— У нас нет времени, — сказал Грэфф. — Твой «шаттл» стартует через двадцать минут. И потом лучше не разговаривать с ними теперь, когда ты получил свое назначение. Так будет легче.
— Для них или для вас? — спросил Эндер и, не дожидаясь ответа, повернулся к Бобу, взял его за руку и, почти сразу же отпустив, направился к дверям.
— Постой, — сказал Боб. — Куда тебя направили? В Тактическую? Навигационную? Резерва?
— В Командную школу, — ответил Эндер.
— Подготовительно-командную?
— Командную, — произнес Эндер и вышел.
Вплотную за ним последовал Андерсон. Боб поймал полковника Грэффа за рукав:
— Никого не направляют в Командную школу раньше, чем ему исполнится шестнадцать.
Грэфф стряхнул руку Боба и, выйдя из комнаты, закрыл за собой дверь.
Боб стоял посреди пустой комнаты, пытаясь понять смысл происходящего. Никого не направляли в Командную школу без трех лет Предкомандного отделения в Тактической школе или Школе резерва. Но с другой стороны, никто не оканчивал Боевую школу быстрее, чем за шесть лет, а Эндер проучился всего четыре года.
Вся система начала давать сбои. Это было несомненно. «Либо кто-то наверху начал сходить с ума, либо что-то неладное происходит с войной. С настоящей войной против чужаков. Почему еще они стали бы разрушать всю систему обучения, ломать игру так, как они это сделали? И по каким другим причинам они поставили бы маленького мальчика вроде меня командовать армией?»
Боб продолжал размышлять об этом по пути к своей комнате. Свет погас как раз в тот момент, когда он подошел к своей кровати. Он разделся в темноте, на ощупь складывая одежду в невидимый шкаф. Ему было очень плохо. Вначале он решил, что его состояние вызвано боязнью управлять целой армией, но немного подумав, понял, что это не так и на самом деле он уверен в себе. Он будет хорошим командиром. Ему хотелось заплакать. Он не плакал ни разу с тех пор, как после нескольких первых дней пребывания в школе прошла тоска по дому. Он попытался обозначить названием причину своего состояния, разобраться, почему именно к его горлу подступил комок, а из груди поднимаются беззвучные рыдания, но основные усилия уходили у него на то, чтобы не дать этим рыданиям вырваться наружу. Он впился зубами в ладонь, чтобы боль вытеснила охватившее его чувство, но это не помогало. Он больше никогда не увидит Эндера.
Найдя причину, он смог взять свое состояние под контроль. Он откинулся на кровати и заставлял себя успокаиваться до тех пор, пока полностью не прошло желание плакать. Немного спустя он погрузился в сон. Его рука осталась рядом со ртом. Она лежала на подушке в таком положении, как будто Боб решал и никак не мог решить, что делать: кусать свои ногти или спать, засунув в рот кончики пальцев и чмокая. Лоб его оставался нахмуренным, а дыхание было частым и неглубоким. Он был солдатом, и если кто-нибудь спросил бы его, кем он собирается стать, когда вырастет, то он просто не понял бы вопроса.
Только по пути к «шаттлу» Эндер заметил, что на форме у Андерсона новые знаки различия.
— Да, он теперь полковник, — сказал Грэфф. — Кроме того, полковник Андерсон, начиная с полудня, становится начальником Боевой школы. Меня переводят для выполнения других обязанностей.
Эндер не стал спрашивать, что это за обязанности.
Грэфф устроился в кресле через проход от Эндера. В салоне кроме них был еще один пассажир, молчаливый человек в штатском, которого Эндеру представили как генерала Пэйса. У Пэйса был портфель, но кроме него он, как и Эндер, не вез с собой никакого багажа. Эндер чувствовал себя несколько уютней и оттого, что полковник Грэфф тоже покидал школу без всяких пожитков.
За всю дорогу Эндер лишь однажды нарушил молчание:
— Почему мы летим домой? — спросил он. — Я думал, что Командная школа расположена где-то в Поясе Астероидов.
— Она там и находится, — ответил Грэфф. — Но Боевая школа не оборудована для приема кораблей дальнего радиуса действия. Так что у тебя будет короткий отпуск на Земле.
Эндер хотел спросить, означает ли это, что он сможет увидеть свою семью, но внезапно испугался такой возможности и промолчал. Он закрыл глаза и попытался заснуть. Сзади Эндер чувствовал непонятно чем вызванный изучающий взгляд генерала Пэйса.
Когда они приземлились во Флориде, там стоял жаркий летний день. Эндер так долго не видел солнечного света, что чуть не ослеп от него. Он зажмурился, зачихал и ему захотелось вернуться обратно в салон. Все вокруг казалось далеким и плоским. Земля вокруг не уходила вверх, как пол в Боевой школе, а вместо этого, похоже, плавно опускалась куда-то вниз, и Эндер все время ощущал себя стоящим на вершине. Реальная сила тяжести тоже была непривычной, и на ходу он все время шаркал ногами. Это злило его. Он хотел вновь оказаться дома, в Боевой школе. Во всей Вселенной это было единственное место, которому он принадлежал.
— Арестован?
— Но это закономерный вопрос. Генерал Пэйс возглавляет военную полицию, и в школе был инцидент со смертельным исходом. Мне не объяснили, поощрен или отдан под суд полковник Грэфф. Известно лишь, что он переведен и имеет приказ отчитаться перед Полемархом.
— Это хороший или плохой признак?
— Кто знает? С одной стороны, Эндер Виггин не только выжил, но и преодолел определенный рубеж. Он окончил школу просто в великолепной форме, и здесь необходимо отдать должное старине Грэффу. С другой стороны, на этом «шаттле» был четвертый пассажир. Он отправился в путь внутри ящика.
— Всего лишь вторая смерть за всю историю школы. По крайней мере, на этот раз это не было самоубийством.
— А чем лучше убийство, майор Имбу?
— Это не было убийством, полковник. Мы вели видеозапись из двух точек наблюдения. Никто не сможет обвинить Эндера.
— Но могут обвинить полковника Грэффа. Когда все это кончится, штатские начнут рыться в наших документах и решать, что было верно, а что — нет. Будут награждать медалями, если решат, что мы действовали правильно, и лишать нас пенсий и сажать в тюрьму, если посчитают, что мы ошиблись. По крайней мере, у них хватило здравомыслия не говорить Эндеру, что мальчик умер.
— Это тоже во второй раз.
— Ему так и не сказали про Стилсона.
— Страшный мальчик.
— Эндер Виггин — не убийца. Он просто очень тщательно побеждает. Так что, если кто-нибудь и должен бояться, так это чужаки!
— Чужаков почти жаль, когда знаешь, что за ними будет охотиться Эндер!
— Мне жаль лишь Эндера. Но не настолько, чтобы я перестал думать о том, что он должен покончить с ними. Я только что получил доступ к информации, которую регулярно получал Грэфф. О продвижении флота и тому подобных вещах. Раньше я спокойно спал по ночам.
— Осталось мало времени?
— Этого я не говорил. Я не могу разглашать секретные сведения.
— Я знаю.
— Скажем так: его забрали в Командную школу ни на один день раньше. И вполне может быть, что опоздали на пару лет.
Глава 13. ВЭЛЕНТАЙН
— Дети?
— Брат и сестра. Они смогли умело спрятать свои подлинные имена, так как пишут для компаний, которые, в свою очередь, оплачивают их компьютерное время в сети, вот такие пироги. Мы потратили уйму времени, чтобы выследить эту парочку.
— Что они скрывают?
— Все, что угодно. Вероятнее всего, они пытаются утаить свой возраст. Мальчику четырнадцать, а девочке двенадцать.
— И который из них Демосфен?
— Девочка. Двенадцать лет.
— Прошу прощения. Я и в самом деле не считаю все это забавным, но не могу не рассмеяться. Последнее время мы были страшно обеспокоены, все это время мы старались убедить русских не придавать слишком большого значения тому, что говорит Демосфен, и использовали Локка, как доказательство того, что не все американцы такие бешеные милитаристы. Брат и сестра, почти дети…
— И их фамилия Виггин.
— О! Совпадение?
— Тот Виггин — третий. А эти — первый и второй.
— Просто замечательно! Русские никогда не поверят…
— …что Демосфен и Локк не находятся под таким же строгим нашим контролем, как и Виггин.
— Есть какая-нибудь организация? Кто-то, кто направляет этих двоих?
— Мы установили, что между этими детьми и кем-нибудь из взрослых, кто мог бы направлять их, таких контактов нет.
— Если не считать того, что кто-то мог придумать способ, который вам неизвестен. Трудно поверить, что двое детей…
— Я встретился с полковником Грэффом после его возвращения из Боевой школы. Он выразил глубокую уверенность в том, что все, совершенное этими двумя, вполне им по силам. Их способности совершенно такие же, как у Виггина. Они отличаются только темпераментами. Больше всего его поразили линии, выбранные этими персонами. Точно установлено, что Демосфен — девочка, но Грэфф сказал, что она была отклонена Боевой школой как раз из-за своего излишнего миролюбия, примиренчества и, кроме того, хорошо развитого чувства сопереживания.
— Полная противоположность Демосфену.
— А у мальчика душа шакала.
— Ведь это Локка совсем недавно назвали «единственным по-настоящему непредубежденным умом Америки»?
— Трудно понять, что происходит на самом деле. Но Грэфф посоветовал, и я с ним полностью согласен, что пока нам нужно оставить этих детей в покое. Не разоблачать их. Сейчас не следует сообщать их имен, достаточно заявить, что нами не установлены какие-либо связи Локка и Демосфена с иностранными государствами и внутригосударственными группировками, за исключением тех, которые публично заявили о себе в сетях.
— Другими словами, дать им справку о том, что они абсолютно здоровы.
— Я знаю, что Демосфен выглядит очень опасным. В какой-то мере это объясняется тем, что у него, или у нее, так много последователей. Но более важным я считаю то, что тот из двоих, кто наиболее честолюбив, выбрал умеренную и мудрую линию. И они пока что просто разговаривают. У них есть влияние, но нет власти.