— Здравствуй, Раин. Пойдем-ка, потолкуем.
У Раина захолодело внутри, но Калей и Феликс вроде бы были спокойны.
— Как освободишься — иди в лагерь, там запишись, — сказал Феликс. — Потом возвращайся и иди к Восточным воротам, там встретимся. Если меня не будет — подождешь, лады?
Раин кивнул. Диррел сел за ближайший стол, махнул рукой — садись, мол, тоже.
— Ты на севере где был? В Трайлоке? Вы же на ярмарку приехали, так?
— Ну… да.
— Где твой шатер стоял?
— А… это. На Речном ряде, а что?
— На Речном? — Диррел резко подался к нему. — А ты видел там такой большой шатер, с синей каймой и еще… еще флаг наверху был, с солнышком?
Его губы тряслись, по щекам текли слезы.
— Там… там мой сын был, с женой, и Вирн с ними поехал, и еще … еще две внучки мои, две девочки мои.
— Нет, не видел, я… — мысли Раина путались, но трактирщик уже не слушал.
— Они сами этот флажок сделали, расписывали всю ночь перед отъездом, хотели, чтобы у них самый нарядный шатер был, так радовались, с зимы самой готовились…
Кто-то подошел. Раин вскинул глаза — давешний стражник, Рик. Он мотнул головой — иди, мол, сам сел рядом с трактирщиком. Тот ткнулся лбом ему в плечо, затрясся.
Раин, пошатываясь, отошел. Рядом оказался Савон.
— Детей и внуков Диррел в Трайлоке потерял, — голос его звучал глухо. — Жена его, Селида, сейчас лежит, не встает.
— Я же, — Раина начало трясти. — Я же не знал, что… так.
— Конечно не знал. Иди.
Савон слегка подтолкнул его в спину.
— Нет, ты не понимаешь. Ты не понимаешь. Я..видел этот шатер, с солнышком. Я… — Раина зашатало, он чуть не упал. Савон обхватил его, тряхнул сильно и зло.
— Ты видел, как семью Диррела убили твои солдаты. Я понял. Иди и никому об этом не говори. Не один Диррел тут, в Пригорье, пострадал.
Раин прошел несколько шагов, потом сел прямо на дорогу и заплакал.
Вывел его из этого состояния Рик. Подошел, помог встать.
— Многие свою семью там потеряли, — сказал он. — Ну что ж поделать. Жить надо дальше.
Раин кивнул. Рик похлопал его по плечу и пошел в ратушу.
До лагеря беженцев Раин добрался более менее успокоившись. Там его надолго не задержали — в длинной палатке сидело два писаря, его внесли с длинный список как уроженца Тарпа. Дали даже место — в палатке номер шесть, верхний ряд, от входа справа. Раин сказал, что спать там, скорее всего не будет — нашел пристанище в городе. Ему равнодушно сообщили, что это его право и что если он хочет кушать из общего котла, то ему придется участвовать в работах по благоустройству лагеря. Раин сказал, что принимает это к сведению, но столоваться в лагере не намерен. На том и распрощались.
До восточных ворот он добрался без приключений. Феликс уже ждал его там — точил лясы с двумя стражниками в прилепившейся к частоколу сторожке.
— Ага, вот и он, — объявил он собеседникам, увидев подходящего Раина. — Ну ладно, доскажу когда вернусь.
Усатый стражник махнул ему рукой.
— Ну, готов к труду?
— Готов.
— Это хорошо, так как покамест делать нам нечего. Правда Брунник хочет, чтобы кто-нибудь ему верши починил. Не знаю, откуда он их взял — подозреваю, что спер. Умеешь верши латать?
— А что такое верши?
— Иначе их еще называют мордами. Такие корзины без дна, вставлены одна в другую. Рыба заплывает, потом не знает как выплыть.
— Никогда не видел.
— Эх-ма… я забыл, что ты вообще умеешь делать?
— Программировать.
— Зашибись. Самое востребованное в здешних местах умение. А еще что?
Раин пожал плечами. Интересовало его совсем другое.
— А как ты сюда попал, по какой вводной?
— Я-то, — Феликс покрутил головой, выискивая что-то по улице. Они шли по слободе, разросшейся за пределами ограждающего Пригорье частокола. — Я, брат, не успел ничего сделать. Зашел в Рохане, хотел там развиваться, и — ба-бах. И я в лесу. Пополз в Изенгард, там, сам понимаешь — ничего. Решил мотать в Пригорье, наткнулся на обоз — собирались на север. Вот я к ним на беду и прибился.
— Почему на беду?
— Потому, что обоз был соляной, и взяли меня без всяких разговоров, рваного и босого.
— А что в этом такого?
Феликс хмыкнул.
— А в том, что тут — соляная монополия. Каждый мешок соли, идущий на север, должен быть маркирован королевским знаком. А я попал к контрабандистам. И шли мы не по тракту, а рядом с ним.
— Ну и? Пришли же!
— Если бы. Возчик из меня никакой. Был. На переправе колесо заклинило и слетело, два мешка с воза — бульк. А что бывает с солью, которая попадает в воду? Правильно. А что бывает с тем, кто потерял два мешка соли?
— Что?
— Били меня. Убили бы, но почему-то оставили там, в лесу. Декабрь, прохладно, знаешь ли… я оклемался кое-как и пополз за ними. Слава богу, с водой проблем не было. Жрал ветки, как зайчонок. Мозгов-то нет — надо было на тракт выруливать, он недалеко был, а откуда ж мне это знать? Шел по следам.
В итоге в Пригорье приполз и если б не Савон — там бы и околел. Он случайно на меня наткнулся, как-то еще и распознал своего. Я, вроде как, лежал в горячке и матерился. Он меня выходил…
— Ничего себе, — Раин был впечатлен. — А те контрабандисты?
— Я как смог — сразу же Рику о них рассказал. Взяли их, в Форносте взяли. Надеюсь, что вздернули.
— А скажи, — после паузы задал Раин мучивший его вопрос. — До армии и до войны один я дело довел?
— Ага. Савон — толкиенист, он тут просто гулял, я — как рассказал, Калей в разведке был, а Павола шандарахнуло прямо на входе — он, по его словам, даже «ой» не успел сказать, как заделался форностским нищим. Так что войнушка и все такое — это только ты. За что тебе большое спасибо от всех местных. Ага, вот тут, кажется.
Дом, к которому они подошли, был маленький, но выглядел вполне пристойно. Крыт камышом, стены чистые, со следами недавней побелки. На веревках, растянутых по всему двору, висела сушеная рыба.
— Эй, господин Брунник!
Феликс громко стукнул кулаком в калитку.
— Вы дома? Эй!!
В доме завозились, что-то упало, дверь приоткрылась.
— Кто там?
— Я, господин Брунник. Фил.
— А-а… пришел. Стой там. Сейчас я выйду.
Брунник был невысок — пониже даже Феликса, широкоплеч и босоног. От него пахло рыбой. И не только.
— Как ваши дела? — жизнерадостно спросил его Феликс.
— Нормально дела, — ответил тот. — Кто это с тобой?
— Товарищ мой, зовут его Раин, южанин, тоже торговал в Трайлоке, шел домой, да застрял здесь. Прошу любить и жаловать. Крупный спец по части ремонта верш и вообще рыболовных снастей.
— Здравствуйте, господин Раин, — вежливо сказал рыбак. — Очень приятно, что вы согласились помочь мне.
В доме что-то заворочалось и упало, потом послышался вскрик. Женский.
— У вас гости, господин Брунник? — с невинным видом спросил Феликс.
— Да… гости. Так вот, насчет вершей…
Договорить ему не дали — дверь распахнулась и на порог вышла невысокая женщина.
— Приветствую вас, госпожа Марна, — весело сказал Феликс. — Прекрасный день намечается, не так ли?
— Хорошо, что кому-то в этот день весело и радостно, — звучно ответила женщина.
— Госпожа Марна зашла ко мне… по делу, — заявил Брунник. — Так вот, насчет вершей…
— Конечно по делу, — перебила его Марна. — По такому делу, что сейчас перешибу тебе обе ноги и отнесу на двор к Рачу, на корм его свинкам. Хотя ты так пропах рыбой, что они тобой, вероятно, побрезгуют. Тогда отнесу в муравейник.
— Вон они, сушатся, — быстро сказал Брунник, махнув рукой. — На плетне. Забирайте. Почините — попользуетесь. Вот и будет вам плата. — Он развернулся и начал заталкивать госпожу Марну обратно в дом, что-то шипя ей сквозь зубы.
— Попользуемся на вашем обычном месте, за мельницей? — Крикнул Феликс ему в спину.
Брунник кивнул.
— Очень хорошо. До свидания, господин Брунник, до свидания, госпожа Марна, желаю вам хорошего дня, — все так же жизнерадостно прокричал Феликс. Те, занятые перебранкой, не обратили на него никакого внимания.
Они сняли с колышка сплетенное из ивовых прутьев сооружение, действительно напоминающее корзину. В его боку зияла огромная дыра.
— Хорошо, — сказал Феликс. — С этой вдовушкой нам повезло — так-то у Брунника солнечного света не выпросишь. А тут, если повезет, рыбки наловим. Только сперва починить надо.
— А как чинить?
— Будем учиться на ходу. Явно нужны свежие ивовые прутья. Пошли, я местечко одно знаю, на берегу реки. Там как раз и устроимся.
Пройдя еще немного по тракту, Феликс свернул налево. Тропинка вилась между огородами. Народу было мало, но Феликса окликали, подходили поздороваться, разузнать новости и познакомиться с Раином. Ни одного имени тот не запомнил, а Феликс ориентировался меж Яниками, Стурами, Контосами и Агриями очень легко, спрашивал о здоровье детей и родителей, рассказывал какие-то сплетни и представлял Раина как крупного спеца по починке рыболовных снастей. От таких рекомендаций тот вздрагивал и раскланивался с фальшивой улыбкой.
Наконец вышли в поле.
— Чего ты врал-то, — проворчал Раин. — Я в этих снастях ни ухом ни рылом. Я и в обычном-то мире на рыбалку не ходил никогда.
— Серьезно? — удивился Феликс. — Жалость-то какая. Надо было тебя как программиста рекомендовать?
— А зачем вообще рекомендовать?
— Затем, что тут люди не те, что в, как ты назвал, обычном мире. У каждого помимо имени есть еще и ремесло. Его по этому ремеслу знают даже больше, чем по имени. И когда два человека встречаются, они в первую очередь, именно о том, что умеют делать говорят.
Раин вспомнил разговоры на дороге, у костров.
— Сейчас ты — такой же как они, — поучал его Феликс. — Слился с фоном. А представься ты только именем да и пройди мимо — судачили бы о тебе, гадая, кто ты и почему так заносишься. А зачем лишнее внимание привлекать? Тем более, это тут будет однозначный негатив, раз в тебе спеси столько, что двух слов о себе сказать не можешь. А нам негатива не нужно, знаешь ли, нам тут еще неизвестно, сколько жить.