Анна готова была засмеяться, но тут в гостиную вошла Оливия, и смех застрял у девочки в горле. На Оливии были темные очки. Вот уже неделю она не появлялась на занятиях, и теперь всем стало ясно, что именно послужило причиной ее отсутствия. Губы бывшей «соковыжималки» выглядели просто ужасающе – они были ярко-красными и такими пухлыми, что готовы были вот-вот лопнуть. Их явно искусственно раздули, причем работа пластического хирурга была грубоватой, а девушка, казалось, еще не отошла от болезненной операции. Все смотрели на Оливию в тихом ужасе. Девушка, казалось, не заметила, какой эффект произвело ее появление в общей гостиной. Как ни в чем не бывало она направилась к группе одноклассниц, но они не проявили желания общаться с ней. Когда Оливия улыбнулась им, ее губы треснули и закровоточили. Она достала из кармана салфетку и промокнула их. Анну чуть не вырвало.
Девочка посмотрела на Эффи, Роуэн и Мэнди – глаза всех троих были обращены к Оливии; на лице Аттиса застыло мрачное выражение.
Оливия к тому же вновь сбросила несколько килограммов, и теперь ее костлявое лицо лишь сильнее подчеркивало нелепую полноту губ. Группа девушек, к которой она направлялась, отвернулась от нее, и Оливия осталась стоять одна в центре комнаты.
– Что она сделала со своим лицом? Подумать только, а ведь когда-то она была горячей штучкой, – заметил Том.
– Если закрыть ей голову подушкой, я, пожалуй, был бы по-прежнему не прочь с ней повеселиться, – ухмыльнулся Эндрю.
– Я слышал, она записалась на пластику груди на следующей неделе.
За столом продолжили обсуждать Оливию, при этом Эффи лишь подливала масла в огонь. Питер к разговору присоединяться не стал, но при этом пассивно слушал, как ребята унижают подругу его бывшей. Анна извинилась и встала из-за стола.
Она пошла к футбольному полю и теперь молча наблюдала за тем, как школьный садовник косит одичавшую траву. Анна как наяву видела их танцы вокруг костра, развевающиеся белые платья, исчезающие в лунном свете… Они надеялись сплотиться посредством обряда инициации. Она же надеялась, что он поможет все уладить.
Но в последующие несколько дней ситуация только ухудшилась.
Коринн отстранили от учебы за то, что она толкнула пятнадцатилетнюю девочку на полосу встречного движения. К счастью, жертва не пострадала. Коринн же утверждала, что девочка упала сама. В настоящее время велось расследование данного инцидента.
– Мы должны что-то сделать со всем этим, – убеждала Анна Аттиса. Девочка вновь сбежала в музыкальный класс, чтобы привести мысли в порядок, но поняла, что не может заставить себя играть. Ее пальцы были напряжены, голова раскалывалась. – Все зашло слишком далеко. Теперь уже учителя обсуждают связь Дарси с директором Конноти. Помяни мое слово, не успеешь оглянуться, как они примутся расследовать и этот инцидент тоже.
– Ты говорила с Эффи? Возможно… – начал Аттис.
– Я пыталась поговорить с Эффи сотни раз, – перебила его девочка. – Но она слишком увлечена собственным триумфом, до всего прочего ей просто нет никакого дела, другие тоже ослеплены свалившейся на них славой. В любом случае Эффи все отрицает; она уверена, что все это не имеет никакого отношения к нашему заклинанию. И уж если слухи и распространились, то только потому, что это были хорошие слухи. Она лжет! Я ненавижу Дарси дольше, чем кто-либо другой. Потеря популярности – это одно, но теперь она может лишиться решительно всего. Как и директор Конноти. Мы рушим их жизнь!
– Анна, успокойся. – Молодой человек подошел к Анне и положил руки ей на плечи. Их тепло принесло ей комфорт и успокоение. – Давай обсудим все это на завтрашнем собрании ковена; все вместе.
– Хорошо, но я больше не намерена сидеть сложа руки, – заявила она. – Я собираюсь остановить это, так или иначе.
– Ты не справишься с этой задачей в одиночку; мы должны действовать сообща, – возразил Аттис. – Магию всегда сложнее засунуть обратно в бутылку, нежели выпустить из нее.
Вместе ребята покинули музыкальный класс и внезапно увидели в коридоре Дарси. Анна посмотрела на Аттиса. Неужели она все слышала? Он едва заметно покачал головой, словно прочитал ее мысли. Дарси проводила их взглядом.
В пятницу Анна более, чем когда-либо, была настроена обсудить сложившуюся ситуацию с остальными участниками ковена и положить конец тому, что они начали. Однако в середине первого урока девочка поняла, что уже может быть слишком поздно. Внезапно в дверь постучали, и вошедший в класс староста сообщил учителю, что Анна должна явиться в кабинет директора Конноти.
Девочка отлично умела скрывать свои чувства, но, направляясь в кабинет директора, она не могла унять дрожи в руках. От страха у нее ком встал в горле, и вид сидящих у дверей кабинета Эффи, Мэнди и Роуэн ничуть ее не успокоил. Они знают. Они знают, что это были мы. Мэнди была белой как мел, и Роуэн выглядела ничуть не лучше. Эффи же улыбалась, словно ей было все равно.
Секретарь пригласила девушек пройти внутрь.
– Вы наконец перестали смеяться, как я погляжу? – Директор Конноти сидел за своим столом, сложив руки прямо перед собой.
– Зависит от того, что вы нам скажете, я полагаю, – ответила Эффи, усаживаясь напротив.
Заткнись, Эффи! Ты сделаешь все только хуже.
Конноти удивленно распахнул глаза, но, поскольку деваться им было некуда, они исчезли в складках его лица.
– Мне казалось, я ясно дал понять каждой из вас, что если еще хоть раз увижу вас в своем кабинете, то поставлю вопрос об отчислении.
Мэнди испуганно взвизгнула. Анна сжала в кармане свой науз и постаралась отогнать мысли о тете.
– И вот вы снова здесь, вчетвером. Ваше славное будущее отныне находится под угрозой. – Конноти наслаждался повисшей в кабинете тишиной. Он посмотрел на каждую из девушек по очереди и самодовольно ухмыльнулся. – А теперь, прошу вас, скажите мне, где вы были в ночь на первое мая?
– Дома, сэр.
– Дома.
– Дома.
– В гостях у моей больной бабушки, – ответила Эффи, продолжая улыбаться.
– Одна из учениц нашей школы утверждает, что вы вчетвером вместе с неким мистером Аттисом Локерби ворвались на территорию школы, разожгли огонь и… – Он замолчал.
Эффи откинулась на спинку стула.
– Я уверена, что наверняка запомнила бы эти полуночные танцы вокруг костра. Кроме того, какие у вас доказательства? – с вызовом спросила она.
Конноти сжал руки так, что побелели костяшки его пальцев. Анне показалось, что он с удовольствием придушил бы Эффи.
– Ученица, видевшая вас в ту ночь на футбольном поле, является весьма уважаемым членом студенческого совета и занимает в нем одну из руководящих должностей. Ее показания станут весомым аргументом не в вашу пользу. Она утверждает, что занималась допоздна, а потому видела, как вы расхаживали по школьным коридорам спустя несколько часов после окончания уроков.
– Она занималась допоздна, вы говорите? Разучивала балетные па? – уточнила Эффи.
Взгляд директора Конноти заметался по комнате.
– Я не стану раскрывать личность ученицы, о которой идет речь. Однако у меня осталось к вам еще несколько вопросов…
– Уверена, что это не Дарси, хотя если бы это было так, то это было бы вполне логично, не правда ли? Она часто задерживается в школе допоздна, усердно работая над своими движениями. Только вчера я застала ее поздно вечером в балетном классе… – (Директор Конноти разжал руки. Его щеки затряслись.) – Мне кажется или вы помогали ей разучивать балетные па, директор? – лукаво спросила Эффи.
Анна перевела взгляд с Эффи на директора, а затем вновь посмотрела на свою подругу. В воздухе повисло напряжение. Румянец начал заливать лицо мистера Конноти, будто оно таяло. Он промокнул лоб платком.
– Меня не было вчера вечером в балетном классе, и я не в курсе передвижений Дарси Дьюлейси в нерабочее время.
– Очень странно, – нахмурившись, пробормотала Эффи. – Клянусь, я видела вас…
– Что ж… – Директор Конноти заерзал на стуле, избегая смотреть в глаза любой из девушек. – Вы утверждаете, что не были на территории школы в ночь на первое мая?
Все четверо согласно кивнули.
– Что ж, ваши показания будут учтены. А теперь можете идти. Я снова вызову вас в свой кабинет, если возникнет необходимость в дальнейших расспросах.
– С нетерпением будем ждать встречи, сэр.
Перед тем как выйти из кабинета директора, Эффи взяла конфету из вазочки на его столе.
Как только вчетвером они покинули кабинет мистера Конноти, то поспешили найти незанятый женский туалет.
– Что, во имя тринадцати Темных лун, это было? – воскликнула Роуэн.
Эффи захохотала.
– Нет, вы видели, как он весь вспотел? – сквозь смех спросила она.
– Как это нам удалось выйти сухими из воды? Неужели мы только что вышли сухими из воды? – Мэнди вцепилась в раковину, словно боялась, что вот-вот упадет.
– Это моя заслуга. Посмотрите, что мне удалось заснять буквально вчера. – Эффи повернула свой телефон экраном ко всем остальным.
Девушки скучились вокруг него. Эффи нажала кнопку воспроизведения.
После этого Анна весь день сожалела о том, что посмотрела предложенное Эффи видео. Выкинуть увиденное из головы было крайне трудно. Как только девочка закрывала глаза, она тут же видела перед собой Дарси с директором Конноти. Они стояли очень близко, директор прижимал Дарси к стене и жадно целовал в губы, при этом девушка, казалось, столь же жадно целовала его в ответ.
Анну подташнивало весь остаток дня.
За обедом к ним подошла Дарси. Анна попыталась покачать головой, чтобы предупредить ее, но Дарси, даже истекая кровью, всегда пыталась нанести ответный удар.
– Как прошло ваше маленькое путешествие в кабинет директора? – Дарси улыбалась как-то нервно. Рядом с ней больше не было верных Коринн и Оливии, которые вечно смеялись над ее дурацкими шутками и подколами. – Настало время вам наконец понять, что вы собой представляете.
– И что же мы собой, по-твоему, представляем, а, Дарси? – спросила Эффи с притворным интересом.