В том же году, 12 апреля, именно этим русским пришлось участвовать в самом тяжелом бою — за высоту Заглавак. Тогда десяток русских добровольцев «мужицкой» смены и несколько сербов, защищая ключевую высоту, выдержали серию атак мусульман. В пелене снежной бури озверевшие от крови и близости победы моджахеды неоднократно бросались на «положаи» (позиции) русских. Мусульмане буквально засыпали неприступную для них высоту минометными минами. Бой длился четыре часа. Обороняясь в полуокружении, добровольцы понесли тяжелые потери: трое бойцов было убито и еще трое получили тяжелые ранения.
Впоследствии мусульмане признали гибель в ходе боя более семидесяти (!) своих бойцов, в том числе командира бригады. Около сотни «турок» получили ранения. По меркам той войны такие потери ударных подразделений считались серьезными.[4]
Высота была разблокирована подошедшими казаками и оборонявшиеся русские получили возможность отойти. После этого Заглавак на какое-то время был занят мусульманами, но эта схватка обескровила их ударные отряды: на этом участке фронта надолго воцарилось затишье…
После этого боя произошло охлаждение отношений между казаками и сербами, так как последние, по мнению русских, не оказали должную поддержку своим союзникам. На фоне мирной передышки произошел очередной раскол и в самих группах русских добровольцев. Причиной его были взаимное неприятие казаков и «мужиков», отсутствие сильного лидера, а также обида на местное сербское командование за пассивное поведение во время боя 12 апреля. Часть русских — по окончании двух месяцев на фронте — уехала в Россию, оставшиеся казаки ушла под Сараево, где в тот момент обострилась обстановка. Группа «питерцев» вошла в состав одного из ударных подразделений сербов. В дальнейшем в районе Вишеграда действовали лишь несколько русских добровольцев в составе сербских подразделений. Всего в Вишеграде сейчас девять могил русских добровольцев, одна из улиц города носит имя Козачка — она названа в честь казаков, воевавших там в 1993 году.
На тропе войны — «Царские волки»
В течение двух месяцев (февраль-март 1993 года) «Царские волки» действовали против Тузлинской группировки в Прибое, где на тот момент шла позиционная война и РДО-2 участвовал в ряде тактических наступательных операций. Командиром отряда добровольцы избрали «Эдика», опытного майора-«афганца», прибывшего в Боснию в конце 1992 года. В прошлом Эдуард — начальник артиллерийской разведки дивизии ВДВ, кавалер ордена «Красной звезды» и медали «За отвагу». За время его руководства отрядом, РДО-2 потерял одного человека: 10 марта в бою за село Преловина погиб молодой москвич Дмитрий Чекалин, также ветеран Приднестровья. После боя было найдено его иссеченное осколками тело, в автомате был пустой магазин, а на пальце — кольцо от гранаты.
Что случилось, останется неизвестным. Вероятнее всего, Дмитрий пытался бросить гранату, но в этот момент в него попала пуля.
В это время на вооружении отряда уже был 82-мм миномет, расчетом которого успешно командовал Игорь. Он успешно осваивал новое оружие. Так, 21 марта Игорь удачным попаданием из миномета уничтожил мусульманский склад боеприпасов, что ослабило оборону одного села и позволило сербским отрядам его взять.
В конце марта отряд передислоцировался на юг, в Илиджу (пригород Сараево), но не нашел там «общего языка» с сербами и вскоре уехал в Подграб, где вошел в состав гарнизона Прачи и провел несколько удачных операций против Горажданской группировки. РДО тогда находился с другой, западной стороны этого мусульманского анклава. Напомню, Вишеград находится к северо-востоку от Горажде.
В мае Эдик уехал в Россию.[5] Его сменил капитан-десантник Михаил Трофимов, имевший за Афганистан две «Красные Звезды». Только что приехавший в Боснию и сразу же избранный командиром, Михаил погиб 7 июня 1993 года, в первом своем бою здесь, при попытке взять «языка» в тылу противника. Операция закончилась неудачей. Изрешеченный осколками гранаты и пулями выпущенной в упор автоматной очереди, смертельно раненый командир успел отдать приказ о прекращении операции. В ходе боя один доброволец пропал без вести. Видимо он заблудился и, как выяснилось позже, был захвачен в плен мусульманами и замучен.
На фронте установилось затишье. В августе 1993 года, во время очередного перемирия, деятельность РДО-2 была добровольцами приостановлена. Монархическое черно-желто-белое знамя отряда сдали на хранение в Храм Святой Троицы в Белграде, а остававшиеся на тот момент в Боснии четыре бойца перевезли гроб с телом Михаила Трофимова в Одессу.
«Царские волки» были наиболее успешным русским отрядом. За восемь месяцев боев они провели множество боевых операций, уничтожив несколько десятков бойцов противника и потеряв при этом четырех человек убитыми.
Тогда же, летом 1993 года, в храме была установлена мраморная доска с именами десяти русских, погибших за Сербию. Правда, реально к этому моменту их было уже больше…
«Русские камикадзе»
Так закончился период массового участия русских в той войне и первые попытки организовать русское добровольческое движение, совпавший с переходом всей войны в вялотекущую фазу. В дальнейшем количество русских в Республике Сербской значительно уменьшилось. Однако они — те, кто остался и вновь прибывавшие — непрерывно, в разных подразделениях провоевали там до конца войны, до осени 95-го. Ослабление потока русских было вызвано, с одной стороны, переходом войны в позиционную, а с другой — проблемами при оформлении паспортов и приобретении билетов до Боснии у, как правило, малоимущих, желающих туда отправиться. Без какой-либо организации и финансирования поток добровольцев превратился в тонкий ручеек.
Экипировались и вооружались добровольцы и по-прежнему из сербских арсеналов, заработная плата — как и у сербских солдат — была чисто символическая. В дальнейшем родители погибших и тяжелораненые получали пенсии от правительства Республики Сербской, часть русских получили сербское гражданство и остались жить там или в большой Сербии. Так, выходец из Архангельска, получивший в Югославии известность как Барон потерял в одном из боев в Боснии ногу и сейчас работает в Белграде программистом.
Добровольцы сами себя часто называли не по именам, а по кличкам, nom de guerre.
Русские в Боснии сформировали некую субкультуру, с сербо-русским сленгом, с неписаным кодексом чести, не допускавшим, например, убийства пленных или женщин, предполагавшим обязательный вынос раненых с поля боя, месть за павших. Группы бойцов, как правило, состояли из 7–15 человек — более крупные отряды вскоре неизбежно раскалывались, бойцы группировались вокруг новых лидеров. Причем необязательно, чтобы командиры были кадровыми военными. Они, в первую очередь, должны быть вождями, обладать определенными организаторскими качествами.
Часто люди приезжали на пару месяцев, а потом возвращались опять. Рекорд беспрерывного пребывания на фронте поставил уроженец Гродно, выпускник экономического факультета Ленинградского университета Валерий Гаврилин, который приехал в Боснию в ноябре 1992 года (после Приднестровья). Прославился как талантливый минометчик, что называется — от Бога. В составе различных русских и сербских подразделений он участвовал в ряде знаменитых боев той войны — прошел пекло Заглавка, в июле 93-го штурмовал Игман, в апреле 1994 года участвовал в наступлении на Горажде. 21 апреля 1995-го Валерий Гаврилин погиб в боях за Сараево, во время отражения мусульманского наступления.
Примечательно, что большинство погибших русских добровольцев в Боснии гибли в первый месяц их участия в боевых действиях — до того, как они «поняли» законы этой войны, осознали ее характер. Гибель же обычно происходила, как считали сами добровольцы, вследствие глупости — своей или чужой.
В дальнейшем наибольшую известность получил базировавшийся в пригороде Сараево и действовавший в различных районах Боснии РДО-3 (осень 1993 — осень 1994). В тот момент радиостанция «Свобода» упомянула одной строкой вместе с десятью-пятнадцатью тысячами сербских бойцов и отряд «русских камикадзе». Это — великая честь, такая похвала из уст врага.
Возглавлял отряд уроженец Гомеля мичман Александр Шкрабов, самостоятельно приехавший в Боснию летом 1993-го. Он погиб 4 июня 1994 в бою под Олово (к северу от Сараева).
С осени 94-го русские волонтеры действовали в составе сербского ударного подразделения «Белые волки»[6] (базировалось на бывшей горнолыжной базе в Яхорине недалеко от Сараево, командиром был серб Сржан Кнежевич), а также ряда других сербских частей. После окончания конфликта основная масса бойцов вернулась домой.
На кладбище Дони Милечи под Сараево сейчас находится семнадцать могил русских добровольцев, преимущественно из состава РДО-3 и «Белых волков», погибших в боях в 1994–1995 годах. Летом 1993 года была попытка организовать интернациональный отряд под эгидой Русского Национального Легиона (РНЛ), но она закончилась неудачей.
Вопреки утверждениям некоторых журналистов, «баркашевцы» — боевики РНЕ — в боевых действиях участия не принимали.
После окончания войны большинство добровольцев вернулось в Россию, где они как-то пытались себя найти в мирной жизни, чаще всего работая в охранных структурах или на других работах, не требующих особой квалификации. Как правило, в криминал они не пошли, никаких профессиональных «солдат удачи» из их среды также не вышло. Не те люди, совсем не те. «Югославский синдром», так же как и афганский и чеченский, конечно же был, но в силу сравнительно малого количества ветеранов югославского конфликта как социальная проблема замечен общественностью не был.
Что касается отношения российских спецслужб к добровольцам, можно строить догадки о том, как оно менялось, и была ли вообще какая-то целенаправленная политика в этой области. Хотя формально на тот момент они никакого законодательства не нарушали, добровольцев старались не упускать из виду, особенно после событий октября 1993 года.