— Разве можно серьезно предполагать... — снова начал лорд Хегборн.
— Но ведь не будет вреда, если мы проясним вопрос, — перебил я его. — Вы можете познакомиться с цифрами. Сибери действительно лакомый кусочек.
— Какими цифрами вы располагаете?
Мне показалось, что он искренне заинтересован, и я начал:
— Ипподром Сибери располагает капиталом в восемьсот тысяч фунтов стерлингов, заключенным в полностью оплаченных однофунтовых акциях. Земля была куплена в те годы, когда эта часть побережья оставалась малозаселенной, и сумма, заплаченная тогда, не имеет никакого отношения к сегодняшней стоимости этого места. Любая компания, оказавшаяся в таком положении, просто умоляет, чтобы ее захватили. Теоретически необходимо иметь пятьдесят один процент акций, чтобы осуществлять полный контроль над компанией, но пример Данстейбла показывает, что и сорока процентов вполне достаточно. Вероятно, контроль возможен и при обладании значительно меньшей долей, но чем больше акций покупатель сосредоточит у себя до объявления о своих намерениях, тем больше будет его доход. Главная трудность при захвате компании, владеющей ипподромом, и, по сути дела, ее единственная защита заключается в том, что ее акции редко выбрасываются на рынок. Насколько я знаю, на фондовой бирже не всегда можно купить даже одну-две акции того или другого ипподрома. Люди, которые владеют ими, обычно энтузиасты скачек и, если получают хотя бы маленькие дивиденды, не продают свои ценные бумаги. Но очевидно, что не каждый может позволить себе вложить капитал в совершенно невыгодное предприятие, и, когда ипподром начинает терпеть убытки, появляется искушение вложить деньги во что-то другое. Сегодня цена акций Сибери — тридцать шиллингов, что примерно на четыре шиллинга выше, чем два года назад. Если Крею удастся скупить сорок процентов акций в среднем по тридцать шиллингов за каждую, они обойдутся ему примерно в сорок восемь тысяч фунтов стерлингов. Владея сорока процентами акций и рассчитывая, что другие мелкие акционеры уступят искушению вложить деньги в более выгодное предприятие, Крей без труда проведет в своих интересах голосование и продаст компанию, владеющую Сибери, строительной фирме. Разрешение на застройку он получит легко, потому что земля тут не представляет эстетической ценности и уже окружена домами. Я предполагаю, что строительная фирма заплатит за Сибери примерно миллион фунтов, а сама удвоит эту сумму, продав землю маленькими участками. Естественно, есть еще налоги, но в любом случае акционеры Сибери получат восемьсот процентов прибыли на свои первоначальные вложения, если эта схема сработает. Для мистера Крея эта сумма, вероятно, составит четыреста тысяч фунтов стерлингов. Вам удалось узнать, сколько он получил на перепродаже Данстейбла?
Лорд Хегборн не ответил.
— Сибери всегда был оживленным, преуспевающим, любимым зрителями ипподромом, — продолжал я. — А сейчас он чахнет просто на глазах. Удивительное совпадение: как только крупный делец заинтересуется землей, дела у ипподрома быстро начинают катиться вниз. В прошлом году Сибери выплатил дивиденды только по шесть пенсов на одну акцию, а в этом году у них убыток в три тысячи семьсот четырнадцать фунтов. Если в ближайшее время не принять меры, в будущем году Сибери уже не будет.
Лорд Хегборн молчал, уставясь в пол, держа в руке недоеденный сандвич.
— Кто занимался этой арифметикой? — наконец спросил он. — Рэднор?
— Нет... Я. Это очень просто. Я поехал в Торговую палату и там просмотрел балансовые отчеты Сибери за несколько последних лет. Утром позвонил биржевому маклеру и узнал нынешнюю стоимость акций. Вы легко можете проверить эти цифры.
— О нет, я не сомневаюсь в ваших данных. Я вспоминаю сейчас, что ходили слухи, будто вы к двадцати годам сделали себе состояние, играя на бирже.
— Люди склонны преувеличивать, — улыбнулся я. — Мой первый учитель, тренер, у которого я начинал, посоветовал вкладывать деньги в акции, и удача иногда улыбалась мне.
— Хм...
Снова долгая пауза. Он колебался, какое принять решение. Я не торопил его, но вздохнул с облегчением, когда он наконец спросил:
— Вы выполняете поручение Рэднора, и он знает все, что вы сказали мне?
— Да.
— Хорошо. — Он встал, отложив сандвич. — Можете передать Рэднору, что я согласен на расследование и надеюсь убедить своих коллег в его необходимости. Полагаю, вы приступите к работе немедленно?
Я кивнул.
— На обычных условиях?
— Не знаю, — ответил я. — Об этом, наверно, лучше поговорить с мистером Рэднором.
Я не знал, каковы у агентства обычные условия, и не хотел их обсуждать.
— Хорошо, Сид. Вы, конечно, понимаете, что не должно быть никакой утечки информации? Мы не можем позволить, чтобы Крей подал на нас в суд за клевету.
— Агентство всегда обеспечивает конфиденциальность.
Я мысленно усмехнулся. Рэднор прав. Люди платят за конфиденциальность. Почему бы и нет?
Глава 6
Когда на следующее утро я пришел в агентство, в отделе скачек царила тишина, главным образом потому, что Чико уехал сопровождать лошадей. Остальные, включая Долли, углубились в документы.
— Ты опять опоздал, — со вздохом заметила Долли, бросив на меня укоризненный взгляд. — Шеф хочет тебя видеть.
Я подмигнул ей и спустился вниз. Джоанн взглянула на часы.
— Он уже полчаса назад спрашивал о вас.
Я постучался и вошел. Рэднор сидел за столом и с карандашом в руках читал какие-то бумаги. Он посмотрел на меня и нахмурился.
— Почему так поздно?
— Живот болел, — сказал я.
— Не смешно, — резко ответил он и уже спокойнее добавил: — Впрочем, наверно, это не шутка.
— Нет, не шучу, но все же извиняюсь за опоздание. — На самом деле я даже был рад, потому что в агентстве впервые заметили, что меня нет. Раньше никто бы и слова не сказал, хотя бы я прогулял весь день.
— Как прошел разговор с лордом Хегборном? — спросил Рэднор. — Он заинтересовался?
— Да. Он согласился на расследование. Я сказал, чтобы об условиях он договаривался с вами.
— Хорошо. — Рэднор нажал кнопку на столе. — Джоани, свяжи меня с лордом Хегборном. Сначала позвони в его лондонскую квартиру.
— Да, сэр, — негромко прозвучал из селектора ее голос.
— Вот. — Рэднор придвинул ко мне большую коричневую картонную коробку. — Посмотри.
В коробке лежала толстая пачка глянцевых фотографий. Я просмотрел их одну за другой и с облегчением вздохнул. Резкость и чистота изображения оказались вполне удовлетворительны, кроме тех кадров, которые я делал, меняя экспозицию.
На столе у Рэднора зазвонил телефон. Он поднял трубку.
— Доброе утро, лорд Хегборн. Говорит Рэднор. Да, совершенно верно. — Он жестом указал мне на кресло. — И, разумеется, в случаях, подобных этому, мы должны подрузамевать доплату, если наши оперативники подвергнутся профессиональному риску... Да, как и в деле Кэленса. Да, именно так. Через несколько дней вы получите от нас предварительный отчет. Да... До свидания.
Рэднор положил трубку, задумчиво потер подбородок, затем сказал:
— Хорошо, Сид. Действуй.
— Но... — начал я.
— Никаких «но». Это твое дело. Вот ты и раскручивай его.
— Могу ли я воспользоваться данными Bona fides и других отделов? — спросил я, вставая с пакетом фотографий в руках.
— Сид, задействуй все ресурсы агентства, какие тебе нужны. — Он сделал приглашающий жест. — Но следи за расходами. Мы не можем позволить, чтобы высокая цена наших услуг привела к банкротству агентства. Если тебе понадобится кто-то в помощь, действуй через Долли или других руководителей отделов. Хорошо?
— Это не покажется им странным? Я хочу сказать... ведь раньше я почти не работал...
— Если они не выполнят твою просьбу, обращайся ко мне. — Взгляд Рэднора ничего не выражал.
— Хорошо. — Я направился к дверям. — Э-э-э... А кто... — Я остановился на пороге. — Кто получит деньги за профессиональный риск? Оперативник или агентство?
— Ты говорил, что готов работать бесплатно, — сухо заметил Рэднор.
— Именно так, — засмеялся я. — А на расходы дадут?
— Эта твоя машина просто уничтожает бензин.
— Не больше, чем другие, — запротестовал я.
— Ладно. Рассчитывай в среднем на тридцать в неделю. А на прочие расходы приложишь счета.
— Спасибо.
Он неожиданно улыбнулся одной из своих редких улыбок, так не соответствовавших его военной выправке, и начал плести очередную сложную метафору:
— Старт дан. Как ты проведешь заезд — зависит от твоего мастерства и своевременности действий. Я поручился репутацией агентства, что ты получишь результат. Мы не можем позволить себе проиграть. Помни об этом.
— Хорошо, — ответил я.
Превозмогая боль в животе, я потащился в Bona fides на третий этаж, размышляя, что пора бы Рэднору установить в здании лифт. Какая удача, что мне не надо обращаться в отдел розыска пропавших лиц, который разместился в заоблачных высотах шестого этажа. Очень характерно для Рэднора, размышлял я, что он выбрал это потрясающе пропорциональное, солидное здание на углу Кромвель-роуд, а не плоский современный офис, в котором его сотрудникам было бы гораздо удобнее и который, несомненно, оказался бы раз в десять дороже.
В подвале, кроме кухни, размещались архивы картотеки. На первом этаже с кабинетом Рэднора соседствовали две приемные, они же комнаты для бесед с клиентами, и отдел разводов. На втором этаже — отдел скачек, бухгалтерия, еще одна комната для бесед с клиентами и секретариат агентства. Еще выше — Bona fides, а над ним еще два этажа сужавшегося кверху здания занимали отдел розыска пропавших лиц и отдел охраны клиентов. Только отдел розыска пропавших лиц располагался в двух помещениях.
В Bona fides стоял обычный рабочий гул — шесть человек одновременно разговаривали по телефону. Руководитель отдела, утонув в кресле, одной рукой прижимал к себе трубку, а пальцем другой затыкал ухо. Этот высокий лысый мужчина в очках с полукруглыми стеклами, как всегда, был без пиджака, в потрепанном пуловере и поношенных серых фланелевых брюках. Казалось, у него имеется неиссякаемый запас старой одежды и по этой причине он никогда не носит новую. Рассыльный Джонс рассказывал в курилке, что жена пополняет его гардероб на распродажах.