– Горазд ты дрыхнуть, – беззлобно посмеялся Сильвестр, выгружая из лодки рыболовные снасти.
Они только что с Егорием вернулись с утренней рыбалки; в наполненной водой прибрежной яме шевелилась сетка с уловом. Степан деловито таскал из леса валежник. Перебравший вчера самогона Борька опохмелился и лежал на травянистом бугорке, приложив мокрый платок ко лбу.
Степан трижды звал его завтракать, но тот морщился и стонал:
– Не могу… Это ж утро стрелецкой казни, ей-богу…
Анатолий сходил к реке, ополоснул лицо, вернулся к горевшему костерку.
– Выспался али как? – Степан подал парню кружку с молоком.
– Конечно, чего уж. Двенадцать часов кряду бока мял.
– Ну, садись – снеданок[42] заждался.
На том же куске паруса для пловца был припасен завтрак: ломоть хлеба, три сваренных вкрутую яйца, пучок зеленого лука. Присев на край, молодой человек принялся неторопливо есть.
Ранним утром озеро и берег выглядели красивее и загадочнее, чем под полуденным солнцем. Ветра не было, над водой висела полупрозрачная дымка, едва заметные волны лениво покачивали рыбацкую лодку. «Как в раю, – подумал юный москвич. – Если б не обязанность каждый день нырять к проклятому самолету, то с удовольствием прожил бы тут до осенних холодов».
Через полчаса Сильвестр бросил в кострище окурок и спросил:
– Готов, Анатолий?
– А чего мне готовиться?
– Тогда в путь. Раньше начнем – раньше закончим.
– А не рано? – спросил тот, поеживаясь от утренней прохлады.
– Нам грести около часу. Прибудем к месту, аккурат и солнце поднимется.
Они сели в лодку, Степан столкнул ее с отмели. Ловко орудуя веслами, вор развернул суденышко носом к середине озера и энергичными взмахами начал грести.
Удивительно, но от вчерашней разбитости не осталось и следа. Случалось, что Анатолий здорово уставал, по полной выкладываясь на долгих тренировках или на соревнованиях, выступая за свое «Динамо». Потом несколько дней побаливали мышцы и вообще не хотелось двигаться; приходилось отдыхать, восстанавливаться. А тут на свежем воздухе молодой организм пришел в норму всего за двенадцать часов.
Анатолий сидел на потемневшей от времени деревянной лавке и глазел по сторонам. К середине путешествия дымка начала подтаивать, воздух становился все более прозрачным. Солнце карабкалось выше по небосклону, и вскоре парню опять пришлось скинуть рубаху.
– Можно? – протянул он руку к лежащему рядом с Сильвестром биноклю.
– Гляди – не жалко. Только не утопи, – пробасил тот.
Как и сутки назад, Анатолий принялся забавляться с оптическим прибором – рассматривал то северный берег, то южный. Или пытался обнаружить на горизонте далекий восточный…
Наконец Сильвестр перестал грести, подпалил папироску и проронил:
– Кажись, прибыли. Подай-ка бинокль.
И вновь новгородский вор подруливал веслами, ориентируясь на известные только ему отметки. Сорок метров на север. Тридцать дальше на восток. Потом еще пятнадцать на север.
– На месте, – он швырнул в воду два якоря. – Давай, первую ходку налегке, а уж затем пойдешь с веревкой и торбой.
Поднявшись и шагнув к треугольнику носовой площадки, Анатолий подивился: сегодня не было и намека на вчерашнюю нерешительность. Все было понятно и знакомо. В душе даже зародилось нечто похожее на смесь энтузиазма и азарта.
По привычке зачерпнув в ладони воду, Анатолий намочил лицо, оттолкнулся левой ногой и почти без брызг ушел под воду…
Самолет обнаружился со второй попытки. Всплыв точно над дверным проемом на левом боку фюзеляжа, парень подождал, покуда рыбацкая лодка встанет рядом и Сильвестр бросит якоря. Затем взял у него свободную веревку, финку с торбой и снова отправился вниз.
Из-за того, что утреннее солнце освещало озеро под углом с востока, света на глубину проникало меньше. Однако после вчерашних приключений Анатолий неплохо ориентировался в грузовой кабине самолета.
Распухший труп по-прежнему находился в кормовой части. Не обращая на него внимания, пловец сразу повернул к нагромождению коробок и ящиков. Прежде всего он отыскал вскрытый днем ранее ящик и снова набил половину торбы упаковками.
– Ну, братец, ежели ты каждый раз будешь подымать по столько упаковок, то придется выписать тебе двойную премию, – посмеивался довольный Сильвестр. – Как сегодня водичка?
– Потеплее. Иль привык уже.
– Давай еще пару ходок, и довольно.
– Куда столько, Сильвестр?! Ты ж говорил, что Серега и по полсумки не поднимал!
– Дыхалки ему не хватало, потому и не поднимал! – повысил голос вор. – А тебя Бог наградил способностью, так что работай и не кочевряжься!..
Спорить с жадным дельцом было бесполезно. Глаза его загорались от азарта и жажды наживы, когда в руках оказывалась сумка с упаковками препарата. А крючковатые пальцы, которыми он перебирал упаковки, тряслись от удовольствия. Приметив вчера нездоровую реакцию мужчины, Анатолий грешным делом подумал: «А не пристрастился ли Сильвестр к этому препарату?..»
При следующем погружении пловец окончательно опустошил ящик, вынув из него остатки упаковок с препаратом. Получилось заполнить треть торбы. На то, чтобы заниматься другим ящиком, воздуху уже не хватало.
Во время последней ходки пришлось снова расшвыривать пустую тару в поисках непочатого ящика с названием «Pharma Fausto-Rindon». Потом поддевать дощечку финкой и отгибать ее, освобождая доступ к упаковкам.
Набрав всего четверть торбы, он вдруг понял, что пора искать выход и возвращаться на поверхность. Легкие начинали разрываться и требовать свежего кислорода.
Доплыв до светлого дверного проема, Анатолий отвязал веревку и, как советовал Сильвестр, стал подниматься с ее помощью. Вышло действительно быстрее.
Всплыв у борта лодки, он отдал торбу и задержался у борта лодки, успокаивая дыхание.
– Ну, чего ж не вылезаешь? – подивился Сильвестр.
– Сейчас, отдышусь… – Немного отдохнув, пловец протянул левую руку: – Помоги. Сил нету.
Мужчина ухватился за ладонь парня, стал помогать… И вдруг Анатолий вместо того, чтобы лечь грудью на борт, что есть силы рванул вора на себя. Не ожидавший такого фортеля, тот потерял равновесие и полетел в воду.
Вцепившись в брезентовую куртку, молодой человек увлекал неповоротливого мужика все глубже и глубже. Тот брыкался, дергался, мычал, выпуская воздушные пузыри, и норовил вырваться. Но одежда его мигом набухла и стесняла движения.
«Полосни себя по шее иль по венам на запястье, и в воду. В воде-то кровушка без боли выходит. Две-три минуты, и готов», – стиснув зубы, припомнил Анатолий злобные фразы вора-законника.
Схватка под водой много времени не отняла. В правой руке пловца сверкнула длинным и крепким лезвием финка. Затащив Сильвестра на приличную глубину, он с десяток раз ударил его ножом в грудь. Лишь после этого разжал пальцы, выпустив обмякшее и отяжелевшее тело.
Глянув, как, раскинув руки, вор медленно погружается в темную пучину, он не спеша поплыл к поверхности…
Забравшись в лодку, молодой человек хлебнул из фляги самогона и вновь взялся за бинокль. Вначале он медленно перемещал взгляд вдоль лишенного растительности южного берега. Затем долго изучал западный берег – бандитский бивак и граничащие с ним заводи. В довершение осмотра он тщательно оглядел лесистый северный берег, после чего принялся вытаскивать из воды якоря…
Так ловко и мощно работать веслами, как это делал опытный Сильвестр, у Анатолия не получалось, потому дорога к берегу вышла долгой.
На берегу его с нетерпением ждали. Лоскут, Конь и Лука прохаживались вдоль заводи и дымили папиросками.
– Знать, все устроили, – признав их издалека, молодой пловец налег на весла.
Минуты через три лодка зашелестела днищем по илистому дну. Кореша помогли затащить ее на отмель и привязать к дереву.
– Порядок? – поинтересовался Лоскут.
Анатолий подал ему полную торбу препарата.
– Порядок, – сказал он. – Сильвестр отправился кормить рыб. А вы справились?
– А то! – хохотнул Колька Суриков.
– Двоим перерезали глотки, – уточнил Лука.
Пловец насторожился.
– Их трое здесь околачивалось. Выходит, третий сбежал?
– Да, этот длинный хандрыга…[43] Как его?..
– Авиатор?
– Точно. Как сквозь землю провалился, сучара. Сынка Сильвестра и Степку-охранника сразу приговорили, а Авиатор исчез.
– Хрен с ним, – подытожил Лоскут, рассматривая одну из упаковок препарата. – Ты запомнил место, где лежит самолет?
– Да, по трем ориентирам.
– Это главное. А Авиатор никуда не денется. Наши кореша на Ленинградском бане[44] дежурят. Встретят как надо и все обустроят.
– Авиатора надо убрать, – твердо сказал Анатолий. – Он не так прост, каким представляется. Хитер, умен, изворотлив.
– Лады, все сделаем. Айда обедать – уха стынет…
Тридцатитрехлетний Фима Лоскутов по кличке Лоскут излучал уверенность и спокойствие. Отсвечивая белым телом с татуировками, он сидел в одних трусах на куске паруса, пил большими глотками самогон, обильно закусывал, снисходительно отвечал на вопросы помощников и с надеждой смотрел на зеркальную гладь бесконечного озера.
Московский вор-законник Герман Воропаев, именуемый в криминальном мире Паном, назначил его своей правой рукой в деле добычи немецкого препарата. Пару месяцев Пан обхаживал банкира[45] Лёву Северного. Порой это походило на брачные потуги сизаря, ворковавшего и нарезавшего спирали вокруг неприступной голубки. Что он только не предлагал: взять в долю за немалое вознаграждение, отдавать на выгодных условиях часть препарата или целиком продать прибыльное дело. А тот ни в какую. «Нет, и все! Я дело поднял, я с него и сливки буду кушать!» Пришлось принимать радикальные меры. Заручившись поддержкой нескольких воров, издавна точивших на Лёву зубы за прошлые обиды, Пан продумал комбинацию по выяснению длинной цепочки поступления препарата до потребителя. И за пару недель стал обладателем ценнейшей информации: кто и где добывает препарат, как и кем он переправляется в Москву, в каких притонах Лёва его реализует. Еще неделя ушла на разработку операции по ликвидации всех звеньев цепочки. И вот дело сделано. Сильвестр лежит на дне в двух километрах от берега. Его сынок со сторожем Степаном притоплены в яме под ветвями ивы. Упрямцу Северному перерезали глотку в его же притоне неподалеку от вонючей Яузы. Там же ударом ножа убит и местный смотритель притона. Та шелупонь, что осталась без вожаков в Великом Новгороде и в Москве, дезорганизована и помешать великим планам не отважится.