Естественно, как только по школе прошел слух, что Эндер Виггин часами крутит одни и те же военные фильмы, в видеозале начала собираться толпа. Почти все командиры просмотрели те видеозаписи, которые заказывал Эндер, и делали вид, будто понимают, зачем он все это смотрел и что полезного для себя извлек. Эндер никогда ничего не объяснял. Однажды, когда он крутил подряд сцены одного сражения, взятые из разных фильмов, кто-то робко спросил из заднего ряда:
— Это что, один и тот же бой?
Эндер только пожал плечами.
На седьмой день, спустя пару часов после сражения, в котором армия Драконов одержала седьмую победу, в видеозал зашел майор Андерсон. Он вручил одному из сидевших там командиров листок бумаги, а затем подошел к Эндеру.
— Полковник Графф желает видеть тебя в своем кабинете немедленно.
Эндер встал и пошел за Андерсоном через лабиринт коридоров. Андерсон нажатием ладони открывал замки, призванные держать ребят подальше от помещений учителей. Наконец они пришли туда, где в мягком кресле, привинченном к стальному полу, восседал Графф. Теперь его живот переваливался через оба подлокотника, даже когда полковник держался прямо. А ведь четыре года назад, при первой встрече, он совсем не показался Эндеру толстым. Годы и нервное напряжение жестоко обошлись с администратором Боевой школы.
— Прошло семь дней после твоего первого сражения, Эндер, — напомнил Графф.
Эндер не ответил.
— Ты выигрываешь по сражению в день.
Эндер кивнул.
— Ты ведешь по всем пунктам счета.
Эндер зажмурился.
— Чем ты, командир армии Драконов, объясняешь свой неслыханный успех?
— Вы дали мне армию, которая, как выяснилось, может осуществить любую мою идею.
— И какие же идеи она осуществляла?
— Мы сменили ориентацию, воспринимаем вражеские ворота как низ и, атакуя, падаем на них согнутыми ногами вперед. Избегаем тесного строя, делаем ставку на подвижность. У меня пять взводов по восемь человек, а не четыре по десять — это тоже помогает. А главное, наши противники не успевают приспособиться к новым способам ведения боя, и мы бьем их одними и теми же приемами. Хотя это не может продолжаться до бесконечности.
— Ты считаешь, что скоро перестанешь побеждать?
— Нет, но мне придется сменить репертуар.
Графф кивнул.
— Садись, Эндер.
Эндер и Андерсон опустились в кресла. Графф посмотрел на майора, и тот заговорил:
— В каком состоянии находится твоя армия, ну, после стольких боев?
— Теперь они все ветераны.
— Но как они себя чувствуют? Устали?
— Даже если устали, они в этом не признаются.
— Они все еще способны думать?
— Слушайте, это не я, а вы играете в компьютерные игры с человеческими мозгами. Вот вы и расскажите мне.
— Мы знаем то, что знаем. Нас интересует, что знаешь ты.
— Они очень хорошие солдаты, майор Андерсон. Конечно, и у них есть предел выносливости, но мы пока до него не дошли. У нескольких самых маленьких проблемы с освоением базовой техники, но они трудятся и совершенствуются. Вы хотите знать, не нуждаются ли они в отдыхе? Конечно, нуждаются. Двух недель было бы довольно. Ребята окончательно запустили учебу. Но вы все это знаете и, очевидно, не беспокоитесь, так чего же мне нервничать?
Графф и Андерсон переглянулись.
— Эндер, почему ты смотришь военные фильмы?
— Чтобы изучать стратегию, зачем же еще?
— Эти фильмы создавались в пропагандистских целях. Оттуда изъято все, что касается стратегии.
— Я знаю.
Графф и Андерсон снова переглянулись. Графф забарабанил пальцами по столу.
— Ты забросил Игру Воображения.
Эндер не ответил.
— Скажи мне почему.
— Потому что я выиграл.
— В этой игре нельзя выиграть раз и навсегда. Остается что-то еще.
— Я выиграл.
— Эндер, мы хотим помочь тебе стать счастливым, но если ты…
— Вы хотите помочь мне стать солдатом. Пойдите и поглядите на табло. На мой личный счет. До сих пор вы неплохо справлялись. Примите мои поздравления. А теперь почему бы вам не найти мне достойного противника?
Плотно сжатые губы Граффа разошлись в улыбке, и он затрясся от беззвучного смеха.
— Хоть сейчас, — сказал Андерсон, вручая Эндеру листок бумаги, где значилось: «Бонзо Мадрид, армия Саламандр, 12.00».
— Осталось десять минут, — сказал Эндер. — Моя армия в душе, моется после тренировки.
Графф улыбнулся.
— Тогда поторопись, малыш.
Он добрался до спальни через пять минут. Большинство ребят переодевались после душа, но некоторые уже ушли в игровую, видеозал или в столовую — обедать. Он послал за ними трех самых младших ребят, а остальным приказал немедленно переодеться в боевые костюмы.
— Мы горим, времени в обрез, — пояснил Эндер. — Они предупредили Бонзо двадцать минут назад. К тому времени, как мы доберемся до ворот, наши противники уже минут пять как будут внутри.
Ребята пришли в ярость и громко ругались на сленге, чего обычно избегали делать в присутствии Эндера.
— Да что они выдумали? Может, спятили?
— Какая разница? Об этом подумаем вечером. Вы устали?
— Сегодня на тренировке мы просто задницы стерли, — ответил Муха Моло. — Да еще утром вышибли дух из армии Куниц.
— Никто раньше не сражался два раза в день. Никто и никогда, — подхватил Безумный Том.
— Никто и никогда не бил армию Драконов, — в том же тоне ответил Эндер. — Нам предоставляется счастливый шанс. Не упустим его?
Насмешливый вопрос Эндера был ответом на их жалобы. Сначала победа, а споры потом!
Все уже собрались, большая часть успела одеться.
— Пошел! — выкрикнул Эндер, и они ринулись за ним, на ходу застегивая боевые костюмы.
В коридоре, ведущем к боевой комнате, Эндер остановился. За его спиной тяжело дышали ребята. Плохой признак. Они слишком устали. Совершенно не годны для боя. Ворота были открыты. Внутри — никаких звезд. Только пустая, ярко освещенная комната. Негде спрятаться. Даже тени не найдешь.
— Мама моя, — выдохнул Безумный Том, — а они-то еще даже не заходили.
Эндер прижал палец ко рту, призывая к молчанию. Ворота открыты, и, конечно, врагу слышно каждое слово. Эндер взмахнул руками в стороны, потом показал на ворота, объясняя: армия Саламандр наверняка висит по стенам вокруг, невидимая Драконам, и только ждет, когда они начнут выходить, чтобы заморозить врагов по одному.
Взмахом руки Эндер приказал своим солдатам отойти подальше от ворот. Потом вытолкнул вперед из строя несколько самых рослых мальчиков, включая Безумного Тома, заставил их встать на колени и придать телу форму буквы «L». А затем заморозил. Подозвал жестом маленького Боба, вручил ему пистолет Тома и показал, как сесть на замороженные ноги взводного. Он положил руки Боба — в каждой по пистолету — на плечи Безумного Тома.
Теперь ребятам все было понятно: Том превратился в щит, в бронированный космический крейсер, внутри которого прятался экипаж — Боб. Защита, конечно, не идеальная, но у стрелка будет время.
Эндер поманил двух ребят, чтобы швырнуть Тома с Бобом через ворота, но остановился и знаком попросил их подождать. Затем быстро разбил свою армию на группы из четырех человек: щит, стрелок и двое носильщиков. Когда ребята были заморожены, вооружены и готовы бросать, он приказал носильщикам поднять свой груз, запустить его в ворота, а затем прыгать самим.
— Пошел!
И они пошли. «Корабли» вылетали через дверь по двое, задом наперед, чтобы щит находился между стрелком и противником. Саламандры немедленно открыли огонь, замораживая и без того окоченевшую «броню». А тем временем стрелки, паля из двух пистолетов одновременно, методично уничтожали выстроившиеся перед ними на стене мишени. Саламандры так скучились, что промахнуться было мудрено. А когда пришла очередь носильщиков, те, повинуясь безмолвным указаниям, высадились на стене, занятой врагом, и открыли огонь. Саламандры не знали, атаковать ли стрелков, грозящих им с воздуха, или носильщиков, стрелявших с «земли». Когда Эндер миновал ворота, битва отбушевала. Прошло менее минуты с появления в боевой комнате первого Дракона и до прекращения огня. Армия Драконов потеряла двадцать человек убитыми и тяжелоранеными, только двенадцать ребят вообще не были задеты. Самые тяжелые потери за всю историю существования армии, но они все-таки победили.
Когда майор Андерсон показался из своих ворот и протянул победителю крюк, Эндер не смог сдержать злости:
— А я-то надеялся, что вы отыщете армию, которая могла бы постоять за себя в честном бою.
— Поздравляю с победой, командир.
— Боб! — крикнул Эндер. — Что бы ты сделал на месте командира Саламандр?
Боб, раненый, но не полностью замороженный, ответил из дальнего угла над воротами противника:
— Я бы заставил своих ребят все время двигаться, крутиться вокруг ворот. Нельзя стоять на месте, когда противник знает, где ты находишься.
— Раз уж вы начали жульничать, — обратился Эндер к Андерсону, — почему не обучили армию мошенничать по-умному?
— Я предлагаю вам освободить свою армию, — ответил майор Андерсон.
Эндер нажал две кнопки на крюке, «размораживая» обе армии одновременно.
— Драконы могут идти, — прокричал он.
«Не будет вам строя, не будет вам, господа учителя, парада, не стану я торчать здесь и принимать капитуляцию Саламандр». Хоть бой и кончился победой, он шел не по правилам. Учителя хотели, чтобы он проиграл, его спасло только невежество Бонзо. Тут нечем гордиться.
И только выходя из боевой комнаты, Эндер сообразил: Бонзо наверняка не поймет, что соперник был зол на учителей. Испанская честь. Бонзо будет знать только, что разбит, несмотря на полное тактическое превосходство. Эндер заставил самого маленького из своих солдат вслух объяснить, что помешало Бонзо победить. Он лишил его даже возможности с достоинством сдаться. Если бы Бонзо не испытывал ненависти к Эндеру, он, безусловно, возненавидел бы его. А так ненависть стала еще более жгучей. «Бонзо был последним, кому удалось ударить меня, — подумал Эндер. — И он этого не забыл, я уверен».