Магия тихо рождалась внутри Анны и выходила на свет в промежутках между нотами. Девочка вплела ее в музыку и поняла, что мелодия отличается от той, которую она репетировала. Новая мелодия была какой-то болезненной на ощупь, словно пальцы Анны оставляли на клавишах маленькие следы крови… Вот она заперта в темном шкафу; вот она смотрит, как фотографию ее матери пожирает огонь в камине; вот она засыпает, держась за руки с Эффи; вот Аттис протягивает руку, чтобы коснуться ее шеи; вот он ломает пианино, разбрасывая белые клавиши, словно кости, по всей кузнице; вот на дне банки Анна замечает маленький белый ключ, который ей очень хотелось, но никак не удавалось заполучить; вот она видит перед собой дверь, которая вечно остается запертой.
Песня достигла своего апогея, мелодия взорвалась; ноты, связанные вместе, затягивались все туже и туже – секундная пауза – и очень тихая концовка, словно нежное предупреждение, повторяющееся снова и снова: стежок, другой, стежок, другой.
Анна закончила свое выступление.
В зале воцарилась гробовая тишина. Ни аплодисментов, ни ропота, ни даже шепота. Внезапно кто-то тихонько всхлипнул, затем кто-то захныкал, а после – кто-то громко высморкался. Анна поднялась и посмотрела в зал. Лица зрителей показались ей какими-то растерянными. Учителя в первом ряду плакали, слезы катились по их щекам, кто-то попытался вытереть их рукавом.
Мое заклинание сработало? Или я заразила всю школу своим проклятием?
Одна из учительниц, дрожа, уронила голову на руки. В зале раздались одинокие аплодисменты. Это был Аттис. Вскоре к нему присоединились и другие. Однако аплодисменты ни в коем случае не были бурными, скорее, они были испуганными и настороженными. Зрители хлопали в ладоши очень медленно. Анна максимально быстро покинула сцену. Староста с планшетом в руках сидела за кулисами и плакала. Девочка направилась к выходу из зала.
Что я натворила?
Анна бежала по коридорам школы, не помня себя. Ученики потихоньку покидали актовый зал, но при этом никто не разговаривал, даже шепотом. Что это за звук? Анна поняла, что это был не звук, а его отсутствие – мертвые мухи валялись на полу, ни одна из них не жужжала. Девочка замедлила свой бег, опустила голову и в оглушительной тишине направилась в библиотеку.
Она провела в библиотеке несколько часов, прежде чем услышала позади себя низкий голос:
– Я так и думал, что ты прячешься здесь. – На мгновение Анне показалось, что это Аттис, но голос был слишком тихим, слишком хорошо поставленным.
Она обернулась и увидела перед собой Питера. С тех пор как Анна покинула ковен, она разговаривала с Питером чуть чаще обычного – они вместе выходили из класса мистера Рамсдена. Девочка была уверена, что Питер просто жалеет ее. Однако сейчас он смотрел на нее с легким недоумением и улыбался.
Она ответила ему немного нервной улыбкой.
– Анна, твое сегодняшнее выступление – это было что-то невероятное. Все – я даже не знаю, как сказать, – просто в шоке. Я и не подозревал, что ты так хорошо умеешь играть на пианино.
– Как ты себя чувствуешь после услышанного? Все в порядке?
– Я чувствую себя прекрасно. – Питер рассмеялся, сел рядом с Анной и провел рукой по своим волосам. – Мне кажется, ты не поняла. Ты была просто невероятна. Я знаю, как эта Эффи, – он с раздражением произнес ее имя, – обошлась с тобой. Просто взяла и вышвырнула из своей компании.
– Она не вышвы…
– Хотя лично мне кажется, оно и к лучшему. Ты намного лучше ее. Она – просто мусор. По сравнению с ней ты – сущий ангел.
– Никакой я не ангел, а Эффи не мусор, она… сложная, – вздохнула девочка. – Мы просто слишком разные.
– Ты мне нравишься больше. – Питер опустил голову, чтобы поймать взгляд Анны. – Ты отличаешься от всех остальных здешних девушек. Мне просто жаль, что я не заметил этого раньше.
– Не переживай, – засмеялась Анна, пытаясь скрыться от его пытливого взгляда. – Не думаю, что меня в принципе раньше замечал хоть кто-то.
– Мне кажется, нам всем очень повезло, что ты есть среди нас.
Анне так хотелось обнять Питера и попросить все исправить, но нет – он думает, что я ангел, но это не так: я проклята и должна гореть в аду.
Несколько дней спустя девочка обнаружила, что к дверце ее шкафчика кто-то скотчем приклеил букетик роз. Записка в цветах гласила: «Эверделл. Я бы хотел пойти на выпускной бал с тобой, и ни с кем другим. Надеюсь, ты хочешь того же. С любовью, Питер».
Анна отлепила букетик, прижала его к груди и прислонилась спиной к шкафчику, с трудом веря своему счастью. Это было самое светлое событие за весь этот жуткий, полный темного хаоса год. Питер был в нее влюблен. Парень, в которого она была влюблена в течение многих лет, оказывается, отвечал ей взаимностью. И это именно тогда, когда все остальные отвернулись от Анны. Розы в букетике еще полностью не раскрылись. Девочка всегда обещала и себе самой, и тете держать сердце под замком, не проявляя даже намека на эмоции, но она нарушила уже так много обещаний, что теперь ей было все равно: одним больше, одним меньше. Питер не принадлежал к волшебному миру, он был нормальным, уравновешенным, порядочным человеком, на которого она могла положиться.
Анна вдыхала аромат цветов, вслушиваясь в тишину школьных коридоров. Ей хотелось верить, что заклинание сработало – мухи подохли, слухи начали утихать, а Дарси вот уже несколько дней как не писала об участниках ковена никаких постов. Правда, в школе она появляться перестала; по-видимому, взяла небольшой тайм-аут. Чтобы прийти в себя? Анна надеялась, что Дарси вскоре оправится от случившегося, но какая-то ее часть – причем не самая лучшая – надеялась, что Дарси покинула школу навсегда.
На занятии мистера Рамсдена Питер не спускал с Анны глаз. После урока он подошел к ней и спросил:
– Тебе понравились розы?
– Я от них в восторге!
– И?.. Каким будет твой ответ?
Анна была настроена не идти на выпускной бал – ей было бы слишком больно видеть своих бывших друзей, но, глядя в полные надежды глаза Питера, девочка понимала, что просто не может ему отказать. Да ей не очень-то и хотелось это делать.
– Да, – ответила она наконец.
Они рассмеялись, а потом Питер наклонился и поцеловал Анну в щеку.
– Эти розы напоминают мне тебя. Такие же яркие, как и твои волосы. – Молодой человек вытащил прядь ее волос и покрутил в пальцах. – Такие же нежные, красивые…
Анна почувствовала, как краска заливает ей лицо, и, вместо того чтобы посмотреть в его спокойные, полные подкупающей невозмутимости глаза, она сосредоточилась на словах молодого человека. Питер ведет Никто на бал! Возможно, это будет самый абсурдный слух из всех, что гуляли по школе.
На следующий день, когда Анна стояла, прислонившись к одной из внешних стен здания школы, к ней осторожно приблизилась Роуэн.
– Значит, это правда? Питер пригласил тебя на выпускной? – спросила она.
– Да, – тихонько ответила Анна.
Улыбка Роуэн стала шире.
– Я так и знала! Я была уверена, что он тебя пригласит! Я так на это надеялась… Ты была влюблена в него столько лет, ты этого вполне заслуживаешь и… – Она вдруг осеклась. – Я вряд ли замолчу, если ты меня не остановишь.
– Я не хочу тебя останавливать. – Анна вдруг поняла, как сильно соскучилась по звуку голоса своей подруги.
– Ты не ненавидишь меня?
– Я не ненавижу тебя.
– Мне было слишком стыдно, я… – Улыбка Роуэн чуть померкла. – Мне так жаль.
– Мне тоже жаль.
– Я не приму твоих извинений.
– Ну ладно… – недоуменно ответила Анна.
– Нет, в смысле тебе не нужно извиняться. Ты была права. Ты была абсолютно права! Эти слухи – они были отвратительными, им не надо было становиться правдой. Но когда они начали сбываться… Я просто закрыла глаза на происходящее. Я так увлеклась всей этой славой и вниманием. Я никогда не была популярной, и вдруг со мной заговорили, даже ждали моего ответа… Я в курсе, что все они жаждали внимания лишь от одной из нас, от Эффи, но все равно это было так приятно, и я просто… Потеряла голову. Перестала видеть лес за деревьями, цветы за жалами пчел и…
– Я поняла, Роуэн, – улыбнулась Анна.
– А твое выступление на концерте! Клянусь своей хирой, это было самое прекрасное, что я когда-либо слышала. Я ревела все то время, что ты играла! Слезы, сопли, слюни – нечестивая троица. Аттис говорил тебе, что мы добавили корень лобелии в школьные обеды?
– Нет, я не разговаривала с ним с тех пор, как покинула ковен.
– Он помогает прекратить слухи. Мы хотели убедиться, что заклинание утратило свою силу, но после твоего выступления, думаю, необходимость в этом отпала. В школе стало так тихо, ты заметила? И Дарси как сквозь землю провалилась. Ты была права и насчет нее тоже; нам следовало быть более осторожными. Я знаю, люди уверены, что она просто слетела с катушек, но даже если и так, то видео с камер видеонаблюдения и ее разглагольствования о сатанинских культах и тому подобном – все это не к добру, особенно сейчас.
– Что значит «особенно сейчас»?
– Я не знаю. – Роуэн прислонилась к стене рядом с Анной. – Я пыталась закрыть глаза и на это тоже, но, может быть, действительно происходит что-то подозрительное? Мама все еще кажется немного напуганной, и ее роща собирается все чаще. Эти теории заговора в новостях тоже никуда не деваются. Я выяснила некоторые подробности про этот Институт исследования организованного и ритуального насилия. Похоже, он возник около года назад, незадолго до инцидента с безликими женщинами, и почти сразу же стал мелькать во многих средствах массовой информации.
– СМИ обожают ссылаться на недостоверные источники.
– Все это просто так странно. Волшебный мир ведь такое замечательное место. Безграничное и свободное.
Анна слишком хорошо помнила, насколько чудесным и свободным был этот мир. Она скучала по нему сильнее, чем могла выразить словами. Однако в ее будущем, скорее всего, будет мало как чудес, так и свобод.