– А ты типа их послать не можешь? – искренне удивилась Марина.
Наконец собрав бутерброд, я сделал два мощных укуса, затем тщательно прожевал, наслаждаясь вкусом и уже потом отвечаю:
– Представь, если Его императорское величество посчитает этот вопрос важным для обороны государства? Мол, если знаешь, как химер побивать – выкладывай. Как мне тогда быть?
– Нашёл от чего переживать, – фыркнула Марина. – Скажешь, что это особые, родовые умения и всё. У этих-то всех тоже есть, кто в совет Шести входит.
– Да? – удивился я, не донеся до рта кружку.
– Ты с дуба упал что ли? – рассмеялась девушка. – Конечно есть. Не только же у вас там на Севере так.
– Но ведь Громовская школа…
– Игорь, ты не путай общий бой с местным.
– Не-не, стой Морена. Какие ещё особые школы у русских магов? Вы… э-э, то есть мы, берём силой, нахрапом, простотой и быстротой магических формул. Бух, и нет врага!
Она хохотнула.
– Бах! И только обгорелая жопа осталась!
Посмеялись.
– Но если серьёзно, то секретные школы есть, котик, – заглянула она в глаза. – Будь осторожен с ними. И кулаками махать умеют. В пылу боя да, ты прав, – чем быстрее магичишь, тем лучше, а если ещё и дури хватает, так вообще красота. Но вспомни того же Нестора, – этим его огненным дождём можно город в прах обратить. И я зуб даю, что никто из огневиков повторить не сможет. Чем не родовая школа?
Я озадаченно посмотрел на девушку. Потом развёл руками, мол, чего теперь поделаешь.
– Лишнее внимание, мне, конечно не нужно, но если насядут – пожалеют. И никакие родовые умения не помогут.
– Ну я же переживаю, – осуждающе глянула она. – Да и Сигрюнн ты обещал себя беречь.
– Ты-то откуда знаешь? – приподнял я бровь.
– Оттуда, – показала она язык.
– Женщины…– покачал я головой.
Марина торжествующе сверкнула глазами.
Повествую дальше:
– Ладно, это дело десятое. Тут и без других одарённых хватает забот, – проворчал я, поминая призрака.
– Сильно устал?
– Смотря для чего…
– Знаешь, – картинно посмотрела Марина по сторонам, – учитывая, какой ты непоседливый, хочу сегодня любви.
– И как это связано? – рассмеялся я.
– Вдруг завтра помрёшь, а я потом жалеть буду, что мы не покувыркались перед этим.
Мне осталось только вновь рассмеяться. А потом было хорошо.
День не задался с самого утра. Трубку и кисет я потерял, и если со второй частью всё не так плохо – есть запас в гостинице, то с первой, как раз иначе. В гимназию шёл объятый намерением на большой перемене сбегать в табачную, но стоило взобраться на массивную лестницу парадного входа, как со стороны колонн кто-то окликнул. Вытянув голову я разглядел среди входящих знакомое лицо.
– Ты мне? – чуть нервнее желаемого, крикнул я – сзади налетел парень и, прошипев ругательства, скрылся в здании.
– Да, Игорь, подойди пожалуйста.
Русоволосый, с частыми веснушками парень оказался нашим старостой.
– Привет, э-э… Кирилл?
– Он самый, – вымученно улыбнулся он. Если сравнивать с моим утренним отражением в зеркале, он выглядит опрятнее. Начисто выбрит, рубашка выглажена, а сам распространяет благовоние.
– Чего случилось?
– Тебя требует к себе замглавы гимназии – Его благородие, Абдулов Вениамин Игоревич.
– И не слышал о нём раньше, – нахмуря брови, отозвался я. Кирилл заметно нервничает.
– Это не удивительно, учитывая, что ты новенький. Ну, пошли?
– А занятия? Неужели так срочно? – скис я.
– Очень. Ты чего вообще? – искренне возмутился одноклассник.
– Да только настроился на учёбу, а тут…
Кирилл только большими глазами посмотрел, да помотал головой. Смирившись я последовал за старостой.
Поднялись на третий этаж. По пути встретили несколько знакомых, проводивших любопытными взглядами.
Приёмная заместителя Геннадия Ортеговича находится сразу справа, если смотреть от лестничного марша. Кирилл сделал несколько вдохов-выдохов, а потом коротко постучал. Из-за дверцы позволили войти.
– Ваше благородие, гимназист Игорь Колыванский по вашему указанию прибыл, – едва войдя, провозгласил Кирилл. Я огляделся. Поскромнее, конечно, чем у генерала, но тоже не крестьянская изба. В чём-то даже крикливее – одна из стен пестрит грамотами, благодарственными письмами и орденами. И всё по замглавы честь.
– Вижу, – встретил меня недоброжелательный взгляд карих глаз. Фигура Вениамина Игоревича впечатляет крепостью и размерами. Он словно борец или любитель силовых состязаний. Да и в магическом могуществе далеко не слабак. – А ну, представься!
Меня, конечно, покорёжило, но без промедления заголосил:
– Поручик Игорь Колыванский, Ваше благородие.
– Ступай, Кирилл, – характерно дёрнул пальцами замглавы, а затем встал с массивного кресла.
За старостой закрылась дверь, а я с ожиданием встретил раздражённый взгляд мага. Если не Боярин, то точно уверенный Гридь.
– Рубашка мятая, – с отвращением проговорил он, начав меня обходить, – как и форма. Лицо не брито, сапоги грязные, а уж о блеске не идёт и речи. Волосы к чему так отпустил? Но посещаемость занятий – это самый вопиющий факт, так хорошо характеризующий вас, господин Колыванский.
Последние слова прозвучали скорее как плевок. Меня не взяла ярость только по причине безмерного удивления. Происходящее выглядит каким-то театром.
– О, – поднял он руку, словно бы я что-то хотел сказать, – только не надо говорить о своих заслугах перед городом. Это такому, как наш дорогой Геннадий Ортегович, можно затмить глаза одной-другой драчкой. Там, вроде как победил, здесь кого-то одолел и всё, – показал он на стол пальцем, – готово распоряжение о прохождении аттестации. Жаль я не могу его отменить.
У меня сдавило горло настолько сильно, что стало трудно дышать. Не помня себя потянул руку к вороту, но рубаха и так расстегнута. Готов бросится на вдруг резко омерзевшего мага, от этого меня отделяет какая-то малость, вроде уступчика высотой в палец. Нечто неосознанное удержало от действий на первой волне гнева.
Расхаживающий по кабинету мерзавец продолжает изгаляться надо мной, а в голову пришла мысль, что он полностью уверен в послушности любого гимназиста, или наоборот – пытается спровоцировать на действия. А может быть он знает, что я сирота? Заступиться-то некому, ну разве что самому Ортеговичу, а значит можно унижать и изгаляться.
Впрочем, вряд ли этот хренов замглавы готов пожертвовать собой ради порчи репутации своего руководителя, а ведь совершенно не факт, что тут, в тесноте комнаты, он сможет совладать со мной. Да – маг, да – слегка могущественней моего, но ведь не военный. Ну сколько может быть у рядового гражданского служащего опыта? Неужели я не совладаю с этим? А ну-ка дар от тёмного Бога попробую…
Эфир было знакомо загудел, подчиняясь особой магии, но, вдруг, со звоном всё прекратилось. Я не смог замедлить время, а Вениамин Игоревич как ни в чём не бывало продолжает распространяться про долг гимназиста и особую дисциплину. Все эти манипуляции и эффекты чувствую лишь я.
Весь гнев словно в песок ушёл. Я ошеломлённо прихожу в себя, понимая, что так ценимое боевое умение вдруг не сработало. Это не значит, что разбить самодовольное лицо гарцующего туда-сюда мага не получится, просто это потеряло всякую значимость. Меня взял страх, что я потерял расположение Великих сил. Неужели Ахриман лишил меня дарованного умения?
– Тебе всё ясно? – в итоге воззрился Вениамин Игоревич.
– Более чем, – спокойно ответил я. – Можно вернуться к занятиям?
– Иди.
В себя пришёл на первом этаже, посередине циклопического холла. Царит пыльная тишина, ибо первое занятие уже давно вобрало всех учеников. Слышен только тихий шум с улицы и курящийся, словно дымок над трубкой, разговор двух Новиков охраны. Это дежурные, набранные со второго года обучения.
Я растерянно огляделся, пытаясь сообразить, куда идти. Расписание занятий-то не знаю. Наконец дошло свериться с доской объявлений, где обычно его начертывают мелом.
Неожиданно встретил там преподавателя по теории магии. По эфиру разносится глубинный гул обладателя выдающегося могущества, а в воздухе – алкогольный дистиллят.
– Здравствуйте, Варфоломей Антонович.
– М-м?..– обернулся он и утопленными в тёмные круги глазами нашёл меня. – А, Колыванский… привет. Чего не на занятиях?
– Меня вызывал Вениамин Игоревич.
– Замглавы который? – самую малость оживилось любопытством его лицо. – Ну, чего хотел?
– Признаться, я мало чего запомнил, – с нервным смешком ответил я.
– А-а! – покивал преподаватель своим мыслям. – Ортегович же уехал, вот он и оживился. Мне вроде тоже надо было зайти… так чего он хотел? Хоть примерно.
– Ругался, – попытался отыграть я, мол, разговор был самым рядовым.
– На тебя? – смешно склонил маг голову. Я таки отступил на шаг, уж слишком велик исток одарённости – начинает давить, словно толща воды. – За прогулы?
– Ага, – изобразил я раскаянье.
Лицо Варфоломея Антоновича приобрело крайне задумчивое выражение, перетекая от одной мимической картины к другой, словно изображая обдумываемую мысль на каждый момент.
– А разве на тебя не было приказа от Ортеговича? Вроде бы я даже аттестацию на отлично ставил… м-м?
– Так и есть, – облегчённо кивнул я.
– Он, наверное, не видел ещё, хотя… Абдулов же у нас, как раз документами заведует, – воззрился на меня преподаватель. – Время, кстати, не подскажешь? Успею пополнить запас, – вынул он из кармана пальто флягу, – или придётся ждать большого перерыва?
Я показал ему циферблат, где проявились стрелки.
– Занятная вещица…– протянул он, потом спохватился и говорит: – Пятнадцать минут есть.
Решив уподобиться наставнику, я припустил к выходу. Он с удивлением посмотрел.
– Тоже решил смочить горло? Неужто Абдулов так крепко пропесочил?
– Нет, – криво улыбнулся я, – просто надо трубку и табак купить. Потерял давеча.