Люси услышала, как по лестнице спускается Генри, и ей сразу стало немного легче. Сама не зная почему, она была уверена, что уж он-то обманщик первостатейный.
– Доброе всем утро! – приветливо поздоровался Фабер.
Дэвид, сидевший за столом в своем инвалидном кресле, поднял глаза и вежливо кивнул в ответ. Люси возилась у плиты. Чувство вины отчетливо читалось на ее лице. Фабер первым заметил это и внутренне застонал. Но Дэвид, казалось, не замечал выражения лица Люси. Фабер даже начал думать, не туповат ли он. По крайней мере в том, что касалось его жены…
– Садитесь завтракать, – пригласила Фабера Люси.
– Спасибо, с удовольствием.
– Боюсь, мы не сможем сходить в церковь. Все, что нам здесь доступно, – это прослушивание псалмов по радио, – сказал Дэвид.
Только сейчас до Фабера дошло, что наступило утро воскресенья.
– А вы религиозные люди? – спросил он.
– Не особенно, – ответил Дэвид. – А вы?
– Ничуть.
– Для фермера воскресенье мало чем отличается от других дней недели, – продолжил Дэвид. – Я отправлюсь на другой конец острова, чтобы встретиться со своим пастухом. Можете поехать со мной, если есть желание.
– Меня это только развлечет, – тут же заверил его Фабер, у которого таким образом появлялся шанс провести разведку местности. Ему необходимо было знать кратчайший путь к коттеджу с передатчиком. – Хотите, я поведу машину?
Дэвид бросил на него быстрый взгляд.
– Я и сам с этим неплохо справляюсь.
Несколько секунд в наступившей тишине ощущалась скованность.
– В такую погоду от дороги остается одно воспоминание. Будет гораздо безопаснее, если за руль сяду я.
– Конечно, – согласился Фабер, принимаясь за еду.
– Но, вообще говоря, мне все равно, – не унимался Дэвид. – Можете оставаться здесь, если вам кажется…
– Нет, в самом деле, я хочу поехать.
– Вы хорошо спали этой ночью? До меня только сейчас дошло, что вы можете быть все еще слишком слабы. Надеюсь, Люси не слишком надолго задержала вас вчера?
Фабер усилием воли заставил себя не смотреть в этот момент на Люси, но даже краем глаза заметил, как густо она покраснела.
– Я ведь проспал весь вчерашний день, – заметил он, стараясь приковать взор Дэвида к себе.
Но было уже поздно. Дэвид пристально разглядывал лицо жены. Он все понял, хотя она почти сразу отвернулась.
Дэвид превращался теперь во врага, а от подозрений до антагонизма всего лишь шаг. Фабер по-прежнему считал, что это едва ли для него опасно, но могло создать ненужные сложности.
Впрочем, Дэвид быстро справился со своими чувствами. Он оттолкнулся от обеденного стола и покатился в кресле к заднему крыльцу дома.
– Я выведу джип из сарая, – проговорил он, обращаясь, как показалось, к самому себе, и, сняв с крючка свой плащ-накидку, надел через голову, открыл дверь и скрылся во дворе.
Даже за те несколько секунд, что дверь была открыта, ветер успел прогуляться по кухне и намочить полы при входе. Когда же она закрылась, Люси поежилась от холода и принялась вытирать воду с напольного кафеля.
Фабер потянулся и дотронулся до ее руки.
– Не надо, – сказала она, едва заметно кивая в сторону Джо.
– Ты ведешь себя глупо, – заметил Фабер.
– Мне кажется, муж все знает, – отозвалась она.
– Но стоит тебе пораскинуть мозгами минутку, и ты поймешь, что тебе наплевать, знает он или нет, верно?
– Мне не должно быть все равно.
Фабер лишь пожал плечами.
Со двора донесся нетерпеливый сигнал клаксона. Люси подала ему непромокаемый плащ и пару резиновых сапог.
– Постарайтесь не обсуждать меня, – напутствовала она.
Фабер облачился в водоотталкивающую одежду и направился к парадной двери. Люси последовала за ним, закрыв за собой дверь кухни, чтобы отгородиться от Джо.
Уже держа одну руку на засове, Фабер повернулся и поцеловал ее, и она сделала то, чего ей на самом деле хотелось: ответила на его поцелуй, крепко и жарко, – а потом вернулась в кухню.
Фабер пробежал под струями дождя по грязному месиву под ногами и запрыгнул в джип рядом с Дэвидом, который сразу же рванул с места.
Автомобиль специально переоборудовали для управления человеком, лишившимся ног. Вместо педали газа здесь была рукоятка, передачи переключались автоматически, а на руле предусмотрели набалдашник, чтобы водитель вращал его при необходимости одной рукой. Сложенное инвалидное кресло крепилось в специальной нише позади водительского сиденья, а в пазах над лобовым стеклом лежало ружье.
Дэвид был опытным водителем. И он оказался совершенно прав по поводу дороги. Виднелись лишь узкие полосы, где траву уже успели примять колеса. Дождь превратил в лужу каждую выемку на их пути. Машину то и дело заносило в грязи, но Дэвид, похоже, лишь получал от такой езды удовольствие. С зажатой между губами сигаретой он так и светился бравадой. Вероятно, это теперь заменяло ему ощущение полета на самолете, решил Фабер.
– Чем вы занимаетесь в этой жизни, когда не уезжаете на рыбалку? – спросил Дэвид, попыхивая сигаретой.
– Служу в министерстве, – ответил Фабер.
– По какой же части?
– По финансовой. Но я лишь мелкий винтик в огромном механизме.
– Значит, вы из министерства финансов?
– Да.
– И это интересная работа? – продолжал выпытывать Дэвид.
– Вполне. – Фабер мобилизовал энергию, чтобы на ходу сымпровизировать свою историю. – Я владею информацией о том, в какую примерно сумму должно обходиться производство любой детали каждого механизма, и провожу большую часть времени, надзирая за тем, чтобы наши налогоплательщики не переплачивали за них владельцам предприятий.
– Вы специалист по каким-то особым изделиям?
– Нет, самого широкого профиля: от канцелярских скрепок до авиационных двигателей.
– Что ж, каждый из нас вносит в победу свой посильный вклад.
Дэвид, разумеется, не случайно вложил в эту фразу столько издевательской иронии, и, должно быть, недоумевал, почему Фабер отреагировал на нее так спокойно.
– Я уже не в том возрасте, чтобы сражаться, – сказал тот мягко.
– А что вы делали в Первую мировую?
– Тогда я был еще слишком молод.
– Вот везунчик!
– Я так не считаю.
Дорога теперь проходила почти по самому краю скалы, но Дэвид не снижал скорости. У Фабера даже мелькнула мысль, уж не хочет ли он угробить их обоих, и поэтому он крепче ухватился за ручку двери.
– Я еду слишком быстро для вас? – спросил Дэвид.
– Но вы же хорошо знаете дорогу.
– Вы кажетесь немного испуганным.
Фабер промолчал, и тогда Дэвид сбросил газ, очевидно удовлетворенный тем, что добился желаемого эффекта.
Рельеф острова оказался по большей части равнинным и почти лишенным высокоствольной растительности, отметил для себя Фабер. Дорога то шла чуть вверх, то полого спускалась, но никаких возвышенностей он пока не видел. Здесь росла в основном только трава и лишь иногда попадались заросли папоротника и кусты, а деревья встречались крайне редко. Укрыться от непогоды почти негде. Овцы Дэвида Роуза принадлежали, вероятно, к какой-то особо выносливой породе, подумал Фабер.
– Вы женаты? – спросил вдруг Дэвид.
– Нет.
– Мудрый вы человек.
– О, я в этом отнюдь не уверен.
– Но зато, как я догадываюсь, вы себе в Лондоне не отказываете в маленьких удовольствиях. Не говоря уж о…
Фаберу никогда не нравился снисходительно-пренебрежительный тон, которым некоторые мужчины позволяли себе отзываться о женщинах, и резко перебил собеседника:
– Лично мне кажется, вам невероятно повезло с женой…
– Даже так?
– Да.
– Но ведь ничто не заменит разнообразия, не так ли?
– К сожалению, у меня не было возможности оценить все преимущества моногамии. – Фабер решил оборвать разговор на этом. Что бы он сейчас ни сказал, это лишь подлило бы масла в огонь. Но теперь отпали все сомнения: Дэвид становился проблемой, выбивая его из колеи.
– Должен заметить, вы совершенно не похожи на государственного служащего. Где же неизменные зонтик и шляпа-котелок?
Фабер ответил намеком на улыбку.
– И для простого чинуши вы слишком хорошо развиты физически.
– Я много езжу на велосипеде.
– Не-е-т! Чтобы выжить в том кораблекрушении, нужна была незаурядная сила.
– Благодарю за комплимент.
– И вы не выглядите таким уж пожилым, чтобы избежать призыва в армию.
Теперь Фабер повернулся и прямо посмотрел на Дэвида.
– На что вы намекаете? – спросил он совершенно спокойно.
– Вот мы и приехали, – вместо ответа сказал Дэвид.
Фабер посмотрел через лобовое стекло и увидел коттедж, который был почти точной копией дома Роузов, с такими же стенами из серого камня, черепичной крышей и крошечными окнами. Он стоял на вершине холма, если это единственное возвышение на всем острове, которое удалось увидеть Фаберу, заслуживало такого названия. Дом выглядел приземистым, но не унылым. Когда они к нему подъезжали по плавно поднимающейся дороге, джип миновал небольшой борок, состоящий из сосенок и елей, и Фаберу стало любопытно, почему коттедж не построили под защитой деревьев.
Рядом с домом рос огромный куст боярышника, покрытый сейчас грязноватыми цветами. Дэвид остановил машину. Фабер молча наблюдал, как Дэвид достал свое кресло и с ловкостью переместился в него с водительского сиденья. Было без слов понятно, что предложение помочь вызовет резкий отказ.
Они вошли в дом через простую деревянную дверь без замка. В прихожей их первым встретил пес – черно-белой масти колли, небольшой, широколобый, он радостно завилял хвостом, но не залаял. Внутренняя планировка коттеджа тоже оказалась идентичной дому Люси, но атмосфера здесь царила совершенно иная: скудная обстановка, никакого уюта и вообще грязновато.
Дэвид первым открыл дверь в кухню, где старый пастух Том сидел у старомодной дровяной печки, грея руки. При их появлении он встал.
– Знакомьтесь, это Том Макавити, – сказал Дэвид.