Сознание от долгих усилий плывёт. Накатила небывалая усталость. Понимая, что на сегодня всё, я пошёл обратно в явный мир.
В глаза стрельнул солнечный свет. Лучезарный диск почти в зените, стоит птичий гомон и гул насекомых. Я легко встал с мягкой травы и прислушался к себе. Вышло сбить фон до чина сильного Гридя. Этого мало, ведь я вообще задумал снизить до Воя, пусть заблуждаются насчет меня. Удивить противника – залог победы. А будет нужно, так верну шар маны в прежнее состояние.
Насладившись вкусом и великолепием воды из ключа, двинулся по душистой роще обратно. Спеет нежная малина, снизу ей вторят бусинки земляники и черники. Собрав по горсточке, я с наслаждением разжевал ягоду и проглотил. Безумно душистые и вкусные плоды.
Город встретил привычной суетой. Нет, конечно, это не деревенская рабочая возня и не портовый хаос, в Петергофе правят бал иные думы и заботы. Роднит всех дымный аромат, береговая вонь и смрад людских и конских экскрементов. С этим борются, как я заметил сразу, улицы почти тут же очищают, но уж слишком много тут гужевого транспорта. Да и запахи из подземных каналов, что отводят отходы далеко за Петергоф, всё равно находят лазейки вырваться.
Я сразу направился к Сергию. Пора бы уже обсудить грядущее событие.
Стоило приблизиться к школе, как навстречу вынеслась Марина. Взлетела птицей на руки и мы закружились. Дед дал время на нежности, потом заворчал, рявкнул и спустя пять минут я уже летал над песком, боясь коснуться, словно это раскалённый металл. Даже не было возможности зачать разговор.
Тренировки прошли ожидаемо тяжело. Когда с омовением и переодеванием было покончено, я смог наконец сказать:
– Дед, я хочу в большом турнире поучаствовать. Что думаете?
– У тебя, Игорёша, есть два всего хода, – остро зыркнул он, – либо ты побеждаешь, либо даже думать об участии не смей! Я сказал!
– А можно не только первое место занять? – оторопел я.
– Ладно, – махнул он суховатой рукой, – вплоть до пятого.
– Но почему так строго? – вмешалась Марина.
– Кому надобно, знают, что Игорь у меня науку черпает. На турнире этом, рода выставят своих хлопчиков, а те руками и ногами махают как надо. Тайные школы, – посмотрел он на нас. – Ну, для вас тайные, а мне всё ведомо, как днём. И вот чтобы ты меня не опозорил, Игорёша, я тебе и говорю.
– Мда-а…– протянул озадаченно я. – Тут уж задумаешься, так задумаешься.
– А вот потревожь головушку, чтобы в лужу не пёрнуть, – едко бросил дед.
Мы посдерживались немного, да грохнули смеяться.
– Ладно вам, дед, я ведь уже и сам не юнец. И кровь, и смерти на мне есть.
– По уху дам сейчас! – шутливо замахнулся он. – Я кого попало не беру. Для этого цирк есть. Так что много о себе не думай. Мясник вон тоже в крови по самые брови, гроза скота, не иначе. И чего теперь?
Я промолчал, ощущая, как заворочался ком обиды.
– Всегда думай о противнике лучше, чем он есть. Ну, пришибёшь ненароком – велико ли горе? А если тебя? Там будут ребятки со второго и третьих годов. Они черпнули муштры и дома, и здесь. Так что, Игорёша, готовься. Дней всего ничего осталось. Я тебя немного натаскаю, зрят Боги, но ты и сам верный настрой лови.
Вышли мы посмеиваясь, но сердца сковало волнение. Уж кому-кому, а Сергию надо доверять. Я сразу попытался найти в себе изъян, быть может есть такая сфера, где или по причине лени, либо же иным причинам, но давал слабину? Но ничего на ум не приходит. Рукопашный бой – это такое совокупное понятие, что если разбираться, можно понять довольно простую истину: ты всегда можешь оказаться битым, сражаясь с рукопашником. Это если сравнивать с простым человеком со двора, легко видна разница и понятны шансы, но стоит тому простаку посвятить бою несколько лет, как ваши отличия становятся едва заметными. Всё потому, что начинается школа с одного и того же: развитие силы, выносливости, ловкости и гибкости. Это основа. Дальше начинается ударная техника, свиля, акробатика, тактика и философия рукопашного боя, сражение с оружием в руках, медитации. Со временем каждый адаптирует школу под себя, становясь её частью.
Одним из главных факторов, служит состояние духа, то есть в каком настроении ты выходишь сражаться, как сильно стремишься победить. Сергий ещё и потому зверствует на тренировках, что пытается развить такое владение телом, чтобы мы могли с улыбкой выходить на песок или помост. Словно бы не ради истинных причин, а для забавы и на потеху. Трюки показать.
И здесь бы следовало остановиться. Что я и сделал, да столь резко, что наши с Мариной сцепленные руки, едва не разорвались.
– Ты чего?
– Давай зайдём, – показал я на витрину кухмистерской, – а то до скамеек возвращаться надо.
– Проголодался? – предположила она и пошла следом.
– Да, можно и поесть. А вообще покурить надо.
– Мысли заели?
– Вот-вот, именно что…
Седой челядинец ушёл с заказом, а я сразу же выудил трубку и крепко забил.
– Помнишь турнир в Колывани?
– Ещё спрашиваешь, – тут же отозвалась она. – Как вчера было.
– Тогда я понимал зачем оно мне, а теперь вот сомнения взяли.
Марина рассмеялась.
– Не хочешь им всем навалять?
– Ну-у, не то чтобы не хочу, – наморщил я лицо, – просто если забыть на время о мимолётном, а вот так в общем подумать… ну сразимся, ну поколочу я их или впечатаю чем, и чего?
– Сам же говорил, что Его превосходительство тебя спрашивал насчёт участия.
– Да, чёрт возьми! Я ещё и пообещал участвовать.
– Ну и хорошая же причина?
Я затянулся и густо выдохнул. Нам принесли мёд и хлеб.
– Уже не знаю. Так выйдешь, а убивать-то не надо. У нас бой на что направлен – выжить и победить. Можно сказать, что работа “на раз” – это вся суть пластунской школы. Скорее убить или обездвижить.
– А мне вот вспомнились слова Сергия, что ты не бить учишься, а жить.
– Тоже верно, – проворчал я, с нотками обречённости.
– Нет, я же не ради спора, просто всплыла фраза. Мне правда хочется, чтобы ты участвовал. Не знаю только, чего такого сказать.
– Есть рецепт, – рассмеялся я, – если бы все мои соперники перед боем обозвали или ещё как задели меня, вот тогда бы огонь взыграл. И вообще, брось переживать. Зря я вслух это озвучил, на самом деле я не повод ищу, а готовлюсь побеждать. Надо точно знать зачем мне победа.
– Деньги, – задорно заявила она.
– Соглашусь. Первая причина.
– Слава и уважение. Зря ты пренебрегаешь очередным способом показать себя.
Я поджал губы.
– Этого, как раз и не хочется. Со стороны Ортеговича, конечно, да, но вот остальных внимание привлекать…
– А вот зря ты думаешь, что если засветишься, то они начнут охоту или ещё чего, – покачала Марина головой. – Могут наоборот отставить мысли о нападении. Поймут, что зубами потом плеваться придётся и успокоятся.
– Хорошо, пусть тогда будет вторая причина.
– А насчёт убийства, – довольная собой, продолжает девушка, – вот тебе и практическая польза турнира. Научись владеть умением по-новому, так чтобы лишь оглушать и может покалечить. Я, конечно, люблю кровяку, – блеснула она глазами и потёрла руки, – но это так, когда не мешает делу.
Старый добротный стул возмущённо проскрипел под Мариной, кухмистерская вообще оказалась довольно уютной, словно не в заведение пришли, а к кому домой.
– Ладно, пусть будет три.
– Обещание бургомистру, – тут же выпалила Марина.
– Четыре, – смирился я.
– Больше ничего на ум не приходит, – пожала она плечами и поскорей запустила в рот хлеб.
– Хватит уже, – сказал я, про себя помянув пятую, довольно важную, причину – личный уникальный опыт. – Ну-с, значит буду участвовать.
– Просто замечательно! – заключила она и, привстав, чмокнула в щёку. – Побреешься перед турниром?
Я потёр русые, чуть рыжеватые колючки.
– А надо?
– Ну, бороду же не хочешь отпускать?
Я помотал головой, затем подтянул плевательное, а за одно и мусорное ведро, чтобы вытряхнуть пепел.
– Будет лучше, если сбреешь, – уверенно заявила девушка, разглядывая меня аки заправский цирюльник. – Жаль не могу сделать тебе, как себе.
– Это как? – не понял я. Трубка уже снова оказалась готова к действию, я начал набивать, а заодно сплюнул горечь смол.
– Ну, себе же я волосики выжигаю.
– Ты хочешь, чтобы я там себе сбрил? – замер я на секунду.
– Нет, дурачок, – залилась она смехом. – Себе я могу безболезненно выжигать, а тебе нет.
– Понятно, – через смешок, ответил я.
Закончив с трапезой, мы отправились в гостиницу. В Благодатном переулке я потрепал пса, что успел поправится и заметно повеселел. Надо будет потом ещё монет Тамаре подкинуть, за усердную работу.
Во дворе мы встретили Ивана и хозяина Удачи, его обычно весёлое и беззаботное пухлое лицо сковало уныние. Глаза потухли, а и без того покатые плечи совсем провисли.
– Брат, ты вовремя, – оповестил Иван, после приветствий.
Мы отошли. Марина, чмокнув его в щёку, убежала в номер.
– Тут кое-чего случилось. Подумал, что тебе будет небезразлично.
Я посмотрел на его хмурое лицо и кивнул, руки же привычно потянулись за трубкой.
– Не так давно, наш пухлый хозяин наведался на бои. Не то чтобы первый раз, но в последний при нём были хорошие деньги, а также он занял почти столько же. У других ребят, не моих. Как ты понимаешь, золотишка он лишился. И как бы хрен с ним, но парни пришли за долгом, я стал свидетелем и немного замолвил слово за Пухлого. У него две недели теперь.
Я сплюнул и говорю:
– Может просто им люлей навешать?
Иван нервно потёр лицо.
– Так-то за ними косяков нет. Требовать пришли ровно столько, сколько давали, с оговоренной добавкой. Небольшой. Просто тут ещё выяснились подробности…
Я дернул головой.
– Канцелярия предписала ему облагородить здание гостиницы и прилегающие территории. Мол, слишком всё мрачно и грязно. Пухлый говорит, столько денег у него не было, а в тот момент нашёлся советчик, что рассказал про тайную нашу лошадку. Слух был пущен специально, но наш хозяин попался случайно. Если коротко, то нужно золото. Иначе Удачу отберут, а то и снесут к херам. Мне вообще-то плевать, но тебе вроде полюбилась она.