Насколько я помню сюжет оперы, Тоску пытают звуками пыток ее любимого, Каварадосси. А вот как эта линия будет переложена на нашу историю распорядителем — даже страшно представить. Особенно если вспомнить, что оба главные героя оперы в результате погибли. А еще, одна очень, очень интересная мысль вновь кольнула мое сознание. Станислав сказал, что покрутит идею… И вновь я не довел мысль до вывода, как потом мне стало понятно, лежащего прям на самой поверхности.
— Ну а пока продолжим по сценарию. Вчера у нас был кофе, так что сегодня сигары и коньяк. Ха ха, заметьте, хоть мы и проводим игры в игре, а вот пытку в пытке не проводим, коньяк с сигарами даем, не разлучаем, ха ха. — Станислав махнул рукой и один из камуфляжей поставил на стол невесть откуда взятую тубу с Коибой и небольшой, граммов на сто пятьдесят, пластиковый стаканчик с запаянной крышечкой из фальги, в котором плескалось нечто соломенно желтое. — Ну а на другой чаше весов у нас сегодня опять, простите за не оригинальность, боль. Простая, а потому такая чистая. Как белая рубашка на главном герое в театре. Замечали? Если герой в белом, значит его убьют как-то особенно кроваво, ведь на белом кровь отчетливо видна. Простите, что-то я весь мыслями в опере. Ну что, Роман, Максим, на что ставите? — Распорядитель уже вертел в пальцах серебряный доллар.
Я, как и вчера, поставил на студентку, Роман — на орла. И я вновь проиграл.
Я, как и вчера, ожидал спарринг, и уже готовился к драке, но все произошло проще и больнее.
Четверо камуфлированных охранников просто скрутили меня, и, когда я уже не мог пошевелиться, один из них просто воткнул мне иглу в правое плечо и надавил на поршень шприца.
Дальше было плохо. Очень плохо, очень больно и очень страшно.
Я не знаю, что мне вкололи. Я когда-то читал страшилки про пытки КГБ, мол гэбисты могли вколоть человеку антибиотик из группы цефалоспоринов, не разбавив лидокаином, вколоть сульфозин или ввести экзотический яд утконоса. Пациент при этом испытывает дичайшие боли, но внешне никаких следов на теле разумеется не остается и особого вреда здоровью эта процедура не приносила. А если использовался психотропный яд уж не помню какой медузы, то, вместе с болью, пациент получал еще и достаточно качественные и правдоподобные кошмары.
Не знаю, что мне вкололи, но с этого дня я обзавелся прочной фобией на уколы.
Слава Богу, в какой-то момент мой мозг не выдержал и выбил предохранительные пробки.
Очнулся я на полу, в клубе никого не было. Голова заметно кружилась, во рту стоял омерзительный медный привкус, внутренняя сторона нижней губы была изжеваны в кашу. А еще я понял, что значит «ломит кости».
Кое как я приподнялся на четвереньки, потом, держась на ножку стола, встал.
Я знал, что в квартиру возвращаться нет смысла. Испытания на сегодня, по крайней мере на день, окончены. Следующая серия игр состоится только вечером. Будем брать от ситуации лучшее из того, что она мне сейчас предлагает. Я составил три небольших столика вместе и лег на них спиной, закинув руки за голову. Мне нужно было еще раз подумать над планом, а еще это отвлечет меня от боли. Через тридцать минут я, уверенный в том, что мне все удастся, тяжело слез со стола и приложил руку к открывшемуся рту. При этом я широко раскрыл глаза, а через мгновение дернул головой. Влево-вправо. Как будто стряхивал с глаз капли после выныривания из воды, чтобы восстановить зрение. Именно так я отреагировал на подходящую ко мне женщину.
Глава 20
Первая команда ушла в уже ставший «их» подвал, а вот мне идти было, пока что, совершенно некуда. Возвращаться в директорскую квартиру не имело смысла, раз уж Станислав четко дал понять, что с утра моя команда становится бомжами. Но зато и расписка уничтожена. Мне искренне жаль было бы отдавать деньги старику-директору. Не из жадности. Просто меня приперли к стенке и вынудили заплатить больше реальной цены, это всегда неприятно. Но это все мелочи. Я еще раз прокрутил план действий на сегодняшний день.
Мои молодые, во всех смыслах этого слова сотрудники-каратисты, работают на хим фабрике с восьми до семнадцати, поэтому с ними я встречусь только в начале шестого. Тогда мы втроем, я, Петя и здоровяк Костя, пойдем домой к последнему и я поговорю с его мамой-кастеляншей. А вот до этого у меня есть несколько задач с неопределенными условиями. Я, во-первых, хочу поближе рассмотреть домик директора. Появилось у меня пара вопросов к старичку. Адрес, где живет второй человек города, разумеется был известен всем жителям, мне его на память назвал и на карте отметил Петя-Камень. Я хотел пройтись, взглянуть, провести, как говорили у нас на военной кафедре, рекогносцировку на местности. На это, по моим прикидкам, учитывая размеры городка, должно было уйти не больше полутора часов. Еще примерно час я оставлял на решение задачи пропитания для первой команды и ночлега для меня. Да да, я взял на себя обязательства по обеспечению едой моих товарищей. Роман оказался вполне адекватным человеком. Мы с ним поговорили откровенно и сошлись в том, что поддержать внутреннюю дисциплину в команде, заставить всех голосовать так, как это нужно мне и ему, он сможет. А вот в оперативном плане, в смысле обеспечения базовых потребностей, безопасности и питания, у него идей нет. А вот у меня еще в первый день родилась идея, как получить, если не Bed Breakfast, то хотя бы кров и суп для меня и хлеб с чистой водой для остальных участников игры.
Сейчас девять часов. Встреча с парнями в начале шестого, на решение пищевого вопроса уйдет час, плюс полтора на осмотр дома директора, итого, если меня никто не выгонит из этого заведения, я тут посплю часов пять. Директор говорил, что «бар с танцами только вечером работает», значит днем тут точно мне никто не помешает. Я составил три небольших столика, судя по их размеру, а еще по тому, что в клубе вообще не было ни стульев, ни кресел или диванов, вероятно еду тут вообще не подавали. Лежа на столах, с руками за головой, я практически наслаждался покоем, прокручивая в голове мысли о том, что каков би ни был клуб, кофе тут по любому должен быть. Это же, по мнению многих людей, лучшее средство от алкогольного отравления. О том, что и алкоголь, и кофеин обезвоживают организм, люди как-то не думают. В определенный момент желание выпить кофе пересилило отвращение от копания в чужом имуществе, и я скинул ноги со столешниц.
Я очень хорошо умею контролировать свои эмоции. Я не смогу заставить мои сосуды сузиться или расшириться, я не смогу искусственно увеличить или уменьшить ритм сердцебиения. Но жесты, мимика, положение тела. Это все подконтрольно мне. Именно так я считал до того, как осознал, что моя левая рука тянется вверх, чтобы прикрыть мой округлившийся рот, а мои брови взлетают, вероятно образуя совершенно не свойственные мне горизонтальные складки на лбу.
Ко мне шла Ольга. Ольга-антикризисный менеджер, которую вчера изнасиловали, а затем убили в подвале, после чего провели на ней хирургическую операцию.
Если она настолько классный актер, что провела Романа, Грикора и Ивана, то операцию я сам видел. Хотя, стоп. Что я видел? Видео запись того, как кто-то что-то разрезает над лежащей на кушетке Ольгой? С каких пор я стал спецом в хирургии? И вообще, после выхода в 2009 «Аватара» верить видео — это прямой признак наивной, чистой души. Никак не мой случай.
— Привет, ты же Максим, верно?
— Привет, если я правильно понимаю, то ты и так это знаешь. — Если я прав, то информация, самый ценный товар, идет ко мне в руки. — Ты ведь про меня и про других, настоящих игроков, много знаешь?
Ольга улыбнулась и, повернувшись ко мне боком, легко села на стол, оставив ноги болтаться в воздухе. Я отметил, что на ногах у нее уже не стандартные для нас ботинки или тяжелые кроссовки, а какие-то черные кеды с грязно-серыми бамперами. Одета она так же была не в униформу участника, джинсы, свитер и кожанку, а в черные брюки, какую-то веселую голубую кофточку с широким горлом и темно зеленую дутую куртку с почему-то короткими рукавами, которые едва закрывали локти, если не ошибаюсь эти рукава называются три четверти.
— Ты уже понял, что меня наняли?
— Я не был в этом уверен, но если честно, я очень на это надеялся.
— Переживал, что твою коллегу, богатую фифу трахнут?
— Речь не о моих переживаниях. Кто еще в этом спектакле актеры?
— Я не знаю, мне нужно было тебя, Романа или армянина, Грикора соблазнить, стать подружкой. Наверное, вы точно не актеры. Про остальных не знаю.
— А почему ты здесь?
— Наверное, потому что не хочу на кладбище. Хотя, скорее всего, меня бы и туда не отпустили…
Дальше Ольга рассказала совершенно простую историю. Как она, выпускница новосибирского театрального института, приехала покорять Москву. Спустя год ее, порно актрису, зарабатывающую веб услугами, но не брезгующую и реальными встречами с теми, кто мог себе позволить оплатить ее услуги, пригласили в агентство. Как ей предложили двухнедельную работу, с оплатой, которую она бы получила за несколько месяцев самой напряженной работы. В контракте оговаривалась частичная предоплата и последующая премия за все случившиеся интимные эпизоды.
Сцена изнасилования отдельно не оговаривалась, но Ольга призналась, что такого поворота сюжета она не исключала. А вот то, что она ударилась головой и потеряла сознание, это уже была случайность. Счастливая случайность, потому, что Ольга очнулась в тот момент, когда распорядитель, Станислав, отдавал приказание своим охранникам «после операции отвезите ее куда-нибудь и закопайте». Операция была разумеется постановочной, никто ей ничего не вырезал. Но снимали в местной больнице. Вот в больнице Ольга и сумела улизнуть от организаторов, украв в какой-то палате одежду спящих пациентов. Сбежать из больницы она смогла утром, после семи часов, когда в учреждении начались утренние движения персонала, посетителей и больных. Оказалось, что больница находится недалеко от центра, поэтому Ольга и увидела участников игры, заходящих в это здание. И ей хватило сообразительности и догадливости сосчитать количество вошедших и вышедших. Так она и поняла, что я все еще внутри.