– Что? – прыснула Роуэн. – Это же чистое безумие. Никто в подобное верить не станет.
– Ну, при нормальных обстоятельствах никто бы действительно не поверил, – согласилась Эффи, – но ведь это будет волшебная сплетня.
– Но ведь он такой… такой… – Мэнди содрогнулась от одной мысли о директоре, – старый и страшный, бе! Я не могу даже представить их вместе.
– Что ж, если заклинание сработает – очень даже сможешь, – заверила ее Эффи. – А что насчет Оливии?
– У меня есть идея. – Роуэн подняла руку. – Пусть она захочет быть копией Дарси. Будет одержима ею, будет ее ревновать и пойдет на все, чтобы стать Дарси, во всех отношениях.
Эта идея была не лишена смысла, поскольку во многом соответствовала реальности. Оливия отлично понимала, что за Дарси ей не угнаться, а потому чрезмерно заботилась о том, как она выглядит и во что одевается, чтобы компенсировать свою непохожесть на лидера «соковыжималок».
– Должным образом извращенно, – одобрительно кивнула Эффи.
– В конце концов, ведь именно она придумала прозвище Чудище, – добавила Роуэн, испытывая неловкость за свое предложение.
– Итак, все согласны? – подытожила Эффи. – Коринн страдает от приступов неконтролируемой ярости, Оливия одержима Дарси, а сама Дарси мутит с директором Конноти. Та-да!
Все согласно закивали, в том числе и Анна. В формулировке Эффи придуманные ими сплетни казались еще более абсурдными и нелепыми, чем когда-либо. Разумеется, никто в них не поверит. Эффи принялась записывать сплетни и текст заклинания, чтобы передать остальным для заучивания. Анна снова и снова повторяла предназначенные для заучивания слова, чтобы они отпечатались у нее в памяти. В этом девочка твердо намеревалась не становиться слабым звеном их группы.
– Готовы?
Эффи взяла в руки большую банку, внутри которой кружили три мухи, огромные и злые. Они яростно бились о стенки своей стеклянной тюрьмы. Девушка поднесла банку к глазам и внимательно посмотрела на своих пленниц.
– Три мухи на три слуха. – С этими словами Эффи поставила банку на середину комнаты, а затем расставила вокруг три бумажных стаканчика. – Их утренние смузи, – объяснила она. – Положите рядом свои телефоны.
– Это еще зачем? – удивилась Роуэн.
– Нам нужно, чтобы сплетни распространились по школе как можно быстрее, и телефоны – самое верное для этого средство.
Аттис начал разбрасывать соль по кругу, затем рисовать внутри круга прямые, чтобы получилась пентаграмма. Как только он закончил, Эффи шагнула вперед. Все посмотрели на нее. Глаза Эффи блестели на свету. Она подняла руки вверх и проговорила:
– Мы вместе как один стоим,
Кольцо наших рук нерушимо.
Мы между мирами свободно парим,
Дорогой домой хранимы.
Вверху и внизу, внутри и снаружи,
Сплетай круги наши туже.
Анна представила окружающий их магический круг, мощный в своей защите. Они повторяли слова заклинания до тех пор, пока необходимость в визуализации круга не отпала и Анна не почувствовала его. Плотный и целый, он отреза́л их от мира швейной мастерской и помещал за его пределами – в любое другое место: в темный лес, на высокую гору или в пустыню.
Эффи посмотрела на Мэнди, и девушка нервно шагнула вперед:
– Я взываю к сторожевым башням Севера, стихии земли. Явите нам свою справедливость, мощную и беспощадную.
Затем вперед вышла Роуэн:
– Я взываю к сторожевым башням Востока, стихии воздуха. Явите нам свою справедливость, коварную и настоящую.
Настал черед Эффи.
– Я взываю к сторожевым башням Юга, стихии огня. Явите нам свою справедливость, сильную и яростную.
Слова вырвались у Анны легко, словно сами собой, будто они только и ждали, когда ей нужно будет их произнести:
– Я взываю к сторожевым башням Запада, стихии воды. Явите нам свою справедливость, страстную и чистую.
А затем все вчетвером они проговорили:
– Силой пентакля, жезла, кинжала и чаши наполни наше заклинание природной справедливостью.
Эффи открыла банку с мухами; они высвободились из своей тюрьмы, но не вылетели за пределы очерченного круга, а принялись гоняться друг за другом, неистово жужжа. Эффи положила листы бумаги, на которых она изложила придуманные ими слухи, в банку.
– Змеи злобы свиваются тесным клубком,
Жалят, шипят, предают,
Сплетнями тысячи мух
Разнесут наше слово легкокрылым путем.
Девушки повторяли заклинание все громче, мухи жужжали все энергичнее. Анна почувствовала, как эта энергия струится и по ее венам. Ощущения были иными: магия, которую девочка чувствовала прежде, рождалась внутри ее как бы невзначай, нежно и неуверенно, словно сон. Энергия, или магия, что сейчас струилась по ее венам, была несомненной, сильной – она жила внутри Анны и в окружающем ее пространстве. Все это: стихии, жужжание мух; гнусные сплетни и мрачные слова – словно нити тугой паутины, которая тряслась и подрагивала от злого восторга. Девушки почти выкрикивали заклинание. Анна разрывалась между восторгом и паникой – будто она стояла на краю обрыва и смотрела вниз.
– Сплетнями тысячи мух
Разнесут наше слово легкокрылым путем.
Сила заклинания росла, угрожая разорвать их на части, но девушки держали его крепко, поднимая в воздух, пока мухи не взлетели под самый потолок и не принялись кружить там, словно грозовая туча. Эффи засмеялась. Свечи затрещали. Швейная машинка на алтаре ожила: ее игла принялась выстукивать четкий ритм – тук-тук-тук! Анне казалось, что ее голова вот-вот взорвется, словно она наполнилась водой, словно в ней жужжали мухи. Они выкрикивали слова – громче, громче, громче… А потом внезапно мухи освободились от своих невидимых пут и улетели прочь.
– Силой пентакля, жезла, кинжала и чаши освободи наши стихии. Вверху и внизу, внутри и снаружи, наш круг сплетай, но колесо вращать не прекращай…
Свечи погасли, и комната погрузилась в темноту. Анне почудилось, будто она возвращается откуда-то, а голову вот-вот разорвет. Иметь дело со столь мощной магией ей прежде не приходилось. Эффи вновь вышла на середину комнаты, с нескрываемым наслаждением завинтила крышку на банке слухов и поставила пустые стаканчики из-под смузи на алтарь.
– Получилось неплохо. Конечно, мы можем лучше, но у нас уже получается довольно хорошо. – В ее широко распахнутых глазах еще заметны были следы магии, их взгляд был немного потусторонним.
Роуэн упала на пол.
– Я выжата как лимон, – протянула она.
Мэнди рухнула рядом с ней.
– Какое-то время мне даже казалось, что я – это не я, – пожаловалась она. – Было довольно… напряженно.
Аттис ступил внутрь очерченного им круга.
– Так и было, – согласился он. – Я был напуган.
Эффи обняла его:
– Я же говорила, так ведь? Говорила, что все получится.
– Я никогда в тебе не сомневался и никогда не усомнюсь.
– Я всегда права.
– Я преклоняюсь перед королевой Эффи.
– Ой! – внезапно сказала Роуэн, взяв с пола свой телефон.
– Что такое? – тут же откликнулась Эффи.
Роуэн развернула телефон экраном к остальным ребятам.
На экране была видна простая рябь – рисунок был статичным – хотя нет, не совсем, – но вдруг сквозь рябь потихоньку начало проглядывать изображение. Спираль из семи концентрических кругов. Сердце Анны дрогнуло.
Ребята медленно повернулись и посмотрели на нее.
– Возможно, кругов не семь. – Роуэн прищурилась. – Трудно разобрать, но их может быть шесть. Или восемь.
Мэнди с Эффи подняли с пола свои телефоны, чтобы проверить, что творится с ними. Они повернули их экранами к остальным – на них также были видны семь кругов. Анна не знала, что сказать.
– Надеюсь, мой телефон не сломан. – Казалось, Мэнди винила в случившемся именно Анну.
– Главное, – вклинился Аттис, – что заклинание сработало. У вас получилось. Пошли.
– Надо бы проверить, исчезнет эта картинка с наших экранов или нет. – Эффи пыталась привлечь всеобщее внимание обратно к странной ряби на их телефонах.
– Не знаю, почему… – начала было Анна. – Я ничего такого не делала.
– Нам пора уходить, – повторил Аттис.
Остальные повиновались: они убрались в комнате и взяли свои вещи. После перезагрузки телефоны Роуэн, Мэнди и Эффи заработали, как прежде, однако спиралевидный узор из семи концентрических кругов не шел у Анны из головы. Проклятие. Темный взрыв сердца.
Она уходила из мастерской последней и, перед тем как выключить свет, окинула комнату взглядом. Мух нигде не было видно. Куда они подевались?
Страх
В тринадцать лет
Анна толкнула дверцу шкафа для посуды. Она была заперта.
Внутри царила не кромешная тьма; больше было похоже на сумерки, когда солнце только что опустилось за горизонт и мир не так уверен в себе. Девочка хорошо знала этот шкаф. Она открывала и закрывала его несколько раз в неделю, чтобы взять оттуда столовое серебро, ведь его нужно было чистить регулярно. Но сейчас все в нем было иначе – знакомые очертания в полутьме превращались в незнакомые, откуда-то появлялись тени. Анна потуже затянула узел на своем наузе.
Девочка вновь толкнула дверцу. Все еще заперта. Ее сердце готово было вырваться из груди, а полутьма в шкафу стала какой-то тесной. Теперь, затянув узел потуже, она различала в ней не так много – лишь призрачные силуэты, – но от страха у девочки дрожали пальцы. Анна попыталась осмотреть темное пространство вокруг себя: пусто. Она обернулась: снова пустота.
Ее страх был похож на черную дыру, в которой могло жить все, что угодно. Она не имела ни конца, ни края, за который можно было бы зацепиться.
Анна начала бешено колотить в дверь, крики сами собой вырывались из ее груди:
– Выпусти меня! Пожалуйста, выпусти меня! Тетя! Тетя! Ну пожалуйста! – Девочка принялась царапать дверь ногтями.