Он убрал ногу, приблизился и встал коленями прямо на живот Эндера, поерзав по нему. Он все больше и больше давил на живот. Эндеру стало трудно дышать, мышцы напряглись до боли.
— Я могу убить тебя, — прошептал Питер, — просто давить и давить, пока ты не отдашь концы. А взрослым я скажу, что и не подозревал, что тебе больно и ты умираешь. Ведь мы же просто играли. И мне все поверят, будет все просто прекрасно. А ты сдохнешь. Все будет очень здорово.
Эндер не мог вымолвить ни слова, его легкие сжались, в горле стоял ком. Питер должен знать об этом. Может он не придает этому значения, но он должен догадываться.
— Я знаю, — произнес Питер, — я знаю все, о чем ты думаешь. Это они дали добро на тебя, поскольку я был многообещающим ребенком. Но мне не удалось преуспеть. Ты оказался лучше. Они тоже думают, что ты лучше. Но я не хочу более одаренного брата, слышишь, не хочу Третьего!
— Я обо всем расскажу, — вмешалась Валентина.
— Тебе никто не поверит.
— Они поверят мне.
— Тогда я убью тебя тоже, моя дорогая сестренка.
— О, да, конечно, — произнесла Валентина, — они поверят тебе. «Я не знаю, что убило Эндрю, а когда он уже умер, я абсолютно не представляю, что убило Валентину».
Давление слегка ослабло.
— Ну ладно, не сегодня. Но когда-нибудь с вами обоими кое-что произойдет, несчастный случай.
— Ты слишком много болтаешь, — заметила Валентина, — сам не знаешь о чем.
— Я не знаю?
— Ты знаешь, к чему это может привести? — спокойно спросила Валентина. «Ведь ты хочешь пролезть в правительство. Хочешь быть избранным мира сего. А они никогда не выберут тебя, если твоему сопернику удастся раскопать весьма подозрительный факт, что твой брат и сестра погибли при весьма странных обстоятельствах еще в детстве. А особенно еще потому, что я оставила прощальное письмо в одном из скрытых своих файлов, оно обязательно обнаружится в случае моей смерти».
— Не бери меня на пушку, тоже мне, напугала.
— В нем говорится, что я умерла не своей естественной смертью. Питер убил меня. И если он до сих пор не убил Эндрю, он вскоре сделает и это. Этого, конечно, не достаточно, чтобы доказать твою вину, но вполне хватит, чтобы тебе никогда не стать избранным.
— Понятно, теперь ты стала его монитором, — сказал Питер. — Ты лучше следи за ним. Будь начеку и днем и ночью.
— Мы с Эндером не такие уж глупые. Мы все хорошо просчитали, так же как и ты. А может кое-что еще лучше. Мы все достаточно талантливые дети. Питер, ты не такой уж умный и сообразительный, хотя и самый старший.
— О да, я знаю. Но когда-нибудь наступит день, когда ты уйдешь куда-нибудь, когда ты обо всем забудешь. Внезапно ты вспомнишь, бросишься к нему, а он будет жив-здоров, и все будет о'кей. А уж в следующий раз ты не будешь так беспокоиться, так спешить. И всякий раз с ним будет все нормально. Ты подумаешь, что я забыл обо всем. Даже если ты будешь постоянно помнить наш разговор, ты решишь, что я просто изменился, забыл. А годы пойдут своим чередом. И вдруг чудовищное происшествие, я нахожу тело, я плачу и рыдаю над ним. А ты, помня о нашем разговоре, будешь стыдить себя. Ведь ты будешь знать, что я изменился, и что действительно произошел несчастный случай. А с твоей стороны просто жестоко напоминать о том, что было когда-то обещано во время детских ссор и игр. Несмотря на то, что правда на твоей стороне. Я подожду своего часа, а он — своей смерти, а ты ничего не сможешь сделать, ни-че-го. Вот тогда ты поймешь, что такое самый старший.
— Большой злыдень, — в сердцах бросила Валентина.
Питер вскочил на ноги и тупо уставился на нее. Валентина попятилась. Эндер сдернул с лица омерзительную маску. Питер обернулся и направился к своей кровати. Усевшись на нее, он начал смеяться. Смех был заливистым, веселым, слезы бисером брызнули из его глаз. «Да, вы ребята просто супер, величайшие простаки планеты Земля! Эй, вы, сосунки!»
— Теперь он скажет нам, что просто пошутил, невинная шутка, — заметила Валентина.
— Да не шутка, просто игра. Я могу заставить таких простачков поверить во что угодно. Я могу заставить вас прыгать, как марионеток. — Сделав притворно грозный голос, он добавил: «Сейчас я убью вас, разорву на мелкие кусочки и выброшу в мусоропровод».
Он снова захохотал. «Великие сосунки вселенной»
Эндер молча взирал на его веселье. Он думал о Стилсоне, вспоминал, как хрустнули его кости. Вот кто действительно заслужил подобного. Ничего, он свое еще получит.
Словно прочитав его мысли, Валентина отчаянно зашептала: «Нет, нет, Эндер».
Питер внезапно повалился на бок, затем вскочил и занял боевую стойку. «Давай, давай, Эндер. Я готов в любое время».
Эндер нагнулся, снял правый ботинок и поднял его.
— Видишь, вот на подошве и носке? Это кровь, Питер.
— О… о… я умираю от страха. Я трепещу. Эндер раздавил земляного червя, а теперь хочет убить меня.
Для него это были просто слова. В сердце Питера жил убийца, но об этом никто не знал, кроме Валентины и Эндера.
Когда пришла мать, она коротко посочувствовала по поводу исчезновения монитора. Отец тоже выразил свое удивление целой тирадой. Он сказал, что у него такие фантастические дети, что правительство разрешило им иметь трех вместо двух. А теперь правительство решило не забирать никого, теперь они будут все вместе. Им навсегда оставили Третьего… Он говорил до тех пор, пока Эндер не закричал на него. «Я знаю, что я Третий, я знаю это. Если вы хотите, я уйду, и вам не придется перед всеми оправдываться. Мне жаль, что у меня отняли монитор, и вы оказались с тремя детьми без всяких объяснений. Я понимаю, что это очень обременительно для вас. Мне очень жаль, жаль, жаль…»
Он неподвижно лежал на кровати, тупо уставившись в черноту потолка. На верхней койке, над ним он отчетливо слышал, как ворочался Питер, его спокойное ровное дыхание. Вот Питер соскользнул с кровати и вышел из комнаты. Эндер различил звук журчащей струйки в туалете, затем Питер бесшумно возник в дверном проеме.
Он думает, что я сплю и собирается убить меня.
Питер уверенно подошел к кровати, но не стал забираться на верхний ярус. Вместо этого он остановился у изголовья Эндера.
Но почему он не взял подушку, ведь так легче задушить. Или у него есть другое оружие.
Он прошептал: «Эндер, прости меня, прости, я ведь понимаю тебя, знаю, что ты чувствуешь. Прости меня, братишка, прости. Я люблю тебя».
Спустя некоторое время ровное дыхание Питера известило, что тот снова уснул. Эндер в отчаянии содрал с шеи повязку. Второй раз за день он разрыдался.
3. Граф
— Сестра — наше слабое место. Он действительно очень любит ее.
— Я знаю, она портит все дело с самого начала. Возможно он не захочет расстаться с ней.
— Так что же нам делать?
— Убедить, возможно надавить, заставить поверить, что он хочет пойти с нами больше, чем остаться с ней.
— Да, но как это сделать?
— Сначала хитростью и обманом.
— А если это не сработает?
— Тогда расскажу ему всю правду. Это дозволено делать в случае крайней необходимости. Но мы не можем распланировать все до мелочей, ты знаешь, это невозможно.
Эндер не проголодался к завтраку. Он гадал, что произойдет в школе. Как он встретится с Стилсоном после вчерашней драки. Как поведут себя друзья Стилсона, что будут делать. Скорее всего ничего, но он не был уверен в этом. Ему не хотелось идти в школу.
— Ты ничего не ешь, Эндрю, — заметила мать.
Питер вошел в комнату. «Привет, Эндер. Большое спасибо, что оставил свое мокрое полотенце прямо в ванне».
— Старался для тебя, — пробубнил Эндер.
— Эндрю, давай ешь.
Эндрю протянул согнутые ладони, как бы прося: «Подайте корочку бедному нищему…»
— Очень смешно, — сказала мать. — Как я не старалась, ни один мой ребенок не унаследовал материнские гены.
— Лишь твои гены сделали нас подлинными гениями, Ма, — лукаво произнес Питер. — Мы уверены, что в этом лишь твои заслуги, а не нашего Па.
— Я все слышу, — вмешался отец. Он молча поглощал свой завтрак, не обращая внимания на новости, бегущей строкой передаваемые прямо на обеденном столе.
— Не стоит расточать понапрасну свой потенциал.
Стол слабо пискнул. Кто-то чужой стоял около входной двери.
— Кто бы это мог быть? — обеспокоилась мать.
Отец нажал пальцем на клавишу и монитор ожил. На экране появился человек в военной форме. Это говорило само за себя — ИФ — Интернациональный Флот.
— Я думал, что все уже кончилось, — уныло произнес отец.
Питер ничего не сказал, но рука его дрогнула и молоко выплеснулось в блюдце. А Эндер подумал, что сегодня ему, пожалуй, не придется идти в школу.
Отец набрал код, открывающий входную дверь и поднялся из-за стола.
— Пойду посмотрю, — сказал он, — а вы продолжайте завтрак.
Они остались сидеть, но завтрак можно было считать оконченным. Через одну-две минуты вошел отец и жестом пригласил мать на выход.
— Сейчас тебе будет нагоняй, — произнес Питер. — Они обнаружили, как ты расправился со Стилсоном, и теперь тебя отправят прямо на фронт.
— Но мне всего шесть лет, я еще маленький.
— Ты, Третий, тупица, у тебя вообще нет никаких прав; тебя никто и не спросит.
В комнате появилась Валентина. Ее лицо было заспанным, волосы спутались и торчали в разные стороны.
— Где Ма и Па? Я сегодня так плохо себя чувствую, совсем не могу идти в школу.
— Что очередной устный экзамен? — поинтересовался Питер.
— Заткнись, Питер, — огрызнулась Валентина.
— Тебе лучше расслабиться и наслаждаться жизнью, — не унимался Питер, — может быть и хуже.
— Интересно, что?
— Тебя ждут аналитические экзамены.
— Пробка, — сказала Валентина, — где мама и папа?
— Разговаривают с парнем из ИФ.
Валентина неосознанно посмотрела на Эндера. После долгих лет ожидания, вечного страха, что кто-то придет и скажет, что Эндер прошел тестовые пробы и должен покинуть дом…