— А ты мне чертовски нравишься, Максим. Наглость конечно города берет, но рекомендую не перебарщивать. Моя эмпатия к тебе тоже границы имеет.
— Нравлюсь? Твои сексуальные пристрастия меня не волнуют, ты сейчас, как я понимаю, на работе? Ты ведь сейчас — распорядитель игры, верно? Вот и будь профессионалом, просто ответь, какой пункт я нарушил, или признай, что винить меня не в чем.
— Ах вот ты как? — Станислав снял большие очки в роговой оправе, вынул из нижнего внутреннего кармана пиджака платочек, тщательно протер линзы, не надевая очки помассировал большим и указательным пальцем переносицу и только после этого взглянул на меня.
Жесткий, стальной взгляд из-под нависающих бровей. А ведь он действительно привык командовать. Хотя, не исключено, что этот взгляд всего лишь результат многочасовых тренировок перед зеркалом в актерской гримерке.
— Максим, ты исчерпал мое хорошее к тебе отношение. Сочувствую. Но на вопрос так и быть, отвечу. Вам всем доносилось, что команды могут встречаться один раз в день. Вчера вы уже были за это наказаны. Спорить с тем, что ты, Максим Александрович, вчера встречался с первой командой станешь?
— До помилуй, Станислав Сергеевич, кто же очевидные факты оспаривать будет? У вас наверняка все мои передвижения записаны. Только я вот в толк не возьму, при чем тут озвученный пункт правил? Я ведь один встречался, не вторая команда встречалась с первой, и даже не большинство команды, а я один. Поэтому ты сейчас нас обмануть пытаешься, не было встречи команд. Вообще, давайте уже к голосованию переходить, нам, если ты не в курсе, из минусов выходить нужно.
Надо отдать должное распорядителю, он не стал спорить или как-то возражать. Есть всего два типа реакции на неожиданный, неприятный выпад от собеседника. Вспомните выступления ведущих «Камеди Клаб» Павла Воли и Гарика Харламова в тот момент, когда кто-то из гостей в зале начинает бузить. А ведь для уровня Павла и Гарика в зале могут сидеть очень серьезные люди, много богаче и влиятельнее, чем парни-ведущие. И что происходит, когда кто-то из таких гостей огрызается в ответ на шутку со сцены? Когда в микрофон из зала говорятся какие-то агрессивные слова? Вспомните язык тел. Харламов тут же складывает руки на груди, как бы прикрываясь планшеткой со сценарием, иногда даже непроизвольно делает шаг назад, вглубь сцены, на лице застывает напряженная полуулыбка. А Воля напротив, в улыбке скорее обнажает клыки, всем корпусом подается вперед, навстречу нарушителю спокойствия, да еще и руками делает приглашающий жест, поощряя гостя к разговору, провоцируя его, а потом, совершенно мастерски, выбирает в его словах любую фразу, которую, перевернув или даже переврав, тут же обращает против автора, уничтожая его.
Все тоже самое, готовность принять сражение, готовность закопать меня в словесной дуэли, все это я увидел на лице, в положении рук и всего тела распорядителя. Но не только это. Еще кое-что меня поразило, и, откровенно, испугало в Станиславе. Он удивился. Я видел, что он искренне удивился тому, что кто-то ему возразил.
— Вот оно, значит, как? Ну что же, а, пожалуй, что так даже и интереснее будет. У масс появилось самосознание.
Станислав был явно удивлен, но очень быстро пришел к какому-то выводу, я отметил, что его лоб лишь на мгновение пошел волнами задумчивых морщин, но тут же разгладился. Очень быстро, он мыслит и принимает решения очень быстро. Обычно сотрудники, не руководители, простые умные линейные сотрудники не принимают важные решения очень быстро. Им хватает ума на то, чтобы понять, что они не знают всей картины, они знают, что они многого не знают, поэтому процесс принятия сложных решений у них достаточно длителен. А тут… Много позже я прокручивал этот момент и очень пожалел, что не довел свои рассуждения до логического конца. Опять не довел.
— Согласен, формально правила вы не нарушили, спасибо, что не дали мне допустить ошибку. Ну а раз с формальностями вопросов нет, перейдем к голосованию.
Нам, капитанам, мне и Роману, камуфлированные охранники, по-прежнему не показывающие своих лиц, выдали по простому картонному конверту, в таких часто присылают открытки вместе с букетом цветов. В конвертах были листки, на которых, опять же выданными маркерами, мы написали свои ответы. Передали конверты охранникам.
— Группа один, решение принято единогласно? — Спросил распорядитель, открывая первый конверт и показывая его группе Романа.
Получив три утвердительных кивка, Станислав открыл конверт моей команды.
— Команда два, решение единогласное?
После нашего подтверждения распорядитель, как-то совершенно буднично, произнес:
— Два согласия, команды получают по одному баллу, общий итог по двум дням — по нулю баллов у каждой команды. Напоминаю, что из города вам уезжать не рекомендуется. Тем, кто об этом задумался рекомендую вспомнить вашу подругу Оленьку. Вообще, — пристальный взгляд на меня, — нарушение правил — это гарантированное наказание. И я не про какой-то там секатор и миллион. Выполнение правил — это какой-никакой, а шанс. А нарушение — это все. Без вариантов. Вы люди мудрые, думайте. — Станислав развернулся и сделал шаг вглубь помещения, как будто собирался уходить.
— Станислав Сергеевич, а как же пообщаться? — Не громко, но достаточно для того, чтобы он услышал, сказал я.
— Я вас и не собирался покидать. Пока еще рано. Мы ведь еще не сыграли в нашу первую на сегодня мини игру. — Станислав смотрел очень жестко, будь я чуть пугливее, мне бы возможно даже стало бы страшно. — А ты еще не наговорился, Максим Александрович?
— Ну что ты, общение с умным человеком никогда не бывает достаточным, всегда хочется еще и еще. Но это не про наш случай, я просто напоминаю тебе о ваших правилах и наших правах.
— Ого, ты что, всерьез слова о самосознании восприняли?
— Станислав, мне совершенно не хочется с тобой пикироваться, думаю наш словесный батл может затянуться, просто давай мы переформатируем команды и разойдемся.
И снова на лице Станислава удивление. Надо же, я второй раз за неполные полчаса сумел его удивить. А толи еще будет, дорогой мой распорядитель, толи еще будет.
— Кто тут у нас хранитель традиций? — Я с улыбкой оглядел камуфлированных охранников. — Ааа, вероятно это все же ты, — указал пальцем на Станислава, — что там насчет того, что на встрече команд участники могут переходить из одной в другую? При единогласном согласии принимающей стороной, разумеется. Так вот, у нас переход, Наталья и Сергей решили покинуть вторую команду и перейти в первую.
— Команда не может состоять из одного… — Начал было распорядитель, но увидев мою широкую улыбку, осекся. — Кххм, в правилах это не указано, а доказывать вам через значение слова «команда» вероятно бесполезно? Ну что же, а пусть, так даже интереснее будет. Только если ты думаешь, что ты так себя от голосования, ну того, что покомандно проводится, освободишь — то зря, у нас режиссеры с фантазией, они дважды не повторяются. Как бы тебе, Максим, не пожалеть о том, что у тебя в команде никого нет. Я так понимаю, первая команда принять новых участников не возражает? Ну так тому и быть.
Распорядитель в задумчивости потер скулу, снял очки, протер их тряпочкой. Я опять обратил внимание на то, что Станислав обращается с очками как-то не естественно, как будто он лишь недавно начал их носить и все еще не может привыкнуть.
— Максим, ты ведь понимаешь, что теперь, когда в команде ты — единственный участник, в наших забавных мини играх от команды ты безальтернативно участвуешь?
— Разумеется, но еще я понимаю, что мне теперь кофе ни с кем делить не придется, а, признаться, кофе хочется чертовски. Может, раз уж мы с вами в баре, я найду кофе машину? Вы не против? — Ну а вдруг да получится.
Я сделал шаг в сторону небольшой барной стойки. Но путь мне тут же преградил один из охранников.
— Стоять. Что-то вы расслабились, дорогие мои, наверное вы мою доброту за слабость приняли, не стоит делать такую ошибку, она вам очень боком может выйти. Достаточно прений, как в советской школе говорили, больше дела, меньше слов. Давайте уже, Роман, выставляйте своего кандидата.
Все участники первой команды застыли. Никакого шевеления. Словно манекены. И головы в пол, чтобы ни с кем взглядом не встречаться. И тут Роман сказал то, что я одновременно и ожидал, и что меня удивило. Так тоже бывает. Человек может быть уверен в том, что именно это событие произойдет. Но в момент свершения — искренне удивляется этому.
— Я капитан, поэтому я сегодня в игре от команды участвую. С завтрашнего дня на камень-ножницы-бумага будем выкидывать. Грикор был вчера, сегодня я, Наталья не участвует, — заметив поднявшуюся голову Ивана Роман жестко повторил, — женщина участвовать в этих дебильных мини играх не будет, завтра ты, Иван, и ты, Серег, участие разыграете.
Не дожидаясь реакции на свои слова Роман вышел в середину зала и встал рядом со мной.
Я с удовольствием пожал протянутую руку. Роман, не отпуская мою ладонь, притянул меня к себе и, приобняв левой рукой, прошептал на ухо: «Помнишь? За мной один удар».
Вероятно, в прошлой жизни я был ничего себе так человеком. Не злодеем точно. Потому, что в этой жизни, девяносто процентов тех, с кем я сталкиваюсь — это нормальные, хорошие люди.
— Всегда к твоим услугам, дружище, — искренне отвечаю я ему и мы расходимся на пару шагов.
— Вы такие милые! Меня сейчас бабочками вытошнит! — Станислав театрально прижал ладони к щекам. Только в исполнении стокилограммового двухметрового здоровяка с ладонями, напоминающими лопаты, этот жест смотрелся неприятно наигранным. — Ну прям Каварадосси и Тоска. Кстати, вы знаете, что «Тоска» — самая исполняемая опера? Не «Травиата», не «Кармен» или «Фигаро». Только «Тоска» есть в репертуаре ста процентов оперных театров. А все потому, что проста, чертовски проста и красива. Вы мне отличную идею подкинули. Вижу, по глазам вижу Максим, что догадался… Ну ну, не надо, молчи, сегодня мы уже по сценарию пойдем, мне идейку покрутить нужно, в эстетику ее обрядить.