Прошла еще неделя, а слухи о «соковыжималках» лишь продолжали набирать обороты, вместо того чтобы сойти на нет. Дарси не слишком хорошо справлялась с ситуацией. Она начала злиться и набрасываться на людей без видимой причины. Поговаривали, что Дарси даже поругалась с Коринн и теперь они не разговаривали друг с другом.
Я видела, как Конноти положил руку ей на колено под столом во время заседания студсовета…
Она пойдет на все, лишь бы ее рекомендовали в Кембридж…
Ей нравятся мужчины в теле…
Когда Анна встретилась с остальными за обедом в общей гостиной, то поняла, что слухи начали жить своей собственной жизнью – помещение гудело от их ненасытности. Девочка заметила, как муха села на лицо какой-то девушки и поползла к ее губам – девушка махнула рукой, и муха отлетела к окну, где жужжа вилось еще несколько ее товарок.
– Легки на помине. – Эффи кивнула на Дарси с Оливией, которые только что вошли в гостиную.
Дарси держала голову высоко поднятой, словно бросала вызов любому, кто отважится с ней заговорить, и все же глаза выдавали ее волнение – взгляд охотника, осознавшего, что он превратился в жертву. Как только Дарси вышла на середину комнаты, перешептывания у нее за спиной сделались тише, но не прекратились.
– Исчезните, – велела Дарси группе девушек, прислонившихся к барной стойке.
Девушки тут же разбежались, и Дарси встала на их место. Она щелкнула пальцами, приглашая Лидию составить ей компанию. Дарси вела себя так, будто ей было все равно. Когда в гостиную вошел Питер, она подозвала его и принялась виснуть на нем, поигрывая его волосами и ушами, пока молодому человеку это не надоело и он в раздражении не покинул свою подругу.
Только собравшись уходить, Дарси оглянулась и посмотрела на сидящих за одним столом Анну, Эффи, Мэнди и Роуэн. Вальяжной походкой она направилась в их сторону.
– Ты взяла себе пудинг, Чудище? Думаешь, это разумно? Помнишь поговорку «Сейчас вкусняшка, а потом жир на ляжках»?
– Завидуешь моей жирной заднице, Дарси? Завидуй молча. – И Роуэн с аппетитом откусила еще один кусок от пудинга.
Дарси едва заметно прищурила глаза, сдерживая ярость. В тот же момент на ее стаканчик со смузи села муха, которая вскоре переползла на палец девушки; Дарси встряхнула рукой. Муха ненадолго взмыла в воздух, но вскоре вновь вернулась на свое место. Дарси снова встряхнула рукой, раздражаясь все сильнее. Однако на сей раз муха так и осталась сидеть на ее пальце.
– Что за гадость! – воскликнула Дарси. – Вероятно, ваш столик – отличная приманка для мух.
Она раздраженно затрясла рукой, и муха отстала от нее, но ненадолго. Вскоре насекомое вновь село ей на руку. Дарси издала раздраженный вопль и со всей силы ударила по мухе, вдавив ее тельце в свою кожу. Затем девушка смахнула мертвое насекомое на пол и подозрительно посмотрела на сидевших за столом Анну, Эффи, Мэнди и Роуэн. Ее подозрения пока были довольно смутными, она не могла облечь их в слова, и тем не менее она определенно о чем-то догадывалась.
– Пойдем отсюда, Оливия, это отвратительно, – наконец сказала Дарси своей подруге.
Взявшись за руки, девушки не спеша удалились из гостиной.
– Она знает, что за всем этим стоим именно мы, – в ужасе прошептала Мэнди. – Она все знает.
– И что? – Эффи это, казалось, нисколько не беспокоило. – Она будет так занята тушением своих пожаров, что у нее не будет времени разжечь новые. Теперь она у нас в руках, а школа – в нашем полном распоряжении.
Мэнди хихикнула немного истерично:
– Она больше ни хрена нам не сделает.
– Мэнди, я ослышалась или ты только что ругнулась? – рассмеялась Роуэн.
– Лидия! – Эффи замахала рукой. – Э-эй, мы тут!
Лидия огляделась и, поняв, кто ее зовет, немного заколебалась. Она знала, что заговорить с Эффи значит пересечь линию фронта, и все же у Эффи была своя сфера влияния. В итоге Лидия подошла к их столику.
– Присаживайся, – пригласила ее Эффи. – Слышала про Дарси с Конноти? – Эффи приложила руку ко рту, театрально изобразив удивление, а затем наклонилась поближе к Лидии и заговорщически прошептала: – Как думаешь, много ли в этих слухах правды?
Лидию не нужно было упрашивать – она тут же сдала Дарси с потрохами, подробно пересказав все сплетни, которые на тот момент ей были известны.
После обеда Анна направилась в музыкальный класс. Едва она села за инструмент, как из-под ее пальцев стала вырываться новая мелодия. Она начиналась зловеще – с низких нот, за которыми последовала серия высоких, – быстро сменяясь, они словно гонялись друг за другом – вверх-вниз.
Анна не была уверена, откуда именно шла ее музыка – то ли она играла на пианино, то ли пианино заставляло ее играть на нем.
Через несколько минут девочка заметила в дверном проеме чью-то тень и тут же резко оборвала мелодию.
– Что ты здесь делаешь? – спросила она.
Аттис закрыл за собой дверь и ответил:
– Я, как и ты, имею полное право приходить в этот класс, когда захочу. Быть может, мне тоже нужно позаниматься музыкой.
– Ты играешь? На чем же, позволь спросить?
– На… э-э-э… бонго. – Аттис тут же схватил барабан с полки, уселся на пол и зажал его между икрами ног.
Анна изо всех сил сдерживала улыбку.
– Ты пришел сюда, чтобы поиграть на бонго?
– Именно. Пожалуйста, продолжай. Я буду делать это очень тихо. – И Аттис принялся осторожно постукивать по бонго, пока Анна не расхохоталась.
На мгновение лицо молодого человека тоже расплылось в улыбке, но буквально через секунду она погасла.
– Анна… – начал он серьезным тоном. – Ты должна честно сказать мне, бьет тебя тетя или нет. Если да, то это ненормально. Я не уверен, что ты сама понимаешь, насколько это ненормально.
Серьезность Аттиса всегда немного нервировала девочку, словно его лицо было предназначено исключительно для радости и веселья.
– Она меня не бьет. Не по-настоящему.
Аттис грустно кивнул.
– Ты ведь скажешь мне, если она тебя ударит или причинит боль любым другим способом?
– Конечно.
– Хорошо… – Он ненадолго замолчал, а потом вдруг сказал: – Я тут поспрашивал об этой твоей Бабановой.
Анна и не надеялась на его помощь.
– И что? – нетерпеливо спросила она.
– Nada[36]. Мне очень жаль. Боюсь, что тот парень из библиотеки просто был немного того.
Анна в раздражении взяла дисгармоничный аккорд.
– Может быть, – ответила она.
Аттис вздохнул:
– Что ты пытаешься найти? Подтверждение того, что твоя магия проклята каким-то особо изощренным способом? Если мы чего-то боимся, то иногда правильнее искать какие-то закономерности, подоплеку наших страхов…
Пальцы девочки застыли на клавишах пианино.
– Ты уверен, что знаешь все, Аттис, – медленно проговорила Анна, – но ты ошибаешься.
– Ты не обязана повиноваться тете до конца своих дней. Подыграй ей, стань наузником, а затем, когда будешь старше, просто… сбежишь от нее.
– Сбегу?! – Анна зловеще захохотала и повернулась к Аттису лицом. – Не все такие, как ты, Аттис. Свободные, не считающиеся ни с чьим мнением, делающие то, что хочется и когда хочется.
Ее голос громким эхом разнесся по тихой комнате с великолепной акустикой. Анна и не осознавала, что говорит на повышенных тонах.
– Ты можешь пострадать! – не выдержал Аттис. – Разве ты этого не понимаешь?
Молодой человек говорил так же громко. Анна никогда прежде не слышала, чтобы Аттис повышал голос. Однако своей мелодичности он не утратил и был ровным, как кусок проволоки.
– А тебе-то какое дело? – раздраженно воскликнула она.
Аттис молчал, и Анна сама не знала, какого ответа от него ждала: что причиной его переживаний было какое-то странное чувство ответственности за судьбу ковена? Или что он переживал за нее, поскольку девочка была подругой Эффи? Или что причиной была… сама Анна?
Аттис позволил тихому, полному боли вздоху сорваться с его губ.
– Просто продолжай играть на этом чертовом пианино, ладно? – наконец огрызнулся он.
– Может быть, я не хочу на нем играть, пока здесь торчишь ты.
– Я никуда не денусь.
– Ну и отлично.
– Ну и отлично.
Анна повернулась лицом к инструменту и продолжила играть, потому что если бы она этого не сделала, то непременно бросила бы в Аттиса чем-нибудь тяжелым. Мелодия тут же полилась из-под ее пальцев, грохоча как гром, сверкая молниями высоких нот. Пальцы девочки двигались быстро, словно дождь, барабаня по клавишам. Анна не хотела ни о чем думать. Она просто хотела играть, пока ее мысли не успокоятся. Аттис спокойно наблюдал за происходящим. Анна потеряла счет времени и не заметила, когда гнев иссяк сам собой. Может быть, он и прав. Может быть, я такой же параноик, как моя тетя.
Внезапно Анна услышала позади себя слабый звук бонго. Ее губы дрогнули в улыбке. Аттис Локерби, ты – настоящий идиот.
Анна вновь повернулась к молодому человеку лицом:
– Доволен собой?
– Очень даже. Нет ничего лучше игры на бонго.
Анна смотрела на него с осуждением и одновременно улыбалась.
– Просто скажи мне, – продолжал Аттис. – Просто дай мне знать, если дома станет совсем невыносимо, и мы найдем способ вытащить тебя оттуда, хорошо?
– Хорошо. – Анна кивнула, хотя и понимала, что если уж она соберется сбежать от тети, то сделает это по-своему.
Девочка опустила крышку пианино и поднялась, но тут Аттис подошел к ней, протянув какой-то листок бумаги:
– Что ты об этом думаешь?
– А что это?
– Заявка на участие в сборном концерте учеников.
– И зачем ты ее мне показываешь?
– Ну, понимаешь, ты должна вписать сюда свое имя, вот так… – Аттис вытащил из кармана ручку.
– Я не собираюсь подавать заявку на выступление.
– Ладно, тогда я сам ее за тебя заполню.
– Не заполнишь! – Анна вырвала листок из его рук. – Нечего мной помыкать, Локерби!