Глава 9. ВРОЖДЕННЫЙ ДЕФЕКТ
СИДА: Возбудитель десколады — не бактерия. Похоже, что он проникает в клетки тела и постоянно живет там, как, скажем, митохондрии, и размножается при делении клетки. То, что он атаковал новые виды всего через несколько лет после того, как мы прибыли сюда, говорит о том, что он обладает необычайной способностью к адаптации. Он наверняка проник во всю биосферу Лузитании очень давно, так что сейчас он стал здесь постоянно присутствующей инфекцией.
ГУСТО: Если он постоянно присутствует всюду, то это не инфекция, Сида, это — часть нормальной жизни.
СИДА: Но он не обязательно появился здесь. Он может распространяться. Хотя, конечно, если он эндемичен, то все местные виды, должно быть, нашли какой-то способ бороться с ним.
ГУСТО: Или приспособиться к нему, включить его в нормальный жизненный цикл. Может быть, он даже необходим им.
СИДА: Им необходимо то, что разрывает их генетические молекулы и соединяет их опять случайным образом?
ГУСТО: Может быть, в этом причина того, что на Лузитании так мало различных видов — десколада появилась сравнительно недавно, полмиллиона лет назад, и большинство видов не смогли приспособиться.
СИДА: Жаль, что мы умираем, Густо. Следующий ксенобиолог будет, наверное, исследовать стандартную генетическую адаптацию и не продолжит нашу работу.
ГУСТО: Разве только поэтому ты жалеешь, что мы умираем?
Эндер вернулся домой из дома Рибейры лишь поздно вечером, и больше часа он пытался понять, что же произошло, особенно после того, как Новинья вернулась домой. Тем не менее на следующее утро Эндер проснулся рано, и мысли его были полны вопросов, на которые он должен был ответить. Так случалось всегда, когда он готовился Говорить о чьей-то смерти, — он почти не спал, пытаясь осмыслить историю умершего мужчины, какой видел ее он сам, или жизнь умершей женщины, жизнь, которую она хотела прожить, хотя это и не получилось. На этот раз у него была дополнительная забота. На этот раз живые были ему дороже, чем обычно.
— Конечно, все сложнее, — сказала Джейн после того, как он попытался объяснить ей свое смятение. — Еще до того, как ты покинул Тронхейм, ты влюбился в Новинью.
— Может быть, я и полюбил ту девушку, но эта женщина — капризная эгоистка. Только посмотри: она допустила, чтобы с ее детьми случилось такое!
— И это Глашатай Мертвых? Разве можно судить о людях по внешности?
— Может быть, я полюбил Грего.
— Ты всегда был неравнодушен к людям, которые плюют на тебя.
— И Куару. Я люблю их всех — даже Миро.
— И они любят тебя, Эндер.
Он рассмеялся.
— Люди всегда считают, что любят меня, пока я не начну Говорить. Новинья чувствительнее остальных — она уже ненавидит меня, еще до того, как я расскажу правду.
— Ты так же слеп, как и остальные люди, Глашатай, — сказала Джейн. — Обещай, что разрешишь мне Говорить о твоей смерти. О, сколько я могу рассказать.
— Держи свои мысли при себе, — сказал Эндер устало. — Ты сделаешь это еще хуже меня.
Он начал составлять список вопросов, на которые нужно было ответить:
«1. Почему Новинья вообще вышла замуж за Маркао?
2. Почему Маркао ненавидел своих детей?
3. Почему Новинья ненавидит себя?
4. Почему Миро вызвал меня Говорить о смерти Либо?
5. Почему Эла вызвала меня Говорить о смерти ее отца?
6. Почему Новинья теперь не хочет, чтобы я говорил о смерти Пипо?
7. Что было непосредственной причиной смерти Маркао?».
На этом он остановился. На последний, чисто медицинский, вопрос ответить легче всего. С него и надо начать.
Врача, который проводил вскрытие Маркао, звали Навио, что значит «корабль».
— Это не из-за моих размеров, — сказал он смеясь. — И это не значит, что я хороший пловец. Просто мое полное имя — Энрике-о-Навигадор Каронада. И я еще рад, что мое прозвище взято от слова «капитан корабля», а не от «маленькая пушка». Было бы слишком много неприличных намеков.
Его веселье Эндера не обмануло. Навио был добрым католиком и подчинялся своему епископу, как и все остальные. Он был намерен не допустить, чтобы Эндер что-нибудь узнал, хотя и не собирался из-за этого злиться.
— Есть два способа получить ответы на мои вопросы, — спокойно сказал Эндер. — Я могу спросить вас, и вы честно мне расскажете. Или же я могу запросить Межзвездный Конгресс о том, чтобы мне был открыт доступ к вашим записям. Ансибл обходится дорого, запрос будет обычным, а поскольку ваше сопротивление противоречит закону, расходы будут вычтены из и так небогатого бюджета вашей колонии плюс штраф в двойном размере и выговор вам лично.
Улыбка на лице Навио постепенно исчезла. Он холодно ответил:
— Хорошо, я отвечу на ваши вопросы.
— Никаких «хорошо», — сказал Эндер. — Ваш епископ призвал граждан Милагре устроить несправедливый бойкот законно вызванному служителю. Всем будет лучше, если вы сообщите им, что если такой веселый отказ от сотрудничества продолжится, я буду просить о том, чтобы мой статус был изменен — вместо служителя я буду инквизитором. Уверяю вас, что моя репутация в Межзвездном Конгрессе такова, что просьба будет удовлетворена.
Навио хорошо знал, что это значит. В качестве инквизитора Эндер получит от Конгресса полномочия аннулировать лицензию колонии на основании преследования по религиозным мотивам. Это вызвало бы огромные потрясения, в частности, и потому, что епископ был бы смещен со своего поста и вызван в Ватикан для строгой беседы.
— Почему вы хотите сделать это? Ведь вы знаете, что не нужны нам здесь? — спросил Навио.
— Кто-то вызвал меня, и поэтому я приехал, — ответил. Эндер. — Хотя этот закон иногда вам не нравится, но он защищает многих католиков, которые живут в местах, где господствует другая религия.
Навио побарабанил пальцами по столу.
— Давайте ваши вопросы, Глашатай, — сказал он. — Надо покончить с этим.
— Все очень просто, по крайней мере в начале. Что было непосредственной причиной смерти Маркоса Мария Рибейра?
— Маркао! — сказал Навио. — Не может быть, чтобы вы приехали Говорить о его смерти. Он умер лишь несколько недель назад…
— Меня вызвали объяснить несколько смертей, дон Навио, и я хочу начать с Маркао.
Навио поморщился.
— Можете ли вы предъявить официальное подтверждение?
Джейн шепнула в ухо Эндера: «Давай-ка удивим его». И тут же на терминале Навио появились изображения документов, а Джейн одним из своих самых властных голосов произнесла: «Эндрю Виггин, Глашатай Мертвых, принял вызов для объяснения жизни и смерти Маркоса Мария Рибейра, жителя города Милагре, колония Лузитания».
Но не сами документы произвели ошеломляющее впечатление на Навио, а сам факт, что он не делал такого запроса и даже не включал терминал. Навио сразу понял, что компьютер был включен с помощью серьги в ухе Эндера, но это значило, что Глашатай действительно имел очень большие полномочия. Ни у кого на Лузитании, даже у мэра Боскиньи, не было возможности делать такое. «Кто бы ни был этот Глашатай, — решил доктор Навио, — он явно не по зубам епископу Перегрино».
— Ну хорошо, — сказал Навио, выжав из себя улыбку. По-видимому, он вспомнил, что собирался быть веселым. — Я все равно собирался помочь вам — не все в Милагре разделяют параноидальный страх епископа.
Эндер улыбнулся в ответ, как будто поверив в лицемерное радушие доктора.
— Маркос Рибейра умер от врожденного дефекта, — доктор произнес скороговоркой длинное псевдолатинское название. — Вы могли не слышать о нем, потому что он встречается очень редко, и передается только по наследству. Начиная с периода созревания это вызывает в большинстве случаев постепенную замену экзокринных и эндокринных тканей желез жировыми клетками. Это означает, что с годами поджелудочная железа, печень, яички, щитовидная железа — все заменяется на большие скопления жировых клеток.
— Это всегда фатально? Необратимо?
— О да. На самом деле Маркао прожил на десять лет больше, чем обычно. Его случай был примечательным во многих аспектах. В половине известных случаев — а их не так уж много — болезнь начинается с яичек, после чего больной становится бесплодным, а часто и импотентом. Но у Маркао — шесть здоровых детей, так что похоже, что половые железы были разрушены в последнюю очередь. Но после этого развитие болезни было необычайно быстрым — яички были полностью заменены жировой тканью, хотя печень и щитовидка еще функционировали.
— И что же в конце концов убило его?
— Не работали гипофиз и надпочечники. Он был ходячим трупом. Как я слышал, он просто упал замертво в одном из баров, в середине веселой песни.
Как всегда, Эндер автоматически отмечал возможные противоречия.
— Как эта болезнь передается по наследству, если ее жертвы становятся бесплодными?
— Обычно она передается через побочные линии. Один ребенок умирает, а у его братьев и сестер признаков болезни нет вовсе, хотя они передают гены своим детям. Естественно, мы были обеспокоены тем, что Маркао мог передать болезнь своим детям.
— Вы проверили их?
— Ни у одного не было никаких генетических отклонений. Будьте уверены, дона Иванова все время заглядывала через мое плечо. Мы немедленно выявили нужные гены и быстренько проверили всех детей.
— И ни у кого их не обнаружили? Даже рецессивных тенденций?
— Хвала Господу, — сказал доктор. — Они не смогли бы создать семью, если бы это оказалось так. Я даже не могу понять, как генетический дефект Маркао не был обнаружен раньше.
— А разве генетическое сканирование не обязательно для всех?
— Вовсе нет. Но около тридцати лет назад у нас была страшная эпидемия. Родители доны Ивановы, Густо и Сида, провели подробное генетическое обследование всех мужчин, женщин и детей в колонии. Именно так они открыли способ лечения. И тогда компьютер определенно должен был показать этот дефект — именно так я и нашел его, когда Маркао умер. До этого я ничего такого не слышал, но в памяти компьютера все было.