний. Тетя колдует, просто завязывая в воздухе узлы. Я думала, для того чтобы колдовать, нужно освоить какой-то магический язык, разве нет?
– Ты знала, что изначально существовало семь видов магии? – спокойно спросила Селена; Анна покачала головой. – Планетарная магия. Магия стихий. Магия трав. Вербальная магия. Магия иллюзий. Магия символов. Магия эмоций. Каждый из этих видов магии нуждается в чем-то, в каком-то переводчике – каждый, за исключением последнего вида магии. Магии эмоций. Творить магию при помощи одних лишь эмоций – это самый сложный вид магии, или чрезвычайно редкий магический язык. Когда я зажигаю свечу без произнесения каких-либо определенных слов и без проделывания специальных пассов руками, мной движет исключительно то, что есть внутри меня.
У Анны голова пошла кругом от всех этих новых открытий – перед ней разворачивался дивный новый мир, свободный от ограничений.
– У подобной магии совсем нет границ? Ты можешь наложить любое заклинание, используя только свой разум?
– Разум тут совершенно ни при чем, Анна, – с улыбкой ответила Селена, – и нет, к сожалению, возможности большинства ведьм, включая меня, ограниченны. Магия эмоций – без сомнения, самый сложный магический язык. Иначе зачем мне использовать его исключительно для того, чтобы подлить себе вина или зажечь свечу? Я не могу творить любовную магию, используя только свои эмоции; все гораздо сложнее, подобный язык требует определенных качеств и умений, огромной сосредоточенности. Вот почему в обычной жизни я использую язык зелий – именно с ним я чувствую себя комфортно, он мне подходит, я отлично его понимаю.
– Мой магический язык будет одним из изначальных языков, – заявила Эффи. – Как у самых могущественных ведьм.
– У каждого из магических языков есть свои могущественные пользователи, – не сдержалась Селена.
– А мой язык будет таким, как у самых-пресамых могущественных ведьм, – настаивала Эффи.
– Как я узнаю, какой из семи языков подходит именно мне? – спросила Анна, надеясь, что ей удастся освоить хотя бы один за всю жизнь.
– Почему из семи? Анна, ты снова себя ограничиваешь, – пожурила ее Селена. – Я сказала, что существует семь изначальных языков магии, а не всего семь в общей сложности. Представь себе эти семь языков как семь основных созвездий на небе, выделенных из основной массы звезд и досконально изученных. А теперь посмотри наверх и скажи мне, сколько всего звезд на небе? – (Анна вновь была потрясена глубиной вечности, нависшей над ней.) – Сколько бы звезд ты ни насчитала, это число и близко не стоит с общим количеством существующих в мире магических языков.
– Но ведь звезд бесконечное множество! – ахнула девочка.
– Вот именно, – согласилась Селена с улыбкой. – Я встречала людей, которые творили свою магию с помощью узоров ивовой коры, теней от рук на стене, звука капель дождя, компьютерных плат, траектории полета птицы по небу. Я даже знавала одну группу, которая творила заклинания с помощью синхронного плавания, а другая – с помощью группового секса…
– Я как-то повстречал парня, который мог колдовать только во время прыжка с парашютом. Видимо, падение с огромной высоты было для него мощным стимулятором, – вставил Аттис.
От такого огромного количества возможностей у Анны голова пошла кругом.
– Ну и где теперь твои правила? Где твои категории? – Голос Селены внезапно наполнился горечью, и Анне показалось, что женщина обращается уже не к ней, а к кому-то еще.
Девочка вновь подняла глаза к небу. Что, если магия действительно представляла собой бесконечные связи, бесконечные возможности?
– Я бы хотела выучить их все, – мечтательно сказала Анна.
Улыбка Селены погасла.
– Когда-нибудь непременно так и будет. Что ж, я, пожалуй, пойду спать. Все эти разговоры о магии меня страшно вымотали. А чтобы кожа оставалась молодой и глаза блестели…
С этими словами Селена вернулась в дом. Анна же почувствовала себя крайне неуютно, оставшись наедине с Эффи и Аттисом, будто она каким-то образом вторгалась в их пространство. Они уже были единым целым, без нее. Я тут третий лишний. Эффи уютно устроилась на плече у Аттиса.
– Знаете что, – зевнув, сказала Анна, – я, пожалуй, тоже пойду спать. Спасибо за ужин и свечи…
– Не стоит, – ответила Эффи. – Ты теперь часть семьи.
Анна улыбнулась Эффи и спустилась в дом. Она очень хотела остаться с ними, но не была уверена, что именно этого от нее и ждали. Когда дело касалось Эффи с Аттисом, обычные правила переставали действовать, и Анна совершенно не знала, как ей следует вести себя с ними.
Девочка подождала немного, но Эффи спать так и не пришла. Анна представила себе, как волшебные свечи потихоньку догорают, а звезды на небе тускнеют. Как Аттис гоняется за татуировкой Эффи. Анна заснула, и ее сны в ту ночь были более яркими, чем когда бы то ни было прежде, поскольку над ее кроватью не висел ловец снов, чтобы поймать в свои сети хотя бы один из них.
Лезвия
Тело – это не сосуд для магии, а инструмент контроля магических способностей. Боль нужна не ради боли, а для того, чтобы освободиться от оков тщеславия, от потакания нашим слабостям, от постановки своего «я» превыше Богини тишины и тайн.
Анна по привычке проснулась в половине седьмого утра. Приняла душ. Оделась. Застелила постель. Дверь в комнату Эффи была закрыта, поэтому девочка спустилась вниз. На кухне никого не было, а в холодильнике, похоже, не было ничего съестного. Анна расслышала стук молотка, по-видимому доносившийся из подвала. После нескольких секунд размышлений девочка спустилась вниз и с головой окунулась в пьянящие ароматы гари и дыма. Дверь в кузницу была приоткрыта. Анна слегка толкнула ее, но тут же отступила обратно в коридор.
Стук молотка прекратился.
– Анна? – донесся из кузницы голос Аттиса.
– Да, это я.
– Почему ты прячешься?
– Я не прячусь.
– Хорошо, почему тогда ты стоишь за дверью и тебя не видно?
Анна вновь приоткрыла дверь и вошла в кузницу.
– Мне просто показалось, что я не вовремя. – (На сей раз Аттис работал без рубашки, и отблески пламени плясали на его голом торсе. На его груди странно выделялся темно-серый символ подковы.) – Ты не боишься обжечься?
– Меня не так просто обжечь.
– Закаленный в пламени ада и все в таком духе?
– Что-то типа того. – Аттис с улыбкой отложил молоток в сторону, а затем сполоснул руки в ведре с водой.
Анна прошла мимо, глядя не на молодого человека, а на полки в его мастерской. Взгляд девочки остановился на белом ключе – ключе, который она неоднократно видела прежде. Внезапно правую сторону ее тела обдало теплом – рядом с ней возник Аттис, горячий, словно огонь в его печи.
Анна взяла ключ с полки.
– Это им ты открывал все двери в нашей школе? – спросила девочка, вертя ключ в руках.
– Да, это моя отмычка. Открывает любую дверь. – Серый цвет его глаз был таким же переменчивым, как дым в кузнице.
– Отмычка… – Анна поднесла ключ ближе к глазам. Он был почти невесомым, и все же… Мне кажется или он несет в себе всю тяжесть комнаты на верхнем этаже? Может, хотя бы ему удастся открыть эту дверь? Девочка с восторгом принялась изучать гладкий белый материал, из которого был сделан ключ, а затем внезапно поняла. – Он ведь костяной?
– Так и есть, – улыбнулся Аттис.
Он взял ключ из рук Анны и положил его обратно в банку к остальным ключам.
– У тебя интересная татуировка, – заметила девочка, не сводя глаз с лица Аттиса.
Молодой человек опустил взгляд, и Анна, воспользовавшись моментом, взглянула на подкову на его груди. Вблизи она была еще меньше похожа на обычную татуировку. Подкова поблескивала в свете пламени, словно в плоть Аттиса были вплетены нити проволоки.
– Она магическая? – Анна подавила желание дотронуться до нее пальцем.
– Да. Железная татуировка. Для защиты. – Молодой человек отвернулся, чтобы взять футболку, висевшую на двери. Белизна футболки резко контрастировала с его загорелой кожей, запачканной копотью.
– Эта татуировка является частью какого-то обряда посвящения или чего-то в этом роде?
– Только самым крутым ведьмам набивают такую. Есть клуб и все такое.