— Пора позаниматься, если вы не передумали.
— Нет, — с готовностью согласился Раин. — Пойдемте!
— Разрешите мне к вам присоединиться, — попросил их Савон. Стальф не имел ничего против, так что за холм они пошли втроем. Там Савон попросил у старика звездочку. Тот, немного поколебавшись, отдал ее, а сам взялся за посох.
— Вам нужно немного поработать над дыханием, — сказал он Раину. Тот кивнул и взялся за палку. — Я попробую еще поговорить с небом, потом поменяемся.
Они встали рядом и начали упражнение, сначала синхронно, но долго выдерживать ритм Раин не смог, он то немного отставал, то забегал вперед. Контролировать дыхание у него пока что получалось неважно. Стальф же словно погрузился в транс — посох описывал круги, руки двигались как у механической куклы, грудь почти не вздымалась, настолько легким было его дыхание. Через несколько минут перед ним заплясал уже знакомый Раину маленький голубой шарик, еще через минуту их было уже три. Савон видел такое впервые и смотрел во все глаза, даже про звездочку забыл.
Еще через несколько минут Стальф медленно остановил вращение посоха, шарики исчезли с еле слышным шипением. Только тут стало ясно, сколько сил это отняло у Стальфа — тот покачнулся, тяжело оперся о посох, и, отмахнувшись от предложения помощи, тяжело сел прямо на траву.
— Это нелегко, — едва переводя дух, сказал он. — Но мне кажется, что я достиг некоторых успехов. Во-первых, я видел… сколько передо мной было огней, три? — ребята истово закивали, старик улыбнулся. — Более того, я видел склон этого холма и… даже немного то, что было за ним. И еще мне казалось, что я могу взлететь!
Раин сглотнул.
— Можно теперь мне?
— Да, конечно, — кивнул Стальф и позволил Раину взять посох. — Только осторожнее.
Быстро кивнув, Раин принял теплое дерево в ладони. Вздохнул, выдохнул, унимая тут же расходившееся сердце, потом начал вращать. Ощущение вихря пришло сразу же, едва ли не с первым движением, еще через несколько секунд он весь словно был охвачен огнем — но тот не жег, а лишь грел. Чуть увеличив скорость вращения, он ощутил, что вихрь внутри него закручивается все туже, тут же пришла уже знакомая эйфория. Стараясь не поддаться ей, он медленно дышал, стараясь ни о чем не думать и сосредоточиться лишь на внутренних ощущениях — а тех у него было огромное количество, пронимающая в него откуда-то снизу энергия словно давала ростки — в плечи, в руки, в шею, в спину — всюду. Потом на выдохе Раин словно замкнул что-то внутри себя — и приподнялся над землей. На этот раз он не дал эмоциям вывести себя из сосредоточенности — завис на высоте метра над землей, продолжая вращать посох и немного покачиваясь.
Стальф, откинувшись, смотрел на него — как ни странно, почти без удивления. Вот про Савона такое было не сказать — при виде парящего в воздухе товарища у него натурально отпала челюсть, он выпучил глаза, а пальцы принялись бессознательно теребить и гнуть звездочку — он как раз собирался в очередной раз тщательно ее исследовать.
Раин, стараясь не терять дыхания, попробовал развернуться в воздухе, не теряя высоты, но тут с тонким звоном звездочка в руках Савона превратилась в тонкий жезл. Венчающий его зеленый камень вспыхнул, в его свете все ясно увидели, что висящий в воздухе Раин словно заключен в прозрачный пузырь радиусом метра два. Это все оказалось слишком для Раина, который тут же потерял концентрацию, дыхание сбилось и он упал — слава богу, мягко и на ноги, лишь потом повалившись вбок. Жезл тоже погас.
Савон вскочил, его руки тряслись, жезл полетел в траву. Стальф поднялся с некоторым трудом, но тоже быстро. Сначала он бросился к лежащему Раину, но тот уже пришел в себя.
— Что это было? — хрипло выдавил он, пытаясь подняться. Через некоторое время это ему удалось — правда ноги немного тряслись. Стальф уже стоял рядом с Савоном — тот, ни слова не говоря, протянул то, во что превратилась звездочка.
Теперь это был жезл — длиной сантиметров тридцать, сделанный из переплетенных золотых нитей, которые затейливо обрамляли драгоценные камни, расположенные попарно — топазы, рубины и сапфиры. Венчал жезл крупный изумруд. Несмотря на тонкость, жезл не выглядел хрупким, и хорошо лежал в руке.
— Как вы это сделали? — спросил Стальф Савона, поднося жезл поближе к лицу.
— Я не знаю, — ошарашенно выдавил тот. — Я разглядывал его, потом увидел, что Раин взлетел… видимо, я его сильно сжал. Он вдруг распрямился и… вот. А потом засветился.
— Занятно, — сказал Стальф. — Надо бы позвать гномов… как это они не разглядели, что это не просто украшение, а трансформер.
Гномы, подошедшие буквально за минуту, выглядели весьма озадаченными. О трансформерах они слышали, более того — Эребор был центром, где трудились признанные мастера этого хитрого ремесла, но, по словам Гонда, абсолютно ничего не говорило о том, что потерянная колдуном звездочка может так преобразоваться.
После очень долгого и очень тщательного изучения, он вынес свой вердикт.
— Тонкая работа. Ни я, ни Фоли не заметили разворота потому, что у нас его не принято прятать. Обычно сразу видно, что это и как все преобразуется из одной формы в другую.
Он показал всем две упругие стальные проволочки — очень тонкие, но прочные.
— Сейчас они прямые. Если нажать здесь и здесь, — он с видимым усилием последовал собственной рекомендации, но у него ничего не вышло. Он, нахмурясь, еще раз осмотрел жезл и облегченно вздохнул, — и еще здесь… вот, у нас снова звезда.
Действительно, украшение приняло свой прежний вид.
— Распрямить ее можно, если нажать одновременно в трех местах, — Гонд показал как, на этот раз демонстрация прошла успешно. — В общем-то все просто.
— Я совершенно точно не нажимал в этих трех местах, — заявил Савон.
Гном пожал плечами.
— Другого способа нет.
— Кто сделал это? — спросил Пирон. Он принял от Гонда жезл и попробовал превратить его в звезду, но у него ничего не получилось.
— Трудно сказать, — напряженно ответил Гонд. — Таким секретом владеют только гномы. И по некоторым признакам — это гномская работа. Например, эти тонкие металлические полосы, которые задают форму — у нас их называют усы, и мы используем такие же. Гибкие части тоже похожи. Фиксаторы. Но я никогда не видел, чтобы фиксаторов было три. Большинство наших содержит один, максимум — два. Три… это сложно и много.
Потом… жезл сделан хорошо, но все равно грубовато. Как и звезда, собственно. Ни один гном так это не оставит — вот здесь завитки остались без завершающей шлифовки, например. Симметрия неточная. В общем, механически все сделано очень хорошо, а конечные украшения — совсем плохо. Я бы сказал так — это сделал кто-то, хорошо знакомый с работой гномов, он очень старался ее повторить. В чем-то у него получилось, в чем-то нет.
Жезл переходил из рук в руки. Раин взвесил его в руке, потом попробовал вращать. Это ему сделать не удалось — у него был очень странный центр тяжести, его было почти невозможно поймать. Он поделился своим открытием со Стальфом, тот тоже попробовал — нет, круга не получалось. Не получилось и у Пирона — жезл обязательно уклонялся.
— Так, на сегодня все, — объявил, наконец, их командир. — Все разгадки ищем завтра с утра. Пока всем спать.
Выразительным взглядом Пирон показал, к кому в первую очередь относится его приказ. Так что перед сном успели перекинуться буквально парой слов — Савон продолжал настаивать, что на фиксаторы не давил. О пузырях и полетах они пока никому ничего говорить не стали.
Дежурства сделали короткими, так что пришлось среди ночи вставать и Калею с Раином. Два часа они смотрели на обсыпавшие небо крупные звезды — не особо разговаривая, просто каждый думал о чем-то своем.
С утра Пирон поднял всех рано. Савон вскипятил воды, заварили чай и закусили остатками вчерашнего пиршества.
Первым ушел Гер с разведчиками, потом остальные, среди них — Стальф, Раин и Калей, потом Феликс с гномами. Пирон, как ни странно, задержался и догнал их только тогда, когда тракт забрался на первую гряду холмов. Оттуда уже видно было, что дорога, по которой они шли, пересекает по прямой неглубокую ложбину. Противоположный край обрамляла скальная стенка. В том месте, где к ней подходила дорога, в ней были прорезаны изящные ворота.
— На что похоже? — спросил Калей Раина, когда они находились на гребне. Отсюда ворота были видны очень хорошо. Воздух за ними немного дрожал.
— Даже и не знаю, — проговорил Раин. — На листья. Будто там, за скалой растет огромное дерево и это — два его листка.
— Да, похоже, — подтвердил догнавший их Пирон.
— Красиво очень, — выдохнул Калей. — А как это назвать? Лиственные Ворота?
— Да назови просто — листья.
— О, здорово!
Отряд растянулся по дороге, разведчики уже пересекли самое глубокое место и подходили к воротам.
— Давайте побыстрее, — скомандовал Пирон. Они припустили вниз.
Павол и Гер первыми добрались до проема Ворот. Остановились и замерли на какое-то время, потом пошли ниже, постепенно скрывшись из глаз.
— Да что же там, интересно? — проворчал Феликс, ускоряя шаг.
— А ты, кстати, заметил, какой тут лес? — не отставая от него спросил Калей.
— Чего?
— Чистый лес, как возле той речки. Красивый. Благородный.
— Во, хорошее слово, — отметил Раин. — Именно благородный. Без грязи и прочего.
— Ну да, — согласился Феликс. — Начался он незадолго до той гряды, которую мы только что перевалили. А здесь уже только такой. Видать эта долина как-то действует…
Все, кто достигал перевала, замирали. Иные надолго — Стальф, например, как взошел, так и встал и шагу не мог ступить. Наконец-то туда добрались и Калей сотоварищи.
Картина, открывшаяся им за перевалом, действительно поражала. Долина была почти идеально круглой. Скалы уступами спускались вниз, по ним струились водопады, питавшие лежащее в центре озеро. Над ним поднимался тонкий пар, в воздухе сияли радуги — не меньше десятка, каждый поток порождал отдельную.