Дышать больше не трудно – это невозможно. Ревность ровными ударами стучит в моей крови. Как и возбуждение. Я должен как можно быстрее встать и уйти. Любое промедление – пытка.
Но моя задница остается приклеенной к диванной подушке.
Конор поднимает голову с тяжелыми от желания веками.
– Я хочу тебя поцеловать, – шепчет он Деми, которая глубоко вдыхает.
Я обхватываю колено пальцами, чтобы они не сомкнулись в кулак.
Кон бросает на меня быстрый взгляд, подмигивает и приближает свои губы к губам Деми.
Мать твою.
Она принимает поцелуй, раскрывая для него губы, и я чуть не матерюсь вслух, когда вижу, как его язык проникает ей в рот.
Я сжимаю зубы. Наконец-то мой голос нашелся:
– Я пойду…
Деми разрывает поцелуй и кладет руку мне на бедро.
– Останься.
Божечки мои. Да, в этой комнате точно больше не осталось кислорода.
– Нет, – выдавливаю я. – Мне кажется, вам, ребята, нужно уединиться.
Конор облизывает нижнюю губу.
– Когда ты был в сортире, я рассказывал Деми о том, как ты вошел в комнату, когда мне отсасывали. Она сказала, что ничего более возбуждающего она не слышала.
Я резко смотрю на Деми, которая соблазнительно изгибает губы.
– Очень возбуждает, – говорит она горловым голосом. – Почему ты к ним не присоединился?
– Я тоже так сказал! – Кон опять начинает ласкать ее шею. Я знаю, когда он присасывается к ее коже, потому что именно в эти моменты она ахает от наслаждения. Когда он опять поднимает голову, то изгибает бровь и смотрит мне в глаза, словно говоря: «Я готов к чему угодно. А ты?»
Я не знаю, что я, черт возьми, чувствую. Я знаю, что тверд, как скала, и что так не должно быть.
Я знаю, что Деми проводит пальцами по волосам Конора длиной до плеч и тянет за светлые пряди, чтобы притянуть его ближе.
Я знаю, что, когда вижу, как соприкасаются их языки, то хочу вырвать его язык и носить его на шее, как военный трофей, пока я трахаю Деми прямо перед ним.
И вот тогда я не выдерживаю. Палящая ревность в моей крови борется с первобытной потребностью, заполняющей все мое тело. Я рычу как собака и вскакиваю на ноги, заставляя Деми встать со мной.
– Нет. Нет, нет, нет, нет, нет.
У нее расширяются глаза.
– Какого черта?!
Конор только хмыкает.
– Мы уходим, – резко говорю я ей. Мой пульс скачет, дыхание неровное.
– Но…
Я затыкаю ее рычанием.
– Хочешь с кем-то переспать? Переспишь на хрен со мной. Пошли.
28
Я не помню, как мы доехали до дома Хантера. Не потому что я пьяна и не осознаю, что вокруг происходит, а потому что я так полна предвкушения, что не могу нормально думать и видеть. Черт, и слышать я не могу: единственный звук, который я замечаю, – это то, как непрерывно грохочет сердце.
Проломить Хантера было очень легко. Хотя лгать не буду: на мгновение я забеспокоилась, что пересекла черту между тем, чтобы заставить его ревновать и оттолкнуть. Не могу отрицать: целоваться с Конором приятно, но ничто не перекроет головокружительного волнения, когда мы вваливаемся в спальню Хантера и я замечаю ненасытный взгляд на его лице.
Он захлопывает дверь. Запирает ее. Затем движется на меня как хищник и останавливается, когда наши тела находятся друг от друга меньше чем в полуметре.
– Ты уверена? – У него низкий голос. Хриплый.
– Да. – Я сглатываю. – А ты?
Между нами проносится неровное дыхание.
– Да, к несчастью.
У меня отваливается челюсть.
– Серьезно, Хантер? Заниматься со мной сексом – это тако-о-о-е несчастье…
Он прерывает меня поцелуем, и я тут же забываю, о чем я ныла.
Я помешана на поцелуях этого парня. Горячих, страстных, в них ровно столько языка, сколько нужно – без перебора и слюнявости. Он знает, как заставить меня стонать, как соблазнить меня своим уверенным, умелым ртом. Его язык соблазнительно касается моего, а большие ладони опускаются на мою задницу, поглаживая линию кожи, где заканчивается платье Бренны.
– Это платье чересчур короткое, – шипит он мне в ухо, прежде чем проскользнуть под ткань руками и сжать мои ягодицы. В этих стрингах моя задница практически голая.
– Коротко – это плохо? – сбивчиво спрашиваю я.
– Да, когда на твоем бедре лежит рука Конора Эдвардса.
– Ревнуешь?
– Да. – Никакого отрицания, только чистый голод в его темных глазах. Он стягивает с меня платье, отбрасывает его в сторону и отходит назад, чтобы полюбоваться моими трусиками и откровенным бюстгальтером.
– Сними лифчик, – хрипит он. – Покажи мне эти сиськи.
У меня дрожат пальцы, когда я расстегиваю переднюю застежку. Лифчик летит на пол. И вот я стою перед ним почти голая, и сердце очень громко стучит. Мгновение он мной любуется. Потом облизывает губы и подходит опять, накрывая мои ноющие груди своими ладонями. Когда он проводит большими пальцами по соскам, я скулю. Они такие твердые, что даже больно.
– У тебя идеальные сиськи, Деми.
Я не могу говорить. Я слишком сильно сосредоточена на его лице, когда он играет с моей грудью. Каждое поглаживание ускоряет биение моего сердца. Уверена, он чувствует быстрое «тук-тук» под своими изучающими ладонями. Когда он останавливается, я чуть не хнычу, но грубые ладони движутся ниже и хватают тонкую резинку на моих бедрах. Он стягивает стринги вниз по моим ногам. Теперь я полностью голая. А Хантер до сих пор полностью одет.
Он просто смотрит на меня, и горящая в его глазах жажда – это слишком. У меня внутри все сжимается.
– Сделай что-нибудь, – шепчу я.
– Я не должен… – хрипло говорит он и все же берется за воротник и стягивает с себя верх.
Его голый торс – это издевательство надо мной. Гладкая золотистая кожа с вкраплениями волос между тяжелыми грудными мышцами. Скульптурный пресс, сужающийся в осиную талию. Через пупок проходит вертикальная линия, исчезающая в поясе его черных шорт, и я больше всего хочу проследить эту линию языком и увидеть, куда она ведет.
Я хочу целовать его грудь, проводить языком по каждому бугорку, по каждому тугому сухожилию. Но мне слишком страшно что-то делать. Страшно, что если я разрушу чары, то он все прекратит.
Не говоря ни слова, он снимает шорты и бросает их на пол. Пряжка его ремня звенит при ударе о паркет. Затем он стягивает вниз по своим мускулистым ногам белые боксеры, и его член дергается вверх, длинный и толстый.
Будто у собаки Павлова, мой рот наполняется слюной.
– О господи. Эта штука была там все это время?
Он сдавленно смеется.
– Да. Член мужчины обычно прикреплен к его телу.
Я не могу отвести взгляд. Он намного больше, чем у Нико.
Хантер делает шаг ко мне, еще один. Наши тела теперь совсем близко, и я чувствую, как его член трется о мой живот, оставляя влагу около моего пупка.
Он смущенно смотрит вниз.
– Я только сейчас кое-что понял.
– Что?
– Я кончу, как только ты до меня дотронешься.
Я щурю глаза.
– Ты преувеличиваешь.
– Поверь мне, нет. Я не был ни с кем с апреля.
Я весело изгибаю губы.
– То есть я не смогу получить удовольствие?
– Я такого не говорил. – И не успеваю я моргнуть, как он поднимает меня на руки.
Я инстинктивно обхватываю ногами его бедра, а руками – шею. Он глубоко меня целует, пока идет к кровати, и кладет меня на матрас. Моя голова падает на подушку. Опять я не успеваю моргнуть, как его шершавые руки начинают бродить по моему телу. Когда он накрывает мою киску, разряд удовольствия проходит сквозь все мое тело.
– Мать твою. – Хантер стонет мне в шею, и я задумываюсь, есть ли звук сексуальнее мужского стона? Если и есть, то я такого не знаю. Этот сиплый звук так чертовски возбуждает, что я невольно начинаю сравнивать это с сексом с Нико, который всегда был таким тихим, что иногда, если в комнате было совсем темно, мне казалось, что я в постели одна.
Но Хантер не молчит. Он шепчет, какая я сексуальная. Стонет, когда проводит ладонью по моей мокрой плоти. Шипит, когда проскальзывает кончиком пальца внутрь, чтобы почувствовать еще больше влаги. Мне очень нравится, что он не сдерживается. Мне очень нравится, как подернуты дымкой желания его глаза, когда он поднимается на локти и смотрит на меня.
– Ты такая красивая. – Его губы снова находят мою грудь, и он обхватывает горячим мокрым ртом один сосок.
Я дрожу.
– Как приятно, – шепчу я.
– Это главное. – Он продолжает сосать мою грудь, пока я не ахаю от удовольствия.
Мне безумно хорошо, и я становлюсь невероятно мокрой. К тому времени, как его мускулистое тело опускается на матрас так, что его голова оказывается между моих ног, мне уже хочется извиниться за то, что я так возбуждена. Уверена, я оставила на его простыне мокрое пятно. Это охренеть как стыдно, но ему, похоже, все равно.
Он рассеянно потирает мой клитор, смотря на меня из-под своих удивительно толстых ресниц.
– Я не поднимусь, пока ты не кончишь, – сообщает он мне. – Я оближу каждый твой чертов сантиметр, и я сделаю это правильно. – Он изгибает губы в сексуальной улыбке. – Поэтому ты должна рассказать мне, что тебе нравится.
– Я уже говорила, – смущенно отвечаю я, – оральный секс не так важен для…
Он целует мою киску, и у меня подскакивают бедра.
– Это, – ахаю я. – Мне нравится это.
Он еще раз мягко меня целует, и еще раз, а потом задействует язык, и ощущение того, как он скользит над моим клитором, – и чистая пытка, и изысканное наслаждение.
– Не спеши, – шепчу я. И собираюсь с духом, потому что обычно в этот момент нетерпеливый язык быстро и сильно дергает мой клитор, пока я не начинаю ерзать, чтобы это прекратить. Но Хантер одаряет меня самыми сладкими и самыми медленными движениями по моей счастливой киске. Целуя, дразня, изучая. Его ладони мягко ласкают мои дрожащие бедра, а потом проскальзывают под меня и сжимают ягодицы. Он слегка меня поднимает и прижимает ближе к своему жаждущему рту. О