– Она не запаникует, – коротко ответила тетя. – Анна будет готова.
Миссис Уизеринг отпила немного чая из своей чашки и с сомнением посмотрела на тетю.
– Итак, надеюсь, этой маленькой демонстрации было достаточно? – сказала тетя. – Думаю, настало время обсудить более насущные вопросы.
– Учитывая все, что сейчас произошло, Вивьен, думаю, что нет ничего более насущного, чем окончание истории основания нашей рощи, – заверила тетю миссис Уизеринг. – Видишь ли, Анна, перед тем как ее повесили, Агнес успела передать секрет своего молчания ученикам. Она поведала им о том, как осознала греховность собственной магии, как связала ее внутри себя, и велела им таким же образом связывать способности всех свободных магов. Выжил только один ученик, но этого было достаточно, чтобы продолжить дело Агнес, а петля на шее несчастной стала нашим символом. Ожерелье наузников. Оно напоминает нам о ее боли и преданности. Мы веками хранили ее секреты, связывая нашу магию, обращая в нашу веру новых ведьм и пытаясь предотвратить возвращение охотников. Но волшебный мир не слушал наших предостережений, и теперь на нас вновь надвигаются грозовые тучи. Однако волноваться не стоит, Анна. – Миссис Уизеринг кисло улыбнулась. – Еще ведь есть время, не так ли? Ты должна сама принять решение, верно? Не то чтобы это было так важно…
Анна ответила не сразу.
– Спасибо, – наконец поблагодарила она. – Теперь мне будет о чем подумать.
– Что ж, тебе придется поторопиться. Приближается лето. Времени осталось не так уж много. – Миссис Уизеринг многозначительно посмотрела на тетю. – Молчание и тайны.
– Молчание и тайны, – хором отозвались все присутствующие.
– Можешь идти, Анна. Отведи Рози на кухню, – резко велела тетя.
Анна едва успела добраться до кухонного стола, как у нее подкосились ноги. Рози налила себе немного воды из кувшина, весело улыбаясь как ни в чем не бывало. Спустя несколько минут Анна наконец решилась нарушить воцарившееся на кухне молчание:
– Ты в порядке?
– Да, в полном, – продолжая улыбаться, ответила Рози.
– Рози, ты ведь понимаешь: то, что сейчас произошло, было неправильным. Это было каким-то бредом.
– Наш путь вымощен болью.
Анна глубоко вздохнула. Если девочка, которую она знала прежде, все еще была где-то там, внутри Рози, то она была надежно спрятана, если не сказать – похоронена.
– Выходит, ты стала наузником?
– Да, – коротко ответила Рози. – Правда, пока я самый младший из наузников, но все мы должны с чего-то начинать.
– А что насчет твоей магии? Помнишь, когда мы виделись с тобой в прошлый раз, ты пыталась заставить меня колдовать вместе с тобой, только я…
– …Не стала. Вот почему я сказала своей маме, что им не стоит переживать на твой счет. Ты всегда была такой дисциплинированной, у тебя всегда было такое самообладание.
– В желании колдовать нет ничего страшного.
Улыбка Рози тут же померкла, и она заговорила более низким голосом:
– Нет, Анна, магия опасна. Жизнь без нее намного проще. Ты будешь счастлива, поверь мне. Не то что ты перестанешь что-либо чувствовать вообще, ты просто перестанешь переживать по любому поводу и без. Ты будешь смотреть на мир по-взрослому. Я, например, очень счастлива, – добавила Рози с улыбкой, однако взгляд девушки оставался пустым.
– В Книге наузников говорится: «Если вы достаточно хорошо контролируете себя, то будете готовы принести требуемую жертву». Что за жертву тебе пришлось принести? – Анна всегда хотела это знать.
– Ветер, – ответила Рози.
– В смысле?
– Во время церемонии Связывания наузники генерируют магическую энергию – копию твоей собственной магии – и используют ее, чтобы связать магию внутри тебя. Потому что грех изгоняется грехом, а магия связывается магией. Моим магическим языком был ветер, и поэтому они использовали его, чтобы связать мои способности. Помню, как они призвали мой ветер – окна захлопали ставнями, вокруг меня бушевал настоящий ураган, в воздух взвились лепестки… – В глазах Рози мелькнуло возбуждение при одном только воспоминании о ветре. – А потом… он был завязан в узел. Он ушел. Замолчал навсегда.
– Тебе было… больно?
– Наш путь вымощен болью, – повторила Рози с улыбкой. – Если ты достаточно хорошо контролируешь себя, это поможет. Чувства – это слабость, контроль – это сила.
Анна уже слышать не могла эти бесконечные правила наузников.
– Но я не знаю своего языка, как они смогут связать мою магию?
– Не знаю, – нахмурившись, ответила Рози. – Но наверное, найдут какой-нибудь способ. Ты уверена, что не знаешь своего языка?
Анна покачала головой, вспомнив о семи кругах. Может ли проклятие быть моим языком?
– Да. А наузники могут связать любой язык?
Могут ли они связать мое проклятие? Чем в таком случае они попросят меня пожертвовать?
– Думаю, что любой. Может, они не станут проводить церемонию, пока ты не выяснишь свой язык?
Анна в этом сильно сомневалась. По крайней мере, в присутствии наузников она ощущала их нетерпение. В их сморщенных взглядах читался голод; они хотели связать ее, и как можно скорее. Они знали что-то, чего не знала она.
– Значит, твоих магических способностей больше нет? – спросила девочка.
– Они живут теперь здесь. – С этими словами Рози сунула руку под свитер и вытащила висевшее у нее на шее ожерелье наузников – точно такое же, как у тети. Анна заметила синяки на шее девушки, вероятно от невидимой петли, которой Рози совсем недавно пытались задушить. – В любом случае ожерелье – это символ заключенной во мне магии.
– А ты можешь получить к ней доступ?
– О нет. Занятия магией теперь для меня недоступны. Если я только попытаюсь начать колдовать, это ожерелье станет меня душить. А это, как ты только что видела, не очень-то приятно. – Рози убрала ожерелье обратно под свитер и вновь аккуратно сложила руки на коленях. – Разумеется, во время тренировок иногда приходится терпеть нечто подобное.
Анна встала из-за стола, внутри у нее все сжалось. Девочка хотела поскорее уйти отсюда, прекратить этот разговор с Рози, не видеть ее довольного выражения лица и остекленевших глаз.
Анна принялась складывать пирожные в коробки, чтобы убрать в холодильник.
– Ты, случайно, не знаешь, что они там обсуждают? – спросила она.
Рози бросилась ей помогать.
– Впрочем, я бы съела одно. – С этими словами она посмотрела в сторону гостиной, затем взяла с подноса пирожное, откусила от него огромный кусок и, наклонившись к самому уху Анны, прошептала испачканными в глазури губами: – Они обсуждают последние новости. Всякие странности, что происходят в столице.
– Разве случилось что-нибудь еще?
– О да. Они держат руку на пульсе событий. Только на прошлой неделе местную экоязыческую группу задержали за исполнение извращенческих обрядов в Эппингском лесу. История освещалась в основном местными газетами, но тем не менее многие ее обсуждали. Потом двое соседей в Хэмпстед-Хите повздорили из-за того, что один из них будто бы убил собаку второго с помощью черной магии. В паре статей журналисты пытаются связать все эти события, вывести какие-то закономерности, утверждая, что за всем этим стоят безликие женщины с их загадочной смертью.
– Но это неправда. Семерка защитит нас.
– По идее, да, но, похоже, не очень-то у них это получается. В любом случае не важно, правда это или нет. Смерть Семерки привлекла внимание коунов к волшебному миру. Только это имеет значение. – Кусочек глазури отвалился от губ Рози и упал на пол. Девушка продолжила шептать Анне в самое ухо: – Я однажды подслушала мамин телефонный разговор. Седьмая ведьма, та, которой удалось сбежать, судя по всему, вернулась…
– Она рассказала, что произошло там, на Биг-Бене? – Анна в ужасе распахнула глаза. – Кто их убил?
– Не думаю. В любом случае наузники вряд ли будут первыми, кто узнает всю правду. Они никак не связаны с Семеркой. И с чего бы им с ними якшаться? Семерка – позор волшебного мира, первые грешницы; их действия могут иметь ужасные последствия для всех нас.
Больше ничего нового Рози не сообщила. Анна пыталась поддерживать тяжелый для нее разговор, пока могла, а затем притворилась, что ей пора садиться за уроки. Тетя наверняка будет недовольна таким поведением, однако это волновало Анну меньше всего. Девочка раскрыла свои магические способности перед наузниками – наказание наверняка будет суровым.
Однако за ужином тетя даже не упомянула об инциденте с Рози. Хотя эта тема явно витала в воздухе, каждое сказанное ими слово деликатно обходило ее стороной. Потом тетя с Анной вернулись в гостиную и молча принялись вышивать. Девочка украдкой взглянула на розовый куст в углу комнаты – все бутоны вновь были плотно закрыты.
– Твоя магия снова показала свое лицо, – сказала тетя.
– Да.
– Ты снова мне лжешь?
На секунду игла в руках Анны замерла. Девочка вспомнила о ковене, заклинаниях и письме Яге Бабановой.
– Нет, тетя. О чем я могу тебе лгать?
– Об этом мальчике, Питере, который так тебе нравится. Вы ведь не встречаетесь?
Разговор о Питере стал для Анны полной неожиданностью. Она покачала головой – на этот раз врать не пришлось.
– Ты должна сообщить мне, если вы начнете встречаться.
– Да, конечно. – Анна не собиралась рассказывать тете ни о чем, что волновало ее сердце.
Какое ей дело до моих привязанностей? Она всегда ненавидела любовь так же сильно, как и магию, но почему?
– Хорошо. Я хочу знать человека, который разобьет тебе сердце. – Тетя продолжила вышивать как ни в чем не бывало. – Мы живем в опасное время, Анна. Если ты решишь стать наузником, то должна быть готова. Должна контролировать себя.
Никогда прежде ее жизнь настолько не выходила из-под контроля.
Анна утратила всякую надежду получить ответное письмо от Яги Бабановой. Бо́льшую часть каникул девочка провела дома, вместе с тетей, которая после визита наузников стала еще более подозрительной и теперь почти каждую ночь заставляла Анну контролировать свои эмоции. Девочке стало казаться, что она больше не выдержит. Времени с каждым днем – с каждым узлом – становилось все меньше. И вдруг как-то утром, за несколько дней до возвращения в школу, Анна нащупала в ящике для носков какую-то смятую бумажку. Девочка вытащила ее, а перевернув, неожиданно для себя поняла, что это был конверт с ее именем на лицевой стороне. Анна тут же вскрыла его и прочла адресованное ей послание: