В среду утром я позвонил своему бухгалтеру и спросил, когда он свободен. Несколько озадаченный неожиданным изменением планов, он ответил, что свободен в пятницу. В двух словах я объяснил, что случилось и где я нахожусь. Он сказал, что навестит меня и что небольшое путешествие и морской воздух будут ему полезны.
Едва я положил трубку, как дверь отворилась и в палату нерешительно вошли лорд Хегборн и мистер Фотертон. Я сидел на краешке кровати, в темно-синем халате и шлепанцах, забинтованная рука на перевязи, подбородок свежевыбрит, волосы причесаны, от кулаков Крея на лице почти не осталось следов. Визитеры с явным облегчением отметили эти ободряющие признаки моего возвращения к жизни и, успокоившись, удобно расположились в креслах.
– Вы уже лучше себя чувствуете, Сид? – первым заговорил лорд Хегборн.
– Да, благодарю вас.
– Хорошо. Очень хорошо.
– Как прошли соревнования в субботу? – спросил я.
Они оба вроде бы удивились моему вопросу.
– Но вы же провели их? – озабоченно настаивал я.
– Конечно, – ответил Фотертон. – Сбор от проданных билетов благодаря хорошей погоде был вполне приличным.
Мистер Фотертон, высокий худой человек с вытянутым унылым лицом, все время тремя пальцами поглаживал щеку, будто сильно нервничал.
– Усыпили не только ваших патрульных, – рассказывал лорд Хегборн. – Конюхи утром проснулись совершенно одуревшими, а старик, который должен был смотреть за бойлером, спал на полу в столовой. Оксон всех их угощал пивом. Ваши люди, естественно, доверяли ему.
Я вздохнул. Ведь я и сам мог выпить с ним, поэтому у меня не было права упрекать их.
– Вчера приезжал вызванный нами инспектор, проверял состояние бойлера, – продолжал лорд Хегборн. – Впрочем, на днях предстояла и обычная регулярная проверка. Инспектор считает, что бойлер слишком стар, чтобы выдержать перемену ритма работы, и очень удачно получилось, что не вся вода в нем выкипела. Инспектор заявил, что котел взорвался бы раньше чем через три часа. Оксон назвал время приблизительно.
– Очень мило, – заметил я.
– Я присутствовал на заседании стюардов Сибери. Они включили в расписание на следующий месяц соревнования на ипподроме. – Лорд Хегборн будто отчитывался передо мной, что он успел сделать. – Одновременно ваш друг, хозяин отеля «Сифронт», начал сбор подписей под петицией в совет города, чтобы тот выкупил акции ипподрома, потому что соревнования дают приморскому городу престиж, служат бесплатной рекламой и полезны для торговли.
– Прекрасно, – обрадовался я.
Фотертон откашлялся и неуверенно перевел взгляд с лорда Хегборна на меня.
– Обсуждался вопрос… – начал он, – и было решено спросить вас… э-э-э… не заинтересует ли вас предложение… стать директором-распорядителем ипподрома Сибери?
– Стать кем? – воскликнул я, чувствуя, как челюсть у меня отвисает от изумления.
– Для меня слишком большая нагрузка быть директором-распорядителем двух ипподромов сразу. – С опозданием на год Фотертон признал то, что всем было ясно с первого дня.
– Вы, можно сказать, вытащили ипподром из могилы, – вмешался лорд Хегборн с несвойственной ему решительностью. – Мы все понимаем, что это необычный шаг – предлагать должность директора-распорядителя профессиональному жокею, едва он отошел от скачек. Но стюарды Сибери единодушны в своем мнении. Они хотят, чтобы вы закончили начатую работу.
Лорд Хегборн и мистер Фотертон оказали мне исключительную честь. Я поблагодарил их и неуверенно спросил, можно ли мне подумать.
– Конечно подумайте, – улыбнулся лорд Хегборн, – но скажите «да».
Пока они не ушли, я попросил их посмотреть фотографии. Они тщательно изучили каждый снимок, но никаких комментариев у них не было.
На следующий день после обеда меня навестила Занна Мартин и принесла огромные, нежно пахнущие бронзовые хризантемы – преобразившаяся Занна Мартин, в прекрасно сшитом темно-зеленом твидовом костюме и в туфлях, которые она выбрала скорее из-за красоты, а не из удобства. Она переменила прическу, волосы стали чуть короче и локонами спускались ей на щеку. Она даже попудрилась, чуть подкрасила губы и подправила форму бровей. Шрамы были все так же заметны, а лицевые мускулы остались неподвижными, но она наконец примирилась с этим.
– Вы превосходно выглядите, – сказал я, и это была правда.
Она смутилась, но была очень довольна.
– У меня новая работа. Вчера я ходила наниматься, и они, казалось, даже не замечали моего лица. По крайней мере, они ничего не сказали. Я решилась пойти в большой офис, платят они гораздо больше, чем я зарабатывала раньше.
– Великолепно. – Я искренне поздравил ее.
– Я будто заново родилась, – сказала она.
– У меня такое же чувство.
– Я рада, что мы встретились. – Она улыбалась, не испытывая неловкости. – Вы получили папку? С ней все в порядке? Ваш юный друг мистер Бернс приезжал за ней.
– Да, благодарю вас.
– В ней важные документы?
– Почему вы так решили?
– Мистер Бернс выглядел очень странным, когда я дала ему папку. Он так смотрел на нее, будто хотел что-то сказать, и даже открыл рот, но ничего не сказал.
«Ну и выдам же я Чико!» – решил я.
– Обыкновенный отчет о законченном деле, – объяснил я. – Тут не о чем и говорить.
На всякий случай я попросил ее посмотреть фотографии. Она отметила, что многие снимки сделаны с бумаг, которые она сама печатала, удивилась, что кому-то понадобилось фотографировать обычные документы, и больше сказать ей было нечего.
Мисс Мартин встала, натягивая перчатки. Она по привычке наклонилась вперед, чтобы локоны упали на щеку.
– До свидания, мистер Холли. И спасибо за то, что вы изменили меня. Никогда не забуду, скольким вам обязана.
– Мы так и не позавтракали вместе, – заметил я.
– Да. – Она улыбнулась. – Это не имеет значения. Когда-нибудь в другой раз. – Она пожала мне руку. – До свидания.
Занна Мартин скрылась за дверью.
– До свидания, мисс Мартин, – сказал я ей вслед. – До свидания, до свидания, до свидания.
Я вздохнул и моментально заснул.
В пятницу утром приехал Ноэль Уэйн с раздутым от бумаг кейсом. Он был моим бухгалтером с тех пор, как в восемнадцать лет я начал зарабатывать большие деньги, и, наверное, знал меня лучше, чем кто-либо на свете. Лет шестидесяти, совершенно лысый, кроме седых прядей над ушами, невысокий, круглый человек с живыми темными глазами и скрупулезным аналитическим умом. Скорее следуя его советам, чем по собственному разумению, я превратил свои заработки в приличное состояние. И очень редко принимал важные финансовые решения, не обсудив их прежде с ним.
– В чем вопрос? – едва сняв пальто и шарф, приступил он к делу.
Я подошел к окну и посмотрел вдаль. Погода испортилась, моросило, и легкий туман закрывал море.
– Мне предложили работу. Быть директором-распорядителем ипподрома Сибери.
– Не может быть! – воскликнул Уэйн, удивившись, как и я ранее.
– Очень соблазнительно и надежно.
– Прекрасно. Значит, вы приняли предложение. – Ноэль хихикнул в кресле.
– Неделю назад я решил больше не заниматься сыскной работой.
– А-а-а.
– Поэтому я хочу знать, как вы отнесетесь, если я куплю партнерство в агентстве Рэднора.
Уэйн поперхнулся:
– Мне казалось, что вам не нравится это место.
– Это было месяц назад. С тех пор я изменился. И я не намерен возвращаться в прошлое. Теперь я хочу быть партнером Рэднора.
– Рэднор сам предложил вам партнерство?
– Нет. По-моему, он вполне мог бы предложить его, но не сейчас, когда офис разнесло бомбой. Теперь он не может предложить мне купить половину развалин. И проклинает себя за это. – я показал на повязку.
– Обоснованно?
– Нет, – мрачно ответил я. – Я сам пошел на риск, не ожидая такого результата.
– Чего вы не ожидали?
– Хотите все разложить по полочкам? Хорошо. Я думал, что Крей ударит меня кочергой, чтобы сделать больно, а не разнесет мне руку вдребезги так, что ее нельзя будет спасти.
– Понимаю, – спокойно сказал Уэйн, хотя явно пришел в ужас от моих слов. – Вы собираетесь и в будущем так рисковать?
– Только в случае необходимости.
– Но вы всегда говорили, что агентство не занимается уголовными делами, – уточнил он.
– Теперь будет заниматься, если я останусь в нем. Жулики приносят слишком много бед. – Я вспомнил о несчастном Бринтоне из Данстейбла. – И представляете, продается соседний с агентством дом. Мы можем купить его и расширить помещение. Прежнее уже трещало по швам. Даже за те два года, что я был там, агентство сильно разрослось. Такое впечатление, что с каждым днем такого рода услуги требуются все больше и больше. Руководитель Bona fides – это один из отделов – станет менеджером по найму, у него нюх на такие дела. Потом страхование. Рэднор всегда пренебрегал этим. У нас нет отдела, занимающегося расследованием страховых случаев. Я бы хотел начать эту работу. Вы же знаете, как часто встречаются подозрительные иски на выплату страховой премии. Тут есть чем заняться.
– Вы уверены, что Рэднор согласится, если вы предложите ему партнерство?
– Он может вышвырнуть меня вон, но я рискну. А вы как думаете?
– Я думаю, что вы снова стали таким, каким были два года назад, – задумчиво проговорил Ноэль. – И это хорошо. Но… скажите, что вы на самом деле думаете об этом? – он кивнул на мою забинтованную руку. – Мне не надо вашего бодрого вранья. Только правду.
Я взглянул на него и ничего не ответил.
– Прошла всего неделя после того, как это случилось, – продолжал он. – Наверное, еще рано задавать такой вопрос. Но я хочу знать.
Бывает такая правда, которую немыслимо выговорить. Я сглотнул и сказал:
– Я ее потерял. Потерял, как и многое другое, что привык иметь. Придется жить без нее.
– Жить или существовать?
– Жить. Совершенно определенно – жить. – Я достал брошюру, которую принес Чико, и помахал у него перед носом. – Смотрите.