Незнакомец пожал худющими плечами:
– Как отыскать тень в темноте? А теперь побудь со мной. Я не могу вспомнить, что ищу. – Он вытер слезу, катившуюся по щеке, и размазал написанное там слово. – Останься со мной.
– Боюсь, мне нужно идти… – Анна хотела было покинуть странного незнакомца, но вдруг обнаружила, что не может пошевельнуться, – черная виноградная лоза выползла из какой-то книги на полу и обвилась вокруг ноги девочки. Она вскрикнула, и тут же незнакомец приоткрыл свой высохший рот и завопил.
Анна высвободила ногу и бросилась бежать куда глаза глядят.
Она продолжала слышать вопли и шепот позади себя, но не могла остановиться. Девочка неслась между рядами стеллажей, не разбирая дороги, но от души надеясь, что бежит в правильную сторону. И тут Анна врезалась в кого-то большого и сильного.
– Анна! – Аттис схватил ее за плечи. – Куда ты подевалась? Ты белая как мел.
– Я… я… – Неосознанно цепляясь за молодого человека, Анна пыталась отдышаться. – Я заблудилась.
– Ты в порядке? – Аттис попытался поймать ее взгляд; их глаза на мгновение встретились, но затем Анна отвела взгляд в сторону. – Ты нашла, что искала? – Аттис кивнул на книгу в ее руках.
– Я… – Анне почти удалось восстановить дыхание. – Нет, не совсем.
– Пошли. Мы всего в двух стеллажах от входа.
Они вырвались из лабиринта книжных полок и оказались в помещении, где их высадил лифт. Анна не могла понять, как им удалось оказаться так недалеко от выхода. По ее ощущениям, она прошла сотни миль. Мэнди читала какую-то книгу, в то время как Роуэн со скучающим видом отрывала полоски бумаги от книг, разбросанных по полу.
Эффи мерила помещение шагами.
– А вот и вы! Наконец-то! – воскликнула она, завидев Анну с Аттисом. – Я нашла идеальный гримуар, в котором полно заклинаний мести. А это что у тебя такое? – С этими словами она вырвала у Анны книгу, которую девочка сжимала в руках.
– Это семейный архив Эверделлов, но… – начала Анна.
– Он пуст, – разочарованно закончила за нее Эффи.
– Да.
– Странно как-то. – Эффи нахмурила брови.
Остальные тоже подошли посмотреть. Эффи, как и Анна, взяла книгу за корешок и потрясла в надежде, что слова каким-то образом вывалятся из нее.
– Но это бессмыслица какая-то, – сказала Роуэн. – Подобные архивы – живые, они пишут историю ведьм в реальном времени, а ты вот – стоишь прямо передо мной. Уж ты-то должна в нем быть. Ты вообще в порядке? Выглядишь немного потерянной…
– Я… я… там встретила кое-кого, – все еще не совсем придя в себя, пояснила Анна. – Он был страшным и немного… грустным.
– Какой-то волшебник?
– Я не знаю, кто он. Он был весь покрыт словами и текстами, как будто они были частью его кожи.
Роуэн всплеснула руками.
– Дева, мать и чертова старуха! – воскликнула она. – Ты встретила Песахью![34] Никто прежде его не видел! Мой брат с друзьями специально ходили сюда, чтобы найти Песахью в попытке доказать его существование.
– Что еще за Песахья? – спросила Эффи.
– Говорят, он приехал сюда подростком, поскольку вся его семья погибла во время холокоста. Он хотел найти здесь ответы, хотел отомстить, но в результате так тут и остался… навечно.
– Холокост? – Анна попыталась вычислить, сколько ему может быть лет, но по лицу Песахьи сделать это было невозможно.
Ему могло быть сорок лет, восемьдесят или даже больше.
– Во всяком случае, так гласят легенды, а их тьма, – пожала плечами Роуэн. – Говорят, он наполовину человек, а наполовину – книга.
– А вот это похоже на правду. – Анна вздрогнула, вспомнив его бумажную кожу.
– Как он может жить здесь, внизу? Это просто смешно. Чем, по-вашему, он питается? – усмехнулась Мэнди.
– Он питается словами. – Роуэн говорила так, будто ей было известно об этом из достоверных источников.
– Я хочу отыскать его. Где ты с ним встретилась? – Эффи оглянулась на расходящиеся лучами ряды стеллажей.
– Не сейчас. – Аттис взял ее под руку. – Мы непременно вернемся и принесем ему еды из «Макдоналдса» или что-то в этом духе. Уже половина двенадцатого, этим ребятам пора убираться отсюда.
Анна напрочь забыла о времени. Она может опоздать. Книга с пустыми страницами и имя злой колдуньи из уст сумасшедшего вряд ли стоили наказания, которое сулило ей опоздание.
Однако, когда девочка вернулась домой, тетя – о чудо! – все еще была на работе. Анна кинулась к себе в комнату, чтобы спрятать семейный архив Эверделлов. Но прежде чем убрать его в книжный шкаф, девочка еще раз открыла книгу. Пусто. Она попыталась логически осмыслить ситуацию. Либо магия книги не смогла записать историю ее семьи, либо записи о ее генеалогическом древе кто-то стер намеренно. Кто-то явно не хотел, чтобы историю ее семьи мог прочесть любой желающий.
– Пожалуйста! – Анна принялась умолять книгу в надежде, что ее просьба будет услышана.
Девочка вновь раскрыла свой семейный архив, но его страницы оставались такими же невыносимо чистыми.
В приступе внезапной злости Анна швырнула книгу через всю комнату. Она упала на пол с громким стуком. Девочка закрыла глаза и глубоко вздохнула, борясь с охватившим ее разочарованием. Затем она подняла несчастную книгу с пола и положила под кровать. После этого Анна легла на свою постель и принялась размышлять об имени, которое назвал ей Песахья. Яга Бабанова. Злая колдунья. Почему ее мать искала ответы в проклятом отделе библиотеки? А затем отправилась на поиски злой колдуньи? Она пошла к ней и после не возвращалась в библиотеку…
Анна вздрогнула, вспомнив темный проход между стеллажами в проклятом отделе библиотеки, хлюпающие звуки под ногами и проклятую метку, похожую на лабиринт, из которого уже невозможно выбраться, как только ты в нем очутился.
Как же мне отыскать тень в темноте?
Мухи
Шепот – наш язык; тайны – наша жизнь.
Эффи постучала по алтарю огромным потрепанным гримуаром, который она взяла в библиотеке:
– Время пришло! Ошибки должны быть исправлены. Иерархии – разрушены. Пора свершить правосудие, а виновным – понести заслуженное наказание. «Соковыжималок» нужно вынести на помойку и оставить там гнить – и у меня на примете есть заклинание, которое позволит нам осуществить все вышесказанное.
Анна никогда не видела Эффи такой оживленной. Девочка подозревала, что Эффи изначально собрала ковен исключительно ради чего-то подобного.
– Разве нам не следует сообщить о том, что кто-то издевается над Роуэн, директору Конноти? – Мэнди выглядела слегка напуганной. – Конечно, у нас пока недостаточно доказательств, что этот кто-то – Дарси, но…
– Думаешь, в этой школе есть надлежащая система правосудия? Думаешь, Дарси не найдет способа выкрутиться? – не сдавалась Эффи. – Я говорю о другом правосудии. О природной справедливости. О женской мести. Дикое безрассудство, отмеренное лунным светом, взысканное Темной луной. Мы должны привести его в действие. – Эффи открыла книгу и с бесконечным пафосом объявила: – Это заклинание для распространения слухов.
– Еще одна порция слухов? – с опаской уточнила Роуэн.
– Пожары тушат огнем. Либо мы контролируем их, либо они – нас. Это древнее и очень мощное заклинание, изначально предназначенное для сплетников и злобных болтунов, – пояснила Эффи. – Очевидно, оно послужило вдохновением для старой детской песенки про старуху, что проглотила муху[35]. В гримуаре говорится, что песенка была написана ведьмой, чью дочь повесили за колдовство из-за злостных сплетен, пущенных каким-то горожанином. Заклинание превратит сплетника в предмет сплетен, то есть обернет пущенный им слух против него самого. Нам просто нужно придумать, что за слух мы пустим.
– И что этот слух сделает с «соковыжималками»? – спросила Анна.
– Будет преследовать их повсюду. Так просто они не отделаются.
– Я бы очень хотела отплатить им той же монетой. – Страх в глазах Мэнди сменился возбуждением.
– Вообще-то, я не мстительная по натуре, но для «соковыжималок» можно, черт побери, сделать исключение, – сказала Роуэн.
В голове Анны промелькнуло несколько очень ярких образов: заплаканная Роуэн в кабинке женского туалета; смеющаяся Дарси на вечеринке. Что смех, что жестокость давались Дарси одинаково легко. Слухи – вещь определенно неприятная, но какого-то ощутимого вреда они, как правило, не наносили. Анна повернулась к Аттису, который сидел на одном из столов, составленных в углу комнаты, и спросила его:
– А ты что думаешь?
– Пусть Дарси побегает за своим хвостом какое-то время.
Он всегда соглашается с Эффи.
– Да пусть хоть подавится этим хвостом, – ответила Эффи. – Анна, если мы этого не сделаем, Роуэн придется совсем туго. Ты ведь этого не хочешь?
Анна покачала головой. Последнее, чего бы она хотела, – это чтобы жизнь Роуэн превратилась в настоящий кошмар.
– Я в деле, – решилась она.
– Отлично. У меня на примете уже есть парочка слухов. – Эффи хитро улыбнулась. – Мы могли бы убедить всех, что Коринн – нимфоманка.
– Думаю, все и так уже в курсе, – заметила Роуэн, покачав головой.
– Есть еще идеи?
Мэнди вышла вперед:
– Вся репутация Коринн построена на том, что она вся из себя такая спокойная и расслабленная, вечно твердит о свободной любви, притворяется другом каждого из учеников… Фу, меня прям трясет от нее. Что, если подмочить ей эту репутацию? Мы могли бы сказать, что на самом деле у нее случаются вспышки неконтролируемого гнева и вся эта йога и наркотики предназначены для того, чтобы держать его в узде, потому что в любой момент она может… – Мэнди щелкнула пальцами, – выйти из себя и впасть в ярость.
Эффи на секунду задумалась.
– Довольно хитро придумано… – наконец решила она. – Может быть забавно. Мне нравится. Я же придумала кое-что специально для Дарси. – Эффи театрально откашлялась и продолжила: – Считается, что все мальчишки рады бы за ней поухлестывать, но сама она мечтает лишь об одном мужчине. И о каком, черт побери, мужчине! О самом директоре Конноти.