– Маи смогут! – встревает подбежавший Гурген. – Эта наши горы, ми сможэм!
– Добро, только моих пару-тройку тоже возьмёшь. Им с лимонками попривычней, чем вам. Остальные пусть уходят, мы догоним…
– Командир!..
– Не спорь! Лёшка меня собой закрыл! Так что это теперь – личное!..
Остапец бросает взгляд на Сыча, стоящего рядом. Краем глаза замечаю, что он кивает в ответ. Няньки, блин! Эскорт и сопровождение!..
Нет, дураков жизнь ничему не учит! Без передового дозора, вопя как на базаре, в «горлышко» вваливается ещё одна группа мстителей. Сколько ж вас там?.. Полвзвода? Нет, больше… Ну, давайте поближе!
Короткий свист «Атака», «льюис» и две «беты» валят догоняльщиков на щебёнку, почти одновременно сверху летят уже видимые в алом рассветном свете чушки гранат, взрывы накрывают остальных турок, пара осколков звякает о камни рядом с нами. Да, в горах не те дистанции боя…
Высовываемся из-за укрытия, несколько очередей и лимонка сверху «на добавку» заставляют замереть тех, кто ещё шевелился. Надеюсь, что навсегда. Держим на прицеле кучу тел, пока не спустятся метальщики. Остальные гранаты уходят на минирование трупов и растяжки… Теперь уходим. До своих уже рукой подать…
В блиндаже подъесаула пытаюсь овладеть смежной специальностью. Абсолютно мирной – цирюльника и брадобрея. Это довольно занимательно, учитывая, что в роли клиента, намертво притороченного к неизвестно откуда взявшемуся здесь стулу, выступает ещё не до конца осознавший перемены в своей судьбе Халиль-бей. А вместо бритвы – «оборотень», минут пять демонстративно правленый на куске ремня с пастой ГОИ, коей стараниями Павлова у меня в достатке. Рядом за столом подъесаул с помощью Гургена и ещё одного армянина, знающего турецкий, пытаются разобраться в бумагах, захваченных у юзбаши. Чуйка моя почему-то уверенно подсказывает, что непростой экземплярчик попался, вот и хочу разобраться, кто есть who и who есть кто.
– Вот мы и поменялись ролями, Халиль-бей. Я отведал вашего гостеприимства, теперь очередь за вами. – Начинаю аккуратно скоблить турку скулу возле левого уха, несмотря на отчаянные попытки отодвинуться. – Не дёргайтесь, могу порезать!.. Ну вот, я же предупреждал!
«Нечаянный» порез начинает наполняться капельками крови, стираю их тряпочкой и кладу ему на колени, чтобы видел.
– Сидите неподвижно, я же не могу везти вас в Москву неопрятным… Да-да, в лагерь для военнопленных вы пока не попадаете… Но вернёмся к нашим баранам. Я хочу понять, зачем вы зверски убивали наших солдат и издевались над трупами. Вы же, турки, стремитесь сравняться с цивилизованными европейцами…
– Равняться с неверными? – Халиль-бей пытается высокомерно улыбнуться, но выходит это у него не слишком удачно, мешает нож у кадыка. – Мы более шести веков охраняли Восток от христианского нашествия. Наши предки умели писать и знали многие науки, когда ваши ещё жили в выкопанных норах и бегали по лесам в звериных шкурах… Я не желаю больше ни с кем разговаривать и требую, чтобы меня отправили к остальным пленным!
– А-астарожно! – Лёгкими движениями руки щегольские усы превращаются в щёточку а-ля Адольф, подчищаю пару плохо выбрившихся мест на губе и пока клиент в лёгком шоке, возвращаю разговор в нужное русло. – Боюсь, что слово «требую» на неопределённое время стоит исключить из лексикона, могут неправильно понять и возникнут проблемы со здоровьем. Вашим здоровьем. Видите того казачьего офицера? Он просил отдать вас ему после того, как я закончу. Чтобы его подчинённые превратили обрезание в отрезание. У вас, конечно, евнухи иногда тоже в почёте, но сама процедура, сделанная без наркоза и не очень умелыми руками, будет крайне неприятной.
Делаю ещё один порез на подбородке и снова промокаю тряпочкой, пусть полюбуется и проникнется. Никто с ним политесы разводить не собирается ни сейчас, ни вообще.
– И насчёт нежелания говорить – это вы тоже погорячились. Очень скоро наступит время, когда вы будете изнемогать от желания рассказать что-нибудь ещё, лишь бы не испытывать повторно те муки, которые вам уготованы. Нет, никто не будет вырывать вам ногти, жечь калёным железом, выкалывать глаза, сдирать живьём кожу и посыпать раны солью. Это ведь такими способами вы защищались от кровожадных христиан. Вам придётся испытать нечто более ужасное. Считайте, что в буквальном смысле попадёте в ад… Но мы снова отвлеклись. Повторяю вопрос: чья была идея издеваться над трупами? – На этот раз кончик ножа скользит по надбровью.
– Бахчо… Его отряд должен был проводить акции устрашения неверных…
– И, естественно, с вашего молчаливого согласия и при полном одобрении…
– Он – дальний родственник влиятельного вождя одного из самых многочисленных курдских племён. Было приказано ему не препятствовать.
– Почему именно здесь?..
– Денис Анатольевич, кажется, мы нашли кое-что интересное. – Подъесаул прерывает нашу философскую дискуссию о добре и зле, протягивая мне пухлую тетрадку и какую-то брошюрку. – Там, на пятой странице…
Открываю книженцию и вижу ненаучно-фантастическую карту. Ну, Турция, Афганистан, вся Средняя Азия, Тунис, Египет, Марокко – это ещё можно понять. Так в единые с ними границы хотят запихнуть и Татарстан, и Башкирию, и Алтай с бурятами… И даже камчадалов с якутами!.. Интересно, чукчей они тоже собираются родственниками объявить?.. И назвать весь этот коктейль Великим Тураном? Ню-ню…
А тетрадочка, судя по пестрящим датам, – скорее всего, дневник нашего борца с христианством. Надо будет попросить перевести и почитать на досуге…
– Тама в тэтрады какой-то асобый ор-га-ны-за-цыя напысан. Тешкилят-и-Махсуса называэцца, – поясняет Гурген. – Кто такие – нэ знаю.
– А вот мы сейчас и спросим. – Поворачиваюсь к турку, снова переходя на немецкий: – Халиль-бей, расскажите-ка нам о… Тешкилят-и-Махсуса. И желательно со всеми подробностями!
Оп-па, а басурманин что-то заволновался! Побледнел, глазки туда-сюда забегали… Продолжим бритьё, пока ещё волосы остались?..
– Вашбродь, дозвольте! – В блиндаж влетает слегка запыхавшийся солдат-посыльный.
– Ну шо там у тебя? – раздражённо интересуется подъесаул.
– Тама от его превосходительства приехали, ваше благородие ищут, – боец обращается уже ко мне.
Ну вот, не дали поговорить! Ничего, дорога длинная, успеем. Да и потом ещё встретимся, наверное, и не раз… Интересно, зачем я начдиву занадобился? Ладно, скоро узнаем…
– И как я должен обращаться к вам, сударь? Господин штабс-капитан или господин подполковник? – Генерал отчасти был в курсе, кто я такой, и именно поэтому не давал выхода начальственному гневу, только обдал волной ядовитого сарказма.
– Штабс-капитан Пупкин, ваше превосходительство.
– А не перебарщиваете ли вы там у себя в столицах со всяческими секретными игрищами? Тут, знаете ли, фронт, ведутся боевые действия! А вы театры устраиваете с переодеваниями, прямо костюмированные балы, да и только! Я, конечно, принимаю во внимание, что нам, грешным, не всё дозволено знать, но вашими стараниями во вверенной мне дивизии происходят какие-то непонятные события, о которых я узнаю последним и пост-фактум! Может, объяснитесь, зачем лично полезли к туркам, ранение получили, в плен попали? А если бы всё хуже обернулось?..
Кажется, дяденька перепугался, что его из-за столичного гостя в неудобную позу поставят и будут в винительном падеже склонять…
– Разрешите доложить, ваше превосходительство! Этой ночью по вашему приказанию группа пластунов под командованием подъесаула Антипова совершила вылазку на вражеские позиции. В результате умелых действий казаков уничтожено до двух взводов турецкой пехоты, добыты многочисленные трофеи, включая пулемёт, захвачены ценные документы и взят в плен офицер.
Намёк на единоличное получение всех плюшек и аплодисментов благосклонно принимается к сведению, и господин генерал слегка убирает громкость, сменив гнев на милость:
– Вы везучий человек, Денис Анатольевич. Но рисковать вот так, без оглядки, право слово, не стоит. У каждого везения есть свой предел…
Что-то слишком часто за последние сутки мне про моё везение рассказывают! Тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!..
– …И позвольте спросить, что за катавасию вы затеяли со своим погибшим солдатом? Что за особый гроб из кровельного железа? Почему нельзя его похоронить, как других?..
– Ваше превосходительство, погиб мой боевой товарищ, и я должен доставить его тело в батальон! То, что он носил погоны унтер-офицера, ничего не меняет! Если у Военного ведомства нет денег, я сам оплачу транспортировку!
– Хорошо, хорошо, я отдам необходимые распоряжения, – генерал даёт понять, что со столичным парвеню он ссориться по пустякам не намерен, но и подобные умозаключения ему абсолютно чужды и непонятны, затем не удерживается от ядовитой шпильки: – А вот привести себя в подобающий вид вам всё-таки придётся. Я доложил о происшедшем начальству, мне телефонировали, что его высочество великий князь Николай Николаевич ждёт вас с докладом…
Блин, если бы такую оперативность в боях проявляли, войну давно бы выиграли. Хотя нам всё равно через Тифлис ехать, заглянем к Ник Нику, не развалимся…
Иду чередой лестниц и коридоров по Воронцовскому дворцу в сопровождении адъютанта Конвоя наместника сотника Перекотия. Молодого, но, судя по Георгию на черкеске, уже понюхавшего достаточно пороха. На входе казак-часовой довольно сурово осведомился о цели прибытия, затем объявил в телефонную трубку «радостную весть» о том, что его высокоблагородия подполковник Гуров прибыл на аудиенцию к его императорскому высочеству наместнику государя императора на Кавказе. Несмотря на то, что страной рулит регент. Интересный штришок, однако…
Прибывший по вызову сотник представился, внимательно изучил предъявленное удостоверение и повёл в «святая святых» – рабочий кабинет великого князя Николая Николаевича, одновременно конвоируя и показывая дорогу. Интересно, он всех так встречает, или для моей скромной персоны сделали исключение?..