в.
– Ты всегда должна это делать, – не соглашаюсь я.
– Ты уверен, что твое тело с этим справится? Потому что я… очень этого хочу. – Она смущенно показывает взглядом вниз.
– Мы оба этого хотим, – заверяю я ее.
Деми снимает свой свитер и, поднявшись, расстегивает джинсы. Оставив меня на кровати, чтобы взять презерватив, она возвращается и принимается за резинку моих штанов. На мне нет нижнего белья. Она счастливо стонет, берет мой член и медленно его гладит.
Я тверд, заряжен и готов. Пока она надевает на меня презерватив, я тянусь к плоти между ее ног и узнаю, что она тоже готова. Ее мокрая киска скользит под моей ладонью, и, когда я ее накрываю, меня окатывает головокружительной волной удовольствия. Я не могу насытиться этой девушкой. Из-за нее я становлюсь неистовым.
– Иди уже сюда и трахни меня, – бормочу я.
Смеясь от моего нетерпения, она осторожно взбирается мне на колени, берет меня за основание и направляет головку члена туда, куда мы больше всего хотим.
– Мать твою, – хриплю я, когда она полностью на меня опускается. – В твоей киске так приятно. – Она начинает двигаться, и все становится еще приятнее. Она насаживается на меня, стараясь не толкать.
– Так нормально? – шепчет она.
Наслаждение увеличивается, и у меня перед глазами пляшут черные точки.
– Лучше, чем нормально.
Ее бедра соблазнительно двигаются. Мое дыхание ускоряется. Я накрываю ее ягодицы, поднимаюсь ладонями по ее тонкому позвоночнику и сжимаю ей сиськи. Я обожаю ее касаться. Обожаю звуки, которые она издает, прижимаясь ко мне всем телом в поисках собственного удовольствия.
Я зарываюсь пальцами в ее темные волосы и наклоняю ее голову.
– Поцелуй меня, – хриплю я.
И она целует, хныча от соприкосновения наших языков. Мы остаемся в такой позе целую вечность, пока ее рот изучает мой, а тело распростерто на мне, медленно трахая меня до забытья. И когда я кончаю и раскаленное добела удовольствие поглощает все мое тело, я точно знаю, что правда влюблен в эту девушку.
37
ТИ-ДЖЕЙ: Вы с хоккеистом все прояснили?
Мне приходит это сообщение, когда я еду на автобусе в Бостон. Я бы предпочла поезд, но ни один не отправлялся и не прибывал в удобное мне время. Я всю неделю хотела туда съездить, однако у папы почти каждый день были операции. Сегодня пятница, и он свободен, но вечером играет команда Хантера, поэтому я ненадолго съезжу в город, а потом примчусь обратно в Гастингс.
Я не могу пропустить игру. По всей видимости, это важнейшая игра в плей-офф. Если они выиграют, то вроде бы пройдут в полуфинал. Мне кажется. Я не уверена по поводу того, какой там порядок, но знаю, что Хантер будет благодарен, если я приду его поддержать.
Я сижу в передней части автобуса, свернувшись на сиденье у окна. К счастью, рядом со мной нет никого с фотографиями хорьков. У меня вообще нет соседа, поэтому у сумки есть собственное место.
Я: Да, все хорошо. Мы все обсудили в начале недели.
ОН: О. Ты не говорила.
Я: Ты не спрашивал:)
ОН: Мне жаль, что та фотка тебя расстроила. Не надо было ее тебе показывать.
Я: Нет, я рада, что ее увидела. Это было стимулом к тому, чтобы мы наконец ПОГОВОРИЛИ. В общем, ладно, как у тебя дела? Твой препод по литературе до сих пор жестит?
ОН: Ну да, но это мелочи. Мне интереснее, как вы ПОГОВОРИЛИ. Как все прошло?
Я: Ну, мы теперь официально вместе, поэтому, наверно, все прошло очень неплохо. Угадай, у кого опять есть парень, ахаха. Я сейчас еду в Бостон, чтобы сказать родителям.
ОН: Серьезно? Ты едешь до самого Бостона, просто чтобы сказать родителям, что с кем-то встречаешься?
Я: Ага.
Кривая улыбка щекочет мне губы. Да, телефонного звонка было бы достаточно. Или даже сообщения. Но родители – это огромная часть моей жизни. Нас всегда было только трое, и в семье мы ведем обсуждения лично. Наш маленький союз немного ослаб после того, как мы с Нико расстались, но папа хотя бы перестал подталкивать меня к нему вернуться. Правда, теперь он регулярно оставляет намеки по поводу того, что я должна перестать видеться с Хантером. Я честно не знаю, что его не устраивает в Хантере, кроме как то, что у него богатое происхождение, а это просто смешно. Папа просто чересчур пытается меня защитить, и мне хочется его переубедить.
И раз уж во мне сейчас столько смелости, заодно я скажу ему, что не буду поступать в медицинскую школу.
Что означает, что вечером я буду либо на игре Хантера, либо мертва.
ТИ-ДЖЕЙ: Что ж, удачи с этим. Твой папа же вроде его ненавидит?
Я: Не знаю, насколько он его ненавидит, но точно не одобряет.
ОН: Одно и то же.
Я: Нет. Но это неважно. Хантер – мой парень, и папе придется с этим смириться. Ладно, надо идти! Мы как раз доехали, хо.
Я убираю телефон и, надев парку, выхожу из теплого автобуса. Я иду по морозному воздуху через автостанцию к месту парковки такси. Заказывать «Убер» слишком холодно, поэтому я сажусь в стоящую машину и называю таксисту адрес.
Мама сказала, что у папы была ночная смена и он вернулся из больницы только в десять тридцать утра. То есть, скорее всего, сегодня я буду иметь дело с ворчливым папой. Это не идеально, но я не могу выстраивать свою жизнь вокруг папиного изменчивого настроения.
Когда такси доезжает до нашего дома, я глубоко вдыхаю и выхожу из машины. Мне приходится собрать в кулак всю свою смелость до последней капли, потому что мой отец не будет счастлив услышать то, что я ему скажу. Но Хантер прав: папа от меня не отречется. Я сердцем чувствую, что так не будет. Он может поворчать и подуться, но здания он не рушит.
Я просто должна буду твердо стоять на своем и не давать ему на меня давить, особенно по поводу медицинской школы. Пора мне перестать быть папиной маленькой девочкой и стать самостоятельной женщиной.
Как обычно, мои ноздри приветствует бесчисленное множество ароматов, когда я вхожу в дом.
– Мам? – зову я.
– Тут. – Она на кухне, а где же еще?
Я прохожу в дверной проем и чуть не поскальзываюсь на луже своих же слюней. Она жарит цыпленка с перцем и горохом, и пряный запах приводит меня к плите.
– Боже, мам. Пожалуйста, переезжай ко мне в особняк Теты, – прошу я. – Ты могла бы готовить для нас каждый божий день. Завтраки, обеды, ужины. – Я дрожу от чистой радости. – Это будет мечта, а не жизнь.
Мама фыркает.
Я обхватываю ее сзади руками и целую в щеку. Я пытаюсь стянуть кусочек цыпленка, и она хлопает меня лопаткой по ладони.
– Пошла прочь! Кыш! – Она машет руками, как будто пытаясь избавиться от назойливой мухи.
– Ты злая, – ною я.
Она закатывает глаза и продолжает готовить.
Из-за того, что еда выглядит и пахнет так вкусно, я решаю подождать, пока мы не поужинаем, прежде чем начать сбрасывать бомбы. Папа выглядит измученным, когда присоединяется к нам в столовой. Его темные глаза подернуты усталостью, и он постоянно их трет в течение ужина.
– Тяжелая операция? – сочувствую я.
– Операции, во множественном числе. Я сделал две краниотомии подряд: одну для биопсии, а другую для удаления опухоли. И только я решил, что все закончил, как самолетом доставили третьего пациента с субдуральной гематомой. – Он подробно рассказывает о каждом случае, приводя тонну технических деталей. Я не понимаю и половины из того, что он говорит, но ему, похоже, просто надо поболтать об этом со мной.
– Представить не могу, как можно так долго оставаться в операционной, – признаюсь я. – Я бы заснула прямо на пациенте.
– Для этого нужна высокая дисциплинированность. – Он хмыкает. – Забавно: это правда была долгая ночь, но я далеко не так вымотан, как во время окончания резидентуры или обучения в медицинской школе.
Это идеальное вступление.
Воспользуйся им, Деми, воспользуйся!
Но я тряпка. Поэтому я молчу.
Вместо этого я заговариваю о другой причине моего приезда. Лучше начать с малого, так ведь? Признаться, что у меня новый парень, – не так экстремально, как рассказать, что я меняю карьерные планы.
Я прочищаю горло.
– Я хотела кое о чем с вами поговорить.
Мама отодвигает стул и начинает вставать.
– Дай я сначала все уберу.
– Нет, мама, садись. Мы можем сделать это потом.
– Потом? – Она, похоже, в ужасе. Потому что у нас в доме сначала едят, а затем все убирают. Но, увидев мое серьезное выражение лица, она опускается обратно на стул с проблеском тревоги в медово-карих глазах.
– Все в порядке?
– Все даже лучше, чем в порядке, – признаюсь я.
На папином лице сгущаются облака. Черт побери. Кажется, он знает, что я сейчас скажу.
– Я хотела сообщить вам… – Я резко выдыхаю. – Я встречаюсь с Хантером.
Тишина.
– Эм. Это же хорошие новости?.. – не выдерживаю я, переводя взгляд с одного на другого.
Мама заговаривает первая.
– Ладно. Маркус. Что ты думаешь по этому поводу?
– Ты уже знаешь, что я думаю. Я не считаю, что он ей подходит.
Она медленно кивает и поворачивается ко мне.
– И все? – в недоумении восклицаю я. – Он сказал это, и ты просто киваешь, как марионетка?
Мама хмурится.
– Деми.
– Это правда. Ты даже не знакома с Хантером!
– Если твой отец говорит, что он тебе не подходит, то я с ним согласна.
– Ты. С ним. Не. Знакома, – выплевываю я каждое слово сквозь сжатые зубы. Я делаю несколько вдохов, пытаясь успокоиться. – Серьезно, мам, я так в тебе разочарована.
От возмущения лицо моей матери темнеет. Она открывает рот, и я знаю, что сейчас на меня выльется весь ее латиноамериканский характер. Но мой характер успевает сделать это первым.
– Ты постоянно даешь папе решать, как тебе думать! Ты кричишь, и визжишь, и закатываешь истерики, когда дело касается твоих вещей. Твоей кухни,