По анзиблю к ней дошли слова старого Гегемона: Питеру Виггину было уже семьдесят семь лет, и у него отказывало сердце.
– Я знаю, кто написал эту штуку, – сказал Питер. – Если он смог стать голосом жукеров, он сможет говорить и за меня.
Через пятьдесят световых лет по анзиблю говорили Эндер и Питер. И Питер выцеживал по капле истории своих дней и лет, доброты и жестокости. И когда он умер, Эндер написал вторую книгу и опубликовал под тем же псевдонимом. Книги назывались «Королева Улья» и «Гегемон» и, конечно, стали выполнять роль священного писания.
– Давай улетим, – сказал однажды Эндер Валентине, – и будем жить вечно.
– Так не бывает, – ответила она. – Есть чудеса, которые не может сотворить даже теория относительности.
– Нам нужно лететь. Я почти счастлив здесь.
– Так оставайся.
– Я так долго жил с моей болью, что теперь не могу без нее.
И они сели на космический корабль и полетели из мира в мир. И где бы ни останавливались, он всегда был Эндрю Виггином, бродячим Голосом Тех, Кого Нет, а она – его сестрой Валентиной, летописцем живущих. И всегда и всюду Эндер возил с собой маленький сухой шелковый кокон. Он искал планету, где королева сможет проснуться и жить в мире. Поиск его был долог.