Хенке принял душ, использовал ее женский бритвенный прибор, чтобы соскрести самую длинную щетину, и надел ее спортивную одежду, потому что его собственные вещи отмокали в моющем средстве в кухонной мойке.
Удивительно, какие чудеса творят с людьми горячая пища, немного базовой гигиены и капля сочувствия. Так думала Ребекка, глядя на брата, свернувшего калачиком у нее на диване. После того как в ее душе улеглась изначальная злость на него, она почувствовала, что на самом деле рада, что он у нее дома, что она слышит его голос и знает, что с ним все в порядке.
Хенрик заполнил пустоты в рассказе Манге. Объяснил, как нашел телефон, поведал о заданиях, которые выполнял, об инсценированном аресте и всем том, что произошло после того, как его выкинули из этой странной Игры.
Сначала повествование продвигалось медленно, но потом он так ускорился, что слова буквально вылетали из него, и она едва успевала следить за ходом событий.
Все это звучало как безумие, причем это еще очень мягко сказано. Липовые полицейские, психи в лесу, самолеты, поджоги и бомбы… По меньшей мере, это все трудновато переварить. Да еще и тайные клубы, в которых делают ставки, играют в азартные игры, да еще и выполняют заказные убийства.
А когда он начал нести свой вздор об убийстве Улофа Пальме, Одиннадцатом сентября и сгоревшей церкви Святой Катарины, Ребекка была вынуждена попросить его остановиться.
Ну, просто чересчур!
На фоне этой все его обычные завиральные истории просто блекли. Неужели он сам не слышит, какой это бред? Но, с другой стороны, она не могла не принимать во внимание целый ряд явных доказательств того, что по крайней мере часть рассказанного Хенке произошла на самом деле.
Телефон, видеоролики, поджоги и бомба — настоящие. Она сама их видела или их следы.
То, что он попал в какую-то опасную кашу, — очевидно, как нельзя отрицать и тот факт, что кто-то хочет с ним расправиться. Но где же все-таки проходит черта?
Его слова напоминали рассказы бабушек-лунатичек, по ночам звонящих в полицию. Например, тех, которые жалуются, что НАСА следит за ними из их телеприемника, или что король на самом деле — робот на службе у ФБР.
Единственное, что роднило нынешнюю ситуацию с предыдущими переделками, в которые попадал Хенке, так это вопрос вины. Сам он, естественно, ни в чем не виноват, он — жертва несчастных обстоятельств. Просто немного запутался. Скоро договорится и до того, что камень сам полетел с моста на площади Линдхагенсплан…
— Ну, и что ты собираешься делать теперь? — Ребекка попыталась спросить его как можно более нейтрально.
Набрав воздуха в легкие, он глубоко вздохнул:
— Вариантов немного. Квартиру скоро доремонтируют, но я боюсь там теперь находиться. Теткина дачка тоже в пролете, а у Манге я жить не могу. В общем, думаю свалить, забить на все это и двинуть куда-нибудь. Куда-нибудь, где они меня не найдут. Может, в Таиланд, там Хесус, помнишь его?
Ребекка кивнула, но ничего не сказала.
— Когда приеду на место, найду чем заняться для прокорма, к тому же, если продать квартиру, появятся кое-какие деньги.
И он посмотрел на нее взглядом младшего братца, склонив голову набок. Куда вел этот разговор, она уже понимала.
— Но мне понадобится кое-какой стартовый капитал, чтобы начать…
«Ага, вот и оно», — подумала Ребекка. Самое эффективное решение всех его проблем. Правда, на этот раз заваруха, в которую он ввязался, оказалась похуже обычного, но итоговый приемчик, как всегда, один и тот же.
Ему нужны деньги, и, как обычно, ожидается, что даст их именно она. Малыш Хенке в беде, какие-то злые дядьки хотят с ним расправиться, поэтому ему требуются бабки, чтобы убежать и спрятаться.
И самое паршивое — как бы она ни вертела и ни крутила, ничего лучше этого решения придумать не могла. Можно было бы, конечно, предложить вместе пойти в полицию, во всем сознаться и помочь все исправить. Но она знала, что он ей ответит. Однако, даже если он согласится последовать ее совету, Ребекка сомневается, что ее коллеги смогут как-то ему помочь. Очевидно, что они быстренько арестуют его и осудят за Линдхагенсплан и Кунгстрэгорден, тем самым объявив, что раскрыли два самых громких дела этого лета. Но более глубокое расследование мотивов вокруг этих преступлений непременно будет положено под спуд в тот самый миг, когда Хенке заведет свой лунатический рассказ. Вместо этого всё повесят на него, он станет преступником-одиночкой, и, хотя он это в принципе заслужил, она не сможет спокойно наблюдать, как его посадят еще раз.
Так что предложенное им решение, несмотря ни на что, является оптимальным.
— Сколько? — со вздохом спросила Ребекка.
Вообще-то, конечно, он не должен был ничего ей рассказывать. Отчасти потому, что снова нарушил это их чертово правило, но именно эту причину было совсем нетрудно отбросить. Ведь его уже наказали за болтовню, подпалив квартиру, а в тот раз он вообще-то ничего ей не разболтал.
Так что они ему даже должны. Так сказать, услуга за услугу.
Но более веская причина держать язык за зубами — другая: все это, рассказанное другому человеку, звучит безумно. Выводы, сделанные им в тетушкином домике, ему самому тогда казались железобетонными, а теперь звучали как нарезка из сериала «Секретные материалы». И когда Эйч Пи пересказал все это сестре, она была не единственным человеком в комнате, сомневавшимся, что у него все дома.
Все-таки не следовало растрепывать все, надо было рассказать только о том, что она и так знала, а об остальном умолчать.
Вывод-то все равно тот же самый.
У него большие проблемы, надо поскорее свалить, уехать куда-то гораздо дальше, чем дачный поселок у парка Тантолюнден. Просто-напросто исчезнуть, сбежать туда, где его никто не разыщет, но где он все же сможет нормально жить.
Но на побег требуются деньги, а их у него нет. Поэтому и приходится, как обычно, стоять с протянутой рукой. Сестра поможет, она всегда этот делала. Они даже иногда на эту тему шутили: «Спасатели Малибу спешат на помощь!»
Но почему-то на этот раз ему было как-то сложнее принять от нее деньги.
Что-то в этом неправильное…
Но он это сделал. Переночевав на диване, на следующий день отправился с ней в банк.
Сон и домашняя еда пошли ему на пользу, он чувствовал себя намного увереннее, чем когда распускал нюни накануне вечером. По-прежнему было не совсем комфортно, ну да какого черта… Наверняка, работая в службе охраны, она не бедствует, раз у нее на счету была эта самая сумма…
Он получил от нее двадцать семь штук, и после небольшого шопинга в районе Сенной площади (купил новую одежду и мобильный телефон) у него оставалось двадцать три.
Быстрые телефонные переговоры со службой бронирования Люфтганзы. «Айн билет туда и обратно до Франкфурта на имя Андреас Петтерссон? Кайне проблем, майн херр!»
А поскольку в паспорте, к счастью, нет указаний на тот счет, какое из двух имен используется в обиходе, забрать билет в кассе аэропорта «Арланда» трудностей составить не должно.
Впервые хоть какой-то прок от второго имени, а если кто-то будет просматривать списки пассажиров, то не найдет его — по крайней мере, найдет не сразу. Они наверняка начнут сначала искать Хенрика, а Андреасов пропускать, пока не примутся прочесывать их заново.
Но к этому моменту он уже будет во Франкфурте, выбирая между сотнями авиакомпаний и направлений полета. Можно было бы даже забить на самолет и на поезде добраться до какого-нибудь другого аэропорта. Переехать в Голландию или дальше в Бельгию. У немцев чертовски разветвленное железнодорожное сообщение, а наличные следов не оставляют.
Are you sure you want to exit?
Hell Yeah![89]
И вот он едет на автобусе в аэропорт, в ногах — новая сумка для ручной клади. Помимо ноутбука, в ней пара джинсов, нижнее белье и туалетные принадлежности. В общем-то, это все. Путешествовать он будет налегке, остальное купит уже на месте.
Жалко, конечно, барахло в квартире в переулке Мария-Траппгрэнд, но, как всегда, Ребекка вызвалась помочь. Она обещала все там опечатать и найти агента для продажи квартиры и извлечения денег после сделки. Где-то через месяц он ей позвонит, чтобы решить финансовые вопросы.
Вообще-то половина квартиры принадлежит ей, но в любом случае денег от продажи останется достаточно.
Вероятно, получить наличные будет не очень просто, но существуют же способы это обтяпать! Например, анонимный счет в «Вестерн Юнион» или что-то в этом роде.
В квартире в основном валялся всякий хлам, вещи, оставшиеся еще от матери, с которыми у него не хватило духу расстаться. Кроме телика и компьютера, ничего ценного, а их он купил уже давным-давно.
От вещей отца они отделались, как только старик скопытился: отправили в город целый фургон барахла. Его забрала Армия спасения, все до единой шмотки. Ему не нужно было ничего, напоминающего о папаше или о том, что тот делал. Достаточно было взглянуть на себя в зеркало…
Нет, на самом деле в квартире есть одна-единственная вещица, которая была ему дорога, и он не хотел, чтобы Ребекка в нее залезла. Но, похоже, поделать с этим он ничего не сможет. Даже если она найдет эту коробку, то, возможно, не поймет, что там, по крайней мере, он на это надеялся.
Бекка — она нормальная, ну, насколько сестра может быть ничего. Пожалуй, даже лучше обычного… Она частенько на него наезжала, но когда он попадал в передрягу, всегда помогала.
Прикрывала тылы…
Да, всегда прикрывала, с самого детства…
Да… и он ее за это обожал.
Так оно и было, хоть признаться в этом самому себе как-то неловко. Кроме Бекки, у него никого нет, она — тот, кто всегда вел себя так, как должен поступать близкий человек. Единственная неподвижная точка в его вселенной. И вообще-то он бы тоже сделал для нее все, почти все, что угодно, стоит ей только попросить.