СМИ, особенно вечерние газеты, просто шизанулись.
«Предотвращен теракт!», «Это была „Аль-Каида“!», или вот этот, ее любимый заголовок: «За пять секунд до катастрофы!»
Несмотря на то что настоящей информации об инциденте было, мягко говоря, очень мало, все новостные агентства соревновались в том, кто знает больше. Однако на этот раз эксперты были на удивление солидарны в высказанных мнениях. Даже репортеры, по очереди интервьюировавшие друг друга по телевизору, все придерживались одного сценария.
Никто не ставил под сомнение, по крайней мере пока, тот факт, что в самый последний момент благодаря бдительности службы охраны было предотвращено покушение, которое в случае успеха имело бы катастрофические последствия. Сейчас дебаты в основном шли на тему того, каким образом террористам удалось незамеченными захватить полицейский автомобиль и так набить его взрывчаткой, что от взрыва двухэтажное кирпичное здание превратилось в «Граунд Зиро»,[146] и, естественно, на тему — кто же во всем этом больше всего виноват.
Ответственные лица винили, как водится, один другого, консультанты по связям с общественностью трудились сверхурочно, но никто так и не мог толком ничего понять.
Почему террорист после того, как его миссия потерпела фиаско, предпочел быть погребенным под грудой кирпича от офисного здания в Чисте, было абсолютно непонятно.
Владелец этой недвижимости сообщил, что помещения пустовали и что он понятия не имел ни о каких угрозах, — и на этом все версии, обсуждаемые в СМИ, исчерпывались.
Ребекка знала, что следователи из СЭПО тоже не очень-то продвинулись в расследовании. Экскаваторам только через пару дней удастся расчистить завалы в воронке настолько, чтобы можно было серьезно осмотреть место преступления, но полицейские эксперты особенно не надеялись на какие-то значительные результаты.
Та же неизвестность, несмотря на уверенные заявления в прессе, имела место и в отношении личности преступника. Все, из чего можно было исходить, — это очень приблизительные приметы мужчины-шведа лет тридцати, а каких-то других разыскных данных особенно и нет.
В правдивости ее собственной полуправдивой истории никто даже не усомнился. Все поверили в то, что она увидела машину номер «семнадцать десять» еще где-то ранее тем вечером и почему-то сочла, что что-то здесь не так. Ребекка сделала контрольный звонок Мюлле и осталась довольна объяснением о станции техобслуживания, но когда увидела минивэн на въезде на трассу, сразу среагировала и забила тревогу.
У нее состоялась личная встреча с главой шведской полиции Рюнебергом и начальником Европейского бюро секретной службы США. Рукопожатия, похвала и благодарность — все то, что ей, как правило, было очень трудно принимать. Но на этот раз она на удивление легко перенесла все славословия в свой адрес.
В отделе на нее теперь были обращены уважительные взгляды коллег, и даже Деяна. Ощущение непривычное, но необычайно приятное.
Она доказала окружающим, что у нее есть то, что нужно, но, что еще важнее, она доказала это самой себе!
Именно осознание этого факта облегчило принятие и похвал, и медали.
Микке она ничего не говорила — по крайней мере пока. Но было похоже, что он сам все понял.
— Ты как-то изменилась, — сказал он, когда они встретились через несколько дней после происшествия. — Не знаю, в чем дело, но мне нравится! — добавил он и как-то по-особенному сжал ее ладонь.
И некоторое время все было просто чудесно. Было ощущение, что теперь все образуется и что она на самом деле заслуживает счастья.
Но тогда Ребекка вспомнила о Хенке и поняла, что для таких, как она, хэппи-энды не предусмотрены.
Никаких вестей от брата.
До сегодняшнего дня.
И все же она никогда не сомневалась в том, что у него все нормально. Такие, как Хенке, всегда выходят сухими из воды. Кто бы там ни был за рулем этого минивэна, но уж точно не он, в этом она уверена. О Хенке можно много чего порассказать, но уж террористом он точно не был.
Вопрос только в том, хочет ли она на самом деле узнать, что же в этой бандероли.
Пару минут Ребекка ее не трогала, но затем все-таки стала рассматривать. Почтовый штемпель поставлен во Франкфурте, и, конечно же, никакого адреса отправителя. Встряхнув пакет, она услышала слабый стук.
Наконец-то приняв решение, Нурмен глубоко вздохнула и одним рывком разорвала пакет, настолько резко, что его содержимое с металлическим стуком выпало на пол ее кухни.
Несколько секунд она смотрела вниз на рассыпавшиеся по полу предметы. Пыталась понять, что это такое и что это все означает. А поняв, упала на колени, протянула руки, сгребла их и со слезами, текущими по щекам, прижала к груди.
Шесть болтов.
Шесть ржавых болтов, когда-то являвшихся частью перил балкона одной квартиры в спальном районе на юге города.
Хоть и прошли годы, на их головках по-прежнему можно разглядеть следы от инструмента, которым их вывинчивали. Как будто у того, кто это делал, не было подходящего инструмента или он был вынужден работать с неудобного угла.
Для того чтобы их вывинтить, несомненно, требовалась решимость. Серьезная решимость, злость, а может быть, и ненависть, чтобы их все-таки удалось открутить.
Но по какой-то причине Ребекка все же не сомневалась в том, что силой, которая в конце концов заставила бетон отпустить эти железки, была… любовь.
Она долго сидела на черно-белом плиточном полу и просто плакала. Плач был душераздирающим и освобождающим одновременно.
А потом вдруг она прекратила плакать.
Медленно поднявшись на ноги, Ребекка открыла дверцу шкафа под мойкой и аккуратно, один за другим, бросила болты в помойное ведро. Затем утерла слезы, вымыла лицо над раковиной и пошла в спальню. По дороге она остановилась в прихожей, выдернула шнур из автоответчика и посмотрела, как медленно потухла красная лампочка.
«Больше сообщений нет», — подумала она с кривой усмешкой, войдя в спальню.
На письменном столе лежала красная перьевая ручка, а рядом с ней, чтобы всегда имелись под рукой, — стопка белых листочков с логотипом полиции.
Чернила протекли насквозь, поэтому можно было угадать фрагменты текста, который выводили на тех листках, что когда-то были сверху.
Знакомый почерк, округлые, почти детские буквы. Она смогла разобрать слово «заслуживаешь» и сочла это знаком.
Ребекка сгребла все в кучу, открыла окно и, наполнив легкие воздухом, как следует замахнувшись, выбросила все это прямо на улицу.
Ручка сразу же исчезла в темноте, а листочки отделились один от другого и превратились в маленькие самолетики, парящие на фоне ночного неба. Покружив пару мгновений, как будто прощаясь, они рассеялись на ветру.
Свободна!
Именно это чувство он испытывал.
Свободен.
Несмотря на множество людей и машин вокруг, на выхлопные газы и какофонию всевозможных звуков, он чувствовал себя свободным. Как будто, отпустив хватку, с его плеч упал неизвестный груз и он вдруг смог их распрямить.
Совершенно обалденное ощущение!
Он это сделал, показал этим ублюдкам, где раки зимуют!
Хенрик Эйч Пи Петтерссон спас всех. Не только Бекку и всех копов или эту американскую шишку. В принципе он спас весь мир и выжил, чтобы поведать обо всем людям.
Он послал силы зла к черту, сделал так, что Князь тьмы облажался по полной, а затем разнес Его Логово на мелкие кусочки!
И пусть не всем известно, кто совершил этот подвиг, и никто им не восхищается, большой роли это не играет. Комментариев и оценок вполне достаточно.
Он знает, кто он такой, и этого вполне хватит! Гейм-мастер был прав — по крайней мере в одном. Его жизнь навсегда будет делиться на две эпохи: до и после Игры.
If you don’t change, then what’s the point of anything happening to you?
Разве скажешь лучше?
И пусть у него синие круги под глазами, он мучается от смены часовых поясов, после взрыва у него не до конца восстановился слух, все же с ним произошла разительная перемена.
Можно сказать, теперь он — другой человек.
Вот это настоящая жизнь, он — goddamn superhero,[147] а это просто неописуемо прекрасное чувство. И, как все остальные настоящие супергерои, он собирается и впредь скрывать, кто он на самом деле. Брюс Уэйн, Кларк Кент[148] и Хенрик Эйч Пи Петтерссон.
Ведь неплохо же, а?
Жизнь прекрасна!
Жизнь просто невероятно великолепна, мать ее!
Эйч Пи планировал поболтаться здесь еще пару дней, наслаждаясь мыслями о совершённой победе, пока не будет готов его паспорт. Затем короткий марш-бросок в Таиланд в новой роли Ника Ортона, туриста из Канады, путешествующего налегке. Выигравший когда-то в лотерею Хесус примет его с распростертыми объятиями, ведь они кореша с юности. О том, на что жить, он подумает позже.
Жаль, конечно, что у него нет с собой собственных денег, как он надеялся, но какого хрена…
Было бы, конечно, особенно сладко не только взорвать к чертям собачьим всю Игру, но и стибрить их денежки. Можно было бы отдать долги сестрице, а также дать приличную сумму бедному копу, которого он чуть не убил камнем с моста на Линдхагенсплане. But some things were not meant to be…[149]
Ноутбук, который дал ему Манге, по-прежнему при нем, но это было бы самоубийством. С этого момента никакой техники. Не поднимать головы, чтобы не попасть в поле зрения радаров, сидеть тихо несколько лет. А потом посмотрим…
Свернув в один из переулков, Эйч Пи наугад выбрал одно из как минимум десяти разных интернет-кафе, расположенных подряд. Через пару минут он уже вошел в чат.
Небольшой прощальный привет и пара имейлов в вечерние газеты, а затем Хенрик Петтерссон станет призрачным гонщиком, мифом, историей о привидениях, которые будут передавать из уст в уста.