— Но белки никогда не строили звездолетов, — сказал Грэфф. — Несомненно, на пути от собирания орехов и семян до переработки астероидов и создания постоянных исследовательских станций на лунах Сатурна должны произойти некоторые изменения.
Вероятно, чужаки видят в том же световом диапазоне, что и люди, так как их корабли и наземные сооружения содержат искусственное освещение. Тем не менее выяснилось, что их антенны являются всего лишь рудиментами. И по строению их тел нельзя было сказать, играют ли в их жизни особо важную роль вкус, запах и звук.
Конечно, не может быть полной уверенности, но нам не удалось найти способ, с помощью которого они могли бы общаться звуками. И что самое необычное — их корабли вообще не имеют устройств для связи между собой. Ни радио, ничего, что могло бы передавать или принимать информацию.
— Но их корабли действуют согласованно. Это прекрасно видно по видео.
— Да, это так. Они действуют, как части одного тела и одного сознания. Это самое важное, что нам удалось о них узнать. Как бы они ни общались между собой, их общение происходит мгновенно. Скорость света здесь не является барьером. Когда Майзер Рэкхэм нанес поражение их ударной группировке, они все тут же прикрыли свои лавочки. Одновременно. У них не было времени на отправку сообщения. Просто все кончилось.
Эндер вспомнил тела неповрежденных чужаков, упавших замертво на своих постах.
— И тогда мы поняли, что можно общаться быстрее скорости света. Это было семьдесят лет тому назад, а так как мы узнали, что это можно было сделать, мы это сделали. Не я, естественно, меня тогда еще и на свете не было.
— Но разве это возможно?
— Я не могу объяснить тебе все тонкости филотической физики. Все равно нет человека, который понимает хотя бы половину всей этой премудрости. Но что важно — нам удалось это сделать. Официальное название — Филото-параллаксный мгновенный коммуникатор, но кто-то выкопал имя Ансибл из одной старой книжки, и оно пристало. Но большинство людей даже не подозревают, что эта штука существует.
— Это означает, что корабли могут разговаривать друг с другом, даже если они находятся на противоположных концах Солнечной системы, — сказал Эндер.
— Это означает, — сказал Грэфф. — Что корабли могут разговаривать друг с другом, даже если они находятся на противоположных концах галактики. А чужаки могут делать то же самое без всяких машин.
— Значит, они знали о своем поражении уже в то самое мгновение, когда оно случилось, — сказал Эндер. — А я предполагал… Все говорили, что они могли узнать об этом поражении только двадцать пять лет тому назад.
— Это помогло избежать паники, — сказал Грэфф. — Я говорю тебе вещи, которые тебе не полагается знать в том случае, если ты собираешься покинуть Генштаб МФ еще до того, как окончится война.
Эндер возмутился:
— Если вы хоть немного меня знаете, то вам должно быть известно, что я умею хранить секреты.
— Таковы правила. Считается, что люди моложе двадцати пяти лет относятся к группе риска. Это очень несправедливо, по отношению ко многим детям, которые заслуживают полного доверия, но в то же время помогает свести до минимума вероятность утечки информации.
— К чему вообще вся эта секретность?
— К тому, что мы предприняли весьма рискованные шаги, Эндер, и вовсе не хотим, чтобы каждая сеть на Земле давала свою трактовку нашим решениям. Знаешь, как только у нас появилась работающая мгновенная связь, мы оснастили ею наши лучшие звездолеты и отправили их к родным системам чужаков.
— Нам известно их местонахождение?
— Да.
— Значит, мы не стали дожидаться Третьего Нашествия?
— Третье Нашествие — это мы сами.
— Значит, это мы собираемся их атаковать. Но никто этого не знает. Все думают, что огромная флотилия военных кораблей ожидает врага в Кометном Поясе.
— Ни одного кораблика. Здесь мы совершенно беззащитны.
— А что, если они послали свой флот, чтобы напасть на нас?
— Тогда можешь считать нас мертвецами. Но наши корабли не видели такого флота, ни малейших признаков его существования.
— Но тогда, может быть, они плюнули на все и решили оставить нас в покое?
Эндер попытался оценить время, прошедшее с начала экспедиции.
— И корабли находятся в пути уже около семидесяти лет…
— Некоторые из них. И некоторые — только тридцать, а некоторые — двадцать. Корабли, которые мы делаем сейчас, лучше. И мы стали более искусно обращаться с пространством. И каждый корабль, который успел выйти из заводских цехов, находится сейчас на подлете к вражеским мирам или передовым постам. И каждый звездолет плотно загружен крейсерами и истребителями. Они уже начали торможение, так как они почти на месте. Самые первые корабли, посланные к самым дальним объектам; и более поздние, посланные к тем, что ближе. Мы очень точно рассчитали время. Они будут прибывать на место в боевом порядке в течение несколько месяцев. К сожалению, центры их цивилизации будут атаковать самые примитивные и устаревшие корабли. И все же они неплохо вооружены… У нас есть оружие, о котором чужаки ничего не знают.
— И когда они прибудут?
— В ближайшие пять лет. В Генштабе МФ все готово. Центральный пункт мгновенной связи находится там и держит связь со всей наступающей флотилией; все корабли в порядке и готовы вступить в бой. Единственное, чего у нас нет, так это командующего. Того, кто бы знал, что надо делать с этими чертовыми кораблями, когда они туда доберутся.
— А что, если никто не будет этого знать?
— Мы сделаем все от нас зависящее с лучшими командирами, которые у нас имеются.
«Со мной, — подумал Эндер. — Они хотят, чтобы я был готов через пять лет».
— Полковник Грэфф, нет ни малейшего шанса, что я буду готов командовать флотилией к тому времени.
Грэфф пожал плечами.
— Ну и что? Постарайся. Если у тебя не получится, обойдемся тем, что у нас есть.
У Эндера отлегло от сердца. Но только на секунду.
— Но знаешь, Эндер, в настоящее время у нас никого нет.
Эндер понимал, что это еще одна из игр Грэффа. «Хочет внушить мне, что все зависит только от меня, чтобы я не распускался и напрягался, как только мог».
Игра или нет, но это вполне могло быть правдой. И поэтому ему придется работать изо всех сил. Этого хотела от него и Вэл. «Пять лет. Всего пять лет осталось до того момента, когда прибудет флот, а я до сих пор ничего не знаю».
— Через пять лет мне будет всего пятнадцать, — сказал Эндер.
— Пойдет шестнадцатый, — сказал Грэфф. — Но все будет зависеть от того, чему ты научишься.
— Полковник Грэфф, — сказал он. — Единственное мое желание — это вернуться к тому озеру.
— После того, как мы выиграем войну, — сказал Грэфф. — Или проиграем. У нас будет в запасе несколько десятков лет до того, как они доберутся сюда, чтобы покончить с нами. Дом никуда не денется. И я обещаю тебе, что ты еще успеешь вдоволь наплаваться.
— Но Служба Безопасности не даст мне разрешения из-за моего возраста.
— А мы будем все время держать тебя под вооруженной охраной. Военные знают, как решать такие проблемы.
Они оба рассмеялись, и Эндеру пришлось напомнить себе, что Грэфф только притворяется другом, а на самом деле все его действия — это обман или жульничество, рассчитанные на то, чтобы превратить его в хорошо отлаженную боевую машину. «И я стану тем орудием, какое вам требуется, — про себя произнес Эндер. — Но дурака вам из меня сделать не удастся. Я делаю это, потому что я так решил, а не потому, что вам удалось провести меня за нос, подлые мерзавцы».
Их корабль добрался до Эроса, а они этого даже не заметили. Капитан продемонстрировал им снимок в видимом свете, а затем наложил на него снимок, сделанный в инфракрасном диапазоне. Они находились совсем близко, на расстоянии всего четырех тысяч километров. Сам же Эрос, составляющий в длину двадцать четыре километра, был совершенно невидимым, словно бы ему и не полагалось сиять отраженным солнечным светом.
Капитан посадил корабль на одну из трех посадочных платформ, окружающих планету. Посадка прямо на поверхность была невозможна, так как на Эросе была наведенная сила тяжести, и буксир, рассчитанный на то, чтобы тянуть грузы, был не очень-то приспособлен к процедуре освобождения от ее оков. Капитан предложил им убираться восвояси, но их это ни капельки не расстроило. Горечь, с которой капитан покидал свой буксир, была полным контрастом тому удовольствию выпущенных на свободу пленников, которое испытывали Грэфф и Эндер. Во время посадки в «шаттл», который должен был доставить их на планету, они без устали пародировали самые запомнившиеся им фразы из горячо любимых капитаном видеофильмов и при этом хохотали как сумасшедшие. Капитан помрачнел и, сославшись на усталость, удалился. И вдруг, как если бы ему это только что пришло на ум, Эндер задал Грэффу свой последний вопрос:
— А какой нам резон воевать с чужаками?
— Мне известны самые разнообразные причины, — сказал Грэфф. — Потому что у них перенаселенная цивилизация, и они ориентированы на колонизацию. Потому что им ненавистна сама мысль, что во Вселенной есть кроме них другие мыслящие существа. Потому что они не считают нас мыслящими. Потому что у них какая-то там религия возмездия. Потому что они смотрели наши старые видео и решили, что мы неизлечимо агрессивны. Короче, все, что угодно.
— А чему из этого верите вы?
— Это не имеет значения.
— Но мне все равно хочется знать.
— Они говорят друг с другом напрямую. Сознание с сознанием. Что думает один, то может думать и другой; что помнит один, то и другой помнит. Зачем им вообще мог понадобиться язык? Зачем им вообще учиться читать и писать? Как они вообще могут догадаться, что такое чтение и письмо, если увидят, как это делается? Или сигналы? Или числа? Или все, что угодно, что используется у нас для коммуникации. Это не имеет ничего общего с проблемой перевода с одного языка на другой. Мы использовали все мыслимые способы установить с ними контакт, но у них не оказалось ни одного органа, чтобы понять, что им вообще что-то передается. И, вероятно, они пытались установить с нами мысленный контакт и были удивлены тем, что мы не отвечаем.