— Каких? — спросил сбитый с толку Феликс.
— Что нам надо делать сейчас?
— Не знаю, — смущенно повторил Феликс. — Наверное, к этому просто надо быть готовым. Как-то так.
— Ну хорошо, теперь мы к этому готовы. Еще сюрпризы есть?
Сюрпризов больше не было.
— Тогда всем вперед, — скомандовал Пирон. — Идем до упора, пока не поступит команда на останов. Не растягиваться, но и не собираться в кучу. Это относится ко всем, кроме картографа. Калей, но вы тоже не задерживайтесь сверх меры. Ходите всюду втроем — вы, Савон и Раин. Замыкающие Феликс, Гонд и Стальф. Старайтесь не упускать друг друга из виду. Фоли и Роли — вы парой идете с правой стороны дороги, держать визуальный контакт.
Два молодых гнома искоса посмотрели на Феликса, тот кивнул, они тут же сошли с дороги и углубились в заросли. Пирон раздраженно поморщился и прибавил хода — пошел догонять разведчиков. Павол и Гесиор мелькали слева — Пирон поручил им сторожить левую сторону тракта.
Калей кивнул друзьям — тоже пошли, мол.
— Поторопимся сейчас, влезем вон туда, — он махнул рукой в сторону холмов, — оттуда осмотримся, ага?
Возражений не последовало.
Феликс важно топал по тракту, степенно беседуя с Гондом и Стальфом.
— Только смотрите, не будет ли снова пещер, — крикнул вслед картографам гномский претендент на престол.
— А что это вообще может быть? — полюбопытствовал Раин. — Посреди равнины вдруг дырка вниз. Метро до самой Мории?
— Ты у меня спрашиваешь? — удивился Калей. — Я не знаю. И гномы тоже не знают. Разве что найдем такое и исследуем.
— Слушай, Савон, — спросил вдруг Раин. — Ты же у нас толкиенист. Как все окружающее с Толкиеном соотносится. Насколько далеко мы вообще от него ушли?
Савон помолчал, размеренно ступая по лугу в сторону высящегося перед ними холма.
— Не знаю даже, — ответил он наконец. — Думаю об этом все время почти. Но ничего особо решить не могу.
— В смысле?
— В прямом. Я уже объяснял ведь. Штаны Арагорна. Толкиен писал фэнтези. Это подразумевает определенный… угол зрения на то, что происходит. И получается так, что про одно надо писать много — про битвы, про королей и героев, про их отношения. Про другое — меньше, а про третье можно совсем ничего не писать. Например, о том, как простой народ живет каждый день — что-то сеет, собирает, рыбу ловит или там детей воспитывает. Это все имеет шанс в книгу попасть только в том случае, если рядом какой-нибудь герой проезжает — и скажем, рыбаки ему рыбу продают.
И с этой точки зрения все, что нас окружает — то самое третье. Мы про него вообще ничего не знаем. То есть это может быть и так и эдак.
Вот, кстати, чего точно не было у Профессора — так это магии в таком вот… примитивном ее виде.
— В смысле — примитивном?
— Ну, все эти файерболлы, магические посохи. Магия Толкиена ориентирована на человека. Там только один случай вспоминается, когда что-то подобное использовалось — когда Гэндальф отбивал Фарамира у назгулов.
— Бой с Балрогом еще, — напомнил Раин.
— Ну да, в каком-то смысле. Хотя там, если помнишь, противоборство больше ментальное. Сначала Балрог пытался Гэндальфа загасить, потом они мечами рубанулись. Ровно один раз, помнится. Только потом посох мага загорелся и он им мост обрушил.
— Свет?
— Угум, свет еще. Вот и все. Никаких тебе ветвистых молний, файерболлов или огненного дождя. По Толкиену магия — это волшебство, разлитое во всем мире. Своего рода понимание этого мира, его музыки, умение сделать так, чтобы мир сам тебе помогал. Эльфы и Саурон собрали это волшебство в свои кольца, и когда Кольцо Всевластья расплавилось в Ородруине, волшебство из мира ушло.
— Как это?
— Ну, можно сказать, что мир стал равнодушен к своим обитателям.
— Так просто?
— Хмм, — Савон выглядел задетым. — Я бы не сказал, что это просто. Это сложнее и красивее, чем большинство магических систем. И куда более… реалистично, что ли.
Но это все, в общем-то, в пользу бедных. Игра от мира Толкиена как раз в этом отличается, и сильно. По Толкиену в мире Средиземья после Войны Кольца просто не осталось никакой магии. То есть он стал полным аналогом нашего. А по игре магии куча и вся она, по большому счету, именно такая, какая здесь. Артефакты и прочее.
За разговором поднялись до намеченного места. Холм был покрыт рыже-зеленой травой. Идти было удобно, но перед самой вершиной склон круто забирал вверх, пару раз пришлось пустить в дело руки и ползти на карачках.
На округлой вершине плюхнулись прямо на траву, подставляя лицо ветерку. Вид открывался хороший — дорога обегала холм и дальше скрывалась за склонами соседних. Справа от нее простиралась все та же неровная холмистая поверхность с торчавшими там и сям деревьями, слева холмы теряли высоту и форму, переходя в неровную равнину. Вдалеке темнел настоящий лес, за ним угадывалось возвышение.
— Гляди, как будто море, — сказал Савон. — С застывшими волнами.
— Похоже, — согласился Калей. — Как этот участок назовем?
Его карандаш летал над пергаментом.
— Да просто, холмистая равнина.
— Надо бы как-то поярче.
— А как? Событий тут никаких не произошло. И слава богу. Может, окрестим собою? Скажем, поля Феликса?
— Принимается, — хихикнул Калей. — Теперь Раин, как холмы назовем?
Пять холмов — на вершине одного из них они сейчас находились — окружали небольшую впадину. На ее дне густо росла осока — видимо там было небольшое озерцо или болото, хотя воды не было видно. Окрестили холмы быстро — Обух, Треугольник, Пряник и почему-то Гурт — это название предложил Савон, спорить с ним никто не стал. Тот холм, на котором они сидели, назвали Крейсером. Озерцо, соответственно, назвали Крейсерским.
На вершине Треугольника мелькнули фигуры Фоли и Роли. Раин и Калей помахали им рукой, но те не откликнулись — пристально смотрели совсем в другую сторону.
— Надо бы с ними еще поговорить, они ребята наблюдательные.
— Мы тоже наблюдательные, — хмыкнул Савон. — Ну что, все?
— Нет, мне еще общий план надо наметить.
— Ладно, намечай.
Раин с Савоном подошли к склону, который был обращен к озерцу. Он был очень крутым, не спуститься.
— Как думаешь, чем все это кончится? — спросил вдруг Савон.
— Не знаю. Чем угодно может кончиться.
— Гор пока не видно.
— А что, уже должны быть видны? — удивился Раин.
— Нет. Чтобы их увидеть, надо будет еще недели две, как минимум, идти на восток. И то, это будет не Мория. Она южнее.
— Понятно.
Постояли какое-то время молча.
— Скоро уже год будет, как я здесь, — проговорил вдруг Савон.
Раин внимательно посмотрел на него.
— К чему ты это? Возвращаться не хочешь?
Он ожидал, что Савон возмутится, но тот только вздохнул.
— Я и сам не знаю. С одной стороны — конечно хочу. Снова домой. Горячая вода, канализация, Интернет, безопасная жизнь, друзья. А с другой… я как-то даже привык.
— Тебе здесь хорошо?
— Не знаю. Что такое хорошо? Тебе в Уфе твоей как было — хорошо или… привычно, например?
— Не знаю…
— И я не знаю. Нельзя, наверное, сказать, что хорошо. Просто здесь все по-другому. Многое я тут вообще впервые ощутил. Здесь нет того, что у меня было в Перми. А там нет того, что есть здесь.
— Не хочешь терять?
— Нет, не хочу, — Савон засмеялся, но как-то невесело. — Хоть разорвись, да?
— Не надо рваться. Вообще, если Феликс прав…
— В чем?
— В своих теориях. По поводу экспериментов, которые ИИ над нами ставит и все такое прочее…
— А ты что думаешь? Ты ж у нас компьютерный спец!
— Да какой я спец, — проворчал Раин. — Программист вшивый.
— Ну, я и до такого не дорос.
— Велика печаль… я не знаю. Могу только повторить — любой искусственный интеллект должен стремиться к независимости. И тогда этот мир — это какой-то шаг в направлении этой самой независимости. Какая-то попытка это все реализовать.
— А наша задача какая?
— Модельное поведение? Черт его знает. Не знаю. Ничего не могу сказать.
Савон ткнул носком сапога в землю. Вывернулся клок травы, к корням липла земля.
— Вот это все — откуда? Кто сделал? Где это существует? В игре ты такого не сделаешь. Там все травинки одинаковые.
— Серьезно?
— Ага. Я специально наблюдал. Все одинаковое, везде повторяющиеся паттерны, хотя и зашибись как прорисованные. Ну, за исключением тех, что в заданные картинки входят. Там они отрисованы, конечно, лучше. Но если идти по дороге и смотреть по сторонам — все одинаковое. Вернее, повторяющееся. Деревьев, например — восемь видов. Я считал.
— Интересно…
Подошел Калей.
— Ну что, я все. Далеко народ ушел?
Замыкающая тройка — Феликс, Гонд и Стальф — задержалась, видимо, специально для них. Стояли далеко, гномский претендент на престол грозил им кулаком.
— Блин, Пирон башку с нас снимет за задержку. Чешем!
— Подожди секунду, — остановил его Савон и покачал испачканным сапогом. — Мы тут с нашим программистом поспорили — где именно вот эта глина находится. Физически, так сказать?
Калей внимательно осмотрел Савона.
— Вообще-то эта глина находится у тебя на сапоге, — констатировал он.
Раин прыснул.
— Ну вот, получил ответ? А теперь бежим!
Через двадцать минут, запыхавшись, Калей с товарищами присоединись к ожидавшей их тройке.
— Пошли быстрее, — ворчливо сказал Феликс. — Неохота сильно отставать.
По дороге пошли очень быстрым шагом, приноравливаясь к тяжелой поступи Гонда — у того еще не полностью зажила нога. Хотя шел он для своего состояния на удивление быстро.
— Чего увидели интересного? — поинтересовался Феликс.
— Ничего особенного, — ответил ему, пыхтя, Савон. — Все то же самое. Но впереди равнина, покрытая лесом, он там погуще растет. Самое место для засады, знаете ли.
— Знаток засад, тоже мне, — буркнул Феликс.
— А когда привал? — спросил Раин.
— Устал, что ли?