Остапец, как и было оговорено, на каждую ночь выставлял в окопе дежурных, ждавших условного сигнала о нашем прибытии, а чтоб не было скучно, они развлекались бросанием в заснувшие тушки часовых различных мелких предметов типа камушков или пустых алюминиевых кружек. Поэтому на наш чирик почти тут же раздался отзыв, и вскоре обрадованный Дмитрий Иванович поил нас горячим чаем и устраивал на ночлег…
Глава 32
До Первопрестольной добрались без приключений, подорожная – на этот раз за подписью принца Ольденбургского – оказала своё магическое воздействие, а посему места на всех в ближайшем эшелоне нашлись незамедлительно. На вокзале нашу компанию уже ждали. Котяра, довольно улыбаясь от встречи со старыми друзьями, загрузил группу в грузовик и повёз в батальон сдавать уже ненужный «реквизит», а мы, сопровождаемые слегка заинтригованным Воронцовым, которого я оповестил телеграммой о том, что возвращаюсь с гостями, рассаживаемся в две машины и едем к Павлову. Был, конечно, вариант разместить Мартьяныча, Анну и Матвея на своей вечно пустующей служебной квартире, но потом всё же остановился на варианте с институтом. Людям требуется отдохнуть с дороги, привести себя в порядок и хотя бы немного привыкнуть к новой обстановке после лесной жизни. Тем более что и гардероб надо было привести в соответствие с современными московскими модами. Перед отъездом, естественно, они переоделись в стиле «чем бог послал», но захудалая лавка с гордой вывеской «Магазин готоваго платья» в крошечном уездном городке – не чета «Мюру и Мерилизу», а также широко известным ателье и парикмахерским.
По дороге молодежь во все глаза рассматривает цивилизованную жизнь, от которой, как я понимаю, они уже успели отвыкнуть, Мартьяныч, прикрыв глаза, то ли дремлет, то ли думает о чём-то, а мы с Петром Всеславовичем болтаем о всяких пустяках, понимая, что серьёзный разговор впереди и будет он довольно интересным. Предупрежденные капэпэшники пропускают нас без остановки, водители привычно крутятся на въездном лабиринте, вызывая понимающую усмешку знахаря и недоумение Матвея, еще пара минут – и мы останавливаемся возле одного из гостевых коттеджей.
– Это куда ты нас завез-то, Воин? – интересуется дед Мартьян, с нарочитым кряхтением вылезая из машины. – И что за крепость сказочная такая?
– Ну, мы же были у вас в гостях, теперь вы к нам пожалуйте, – пытаюсь обратить невысказанные опасения в шутку. – А это и есть Институт академика Павлова, о котором говорил в дороге, здесь вам будет комфортней, чем в Москве. Отдохнёте, освоитесь, доктора вас посмотрят, да и сами же просили познакомить с алхимиком, который с травками работает.
– Баня уже протоплена, если барышня желает, к её услугам ванная комната, горничная объяснит, что и как работает, – Воронцов перехватывает инициативу. – Обед скоро будет доставлен, портные и парикмахеры тоже к вашим услугам.
– Нам что, в доме сидеть взаперти, аль погулять можно будет? – старик саркастически переключается на нового собеседника.
– Пожалуйста, в пределах жилой зоны можете передвигаться совершенно спокойно. Если вдруг заблудитесь, попросите кого-нибудь из работников проводить вас к двадцать седьмому дому. – Петр Всеславович совершенно невозмутимо игнорирует наезд. – Если захотите связаться с капитаном Гуровым или со мной, вызовите по телефону, в доме я покажу, как им пользоваться. Академик Павлов сможет встретиться с вами сегодня вечером, если будете готовы. Давайте пройдем внутрь, а Дениса Анатольевича отпустим на доклад генералу Келлеру…
Быстренько прощаюсь и бегу домой. Во-первых, надо тоже привести себя в порядок, а во-вторых – очень хочется увидеть своих девчонок. Но сюрприза не получается, Даша уже ждёт меня возле дома.
– Здравствуй, моя хорошая! – Обнимаю и вежливо чмокаю жену в щёчку, для остального обстановка неподходящая, ну да еще будет время. – Я вернулся.
– Гулёна! Столько времени неизвестно где шастал, и за все мои волнения только один поцелуй? – Моя милая исподтишка кидает взгляд по сторонам и, не найдя ничего подозрительного, целует уже по-настоящему. – Здравствуй, родной! Пойдём в дом, нечего тут торчать у всех на виду…
Через полчаса вымытый, выбритый и переодетый, сижу за столом и с удовольствием наблюдаю за тем, как Дашенька, готовя свой фирменный кофе, самозабвенно колдует у того самого «сундучка» со специями, подаренного еще до свадьбы.
– Пока ты там плескался, звонил Иван Петрович… Сказал, что генерал Келлер уже приехал, и чтобы ты был у него в два часа пополудни, раньше он не сможет освободиться… Ай, кажется, перемудрила с корицей!.. Мне показалось, что он специально даёт нам время… Ну, вот и всё, прошу вас, милостивый государь!..
– Благодарю покорно, сударыня, вы делаете меня счастливейшим из смертных! – Расплываюсь в блаженной улыбке сразу от всего. И от счастливого вида моей ненаглядной, и от обалденного запаха ее кофе, и от пронзительного чувства, что я – дома…
– Дашенька, не было там никакой опасности. Встретились с одним человечком, поговорили за жизнь, сказали ему, как мы её представляем, он высказал свои доводы, и мы разбежались в разные стороны…
– Ага, так я и поверила! И сколько германцев после этого пришлось хоронить? – Иногда мне кажется, что детектор лжи, разработанный Павловым, работает на пару порядков хуже, чем тот, что у моей любимой в голове. – И не смей отнекиваться, врунишка!
– И когда это я тебе врал?.. Ну… Я точно не считал, но где-то – пару десятков… Не волнуйся, лапушка, мне абсолютно ничего не угрожало!.. – поспешно добавляю, видя начинающие округляться глаза. – Просто плохие мальчики решили помешать нашему разговору, вот и пришлось… Но я тут ни при чем!.. Я только двоих… И то – нечаянно…
Красноречивый взгляд Даши так и говорит, что, мол, горбатого могила исправит, но потом, выделив ключевое слово во фразе, она испуганно решает промолчать. Положение спасают раздающиеся в коридоре шаги, и в гостиную входит няня, держащая на руках Машулю, которая изумленно рассматривает окружающий мир.
– Здравствуйте, Денис Анатольевич… Дарья Александровна, малышка проснулась, пора кормить.
– Добрый день, Оля… – еле успеваю поздороваться.
– Оленька, ну мы же договорились – без официальности!.. Сейчас папа с дочкой поздоровается, и пойдем.
– Здравствуй, Марьюшка! – Беру на руки маленького и очень родного человечка, тихонько касаюсь губами лобика. Дочка так же удивленно смотрит на меня, затем выдаёт что-то среднее между писком и мяуканьем, очевидно, означающее «Привет» на её языке. После чего следует звук погромче и подлиннее, скорее всего означающий «Я кушать хочу, а вы тут втроём собрались и ничего для этого не делаете!».
– Всё, всё, родная моя, идём! – Дашенька останавливается в дверях с многозначительной улыбкой. – Собирайся, дорогой, к своему начальству. И не задерживайся там, у меня на вечер вполне определённые планы!..
Доклад был по-военному краток и не занял много времени. Гораздо больше его ушло на осмысление и попытки выстроить какие-нибудь версии, которые, впрочем, не слишком отличались от моих.
– Я вижу тут два варианта. – Иван Петрович задумчиво барабанит пальцами по столу. – Как вы правильно сказали, Денис Анатольевич, немцы решили поосторожничать и не идти сразу на контакт. И тут либо Николаи решил разыграть спектакль, либо фон Тельхейм за его спиной вел свою игру… Но в любом случае цель операции считаю достигнутой, до германцев доведён устраивающий нас вариант.
– К чему тогда этот спектакль с пленом? – Воронцов отрывается от своей папочки с бумагами. – Если бы Дениса Анатольевича взяли в плен, то ни о какой «странной войне» и речи быть не могло бы.
– Мне кажется, что господина капитана хотели «выпотрошить» в более спокойной обстановке, вызнать все мелочи, детали и нюансы, в том числе и о его деятельности, а потом отправить обратно, чтобы передать свои условия. И чтобы он в плену на своей шкуре проникся идеей пангерманизма. Кто был автором идеи, Николаи или кто-то другой, дела не меняет. Германцы не воспринимают пока Россию серьёзно, мы для них – кандидат в колонии, сырьевой придаток, а не равноправный партнёр. – Это уже Келлер озвучивает свои мысли. – Только вот финал спектакля вышел не такой, как режиссер планировал. Такого фортеля от нашего сорвиголовы они вряд ли ожидали, теперь у них есть о чём подумать… Но тут есть еще одно «но». Пойдёт ли герр оберст к кайзеру? Даже убеждённый в нашей силе?
– А почему нет, Фёдор Артурович? – Павлов вопросительно смотрит на собеседника.
– Иван Петрович, мы о своих масонах знаем далеко не всё, что хотелось бы, а уж про заграничных – и подавно. У меня нет уверенности, что тот же Николаи не связан с ними. И поэтому я думаю, что информация к Вильгельму не попадёт.
– К кому же тогда?
– К тому, кто заинтересован в дальнейшем продолжении войны. И кто на этом очень хорошо ручки свои греет. Я имею в виду наших заклятых друзей из-за океана.
– Мне кажется, что это маловероятно, Федор Артурович. Я имею в виду не устремления Штатов, а связь полковника Николаи с янки.
– С янки – нет, а с какими-нибудь высокопоставленными аристократами старинных германских родов, связанных узами масонства с американцами – да, еще и под козырек возьмёт… И вспомните, кто делал революции тогда, у нас… – Келлер немного понижает голос. – Февральскую – бриты с французами, а Октябрьскую – немцы с амерами. И кто в конечном итоге победил… Вы, Иван Петрович, когда-нибудь слышали о программе Вудро Вильсона?
– Только название – «Четырнадцать пунктов». И дату – тысяча девятьсот восемнадцатый. До сути не добирался.
– Я в своё время интересовался данным вопросом. Это своего рода предупредительный выстрел в воздух, сигнал, что Америка отходит от доктрины Монро и претендует на мировое господство. Внешне всё звучит благопристойно… Ну, если так, навскидку… Один из пунктов – требование свободы морей. Звучит красиво, на самом деле САСШ бросают вызов морскому владычеству Британии… Или снятие экономических барьеров и установление свободы торговых отношений между всеми государствами. Самое то для штатовских монополистов.