Если тенденция с быстрым ростом продолжится, то совсем скоро, через десяток-другой лет, его помощник сможет просто выйти за рамки шахматной доски, перестанет быть фигурой и попытается сам стать игроком, что управляет другими и контролирует события. А вот это ему уже совсем не нужно, и даже в чем-то может быть опасно: слишком уж отличаются их принципы и виденье мира… '
Мысли ненадолго отвлекли его от беседы, поэтому сэр Эктор позволил себе еще один вопрос.
— Если он вам настолько мешает, то почему вы сами его не устраните? На игровом поле это сделать намного проще.
— Устранить? — ухмыльнулся наг. И отрицательно качнул головой.
Да, это может решить определенное число проблем и уберет часть потенциальных угроз, но лишит гораздо большего количества возможностей. И создаст такое количество новых проблем, что… он невольно вздохнул, просто представив дальнейшее развитие событий.
'Нет, дело вовсе не в свеже слепленном клане юных паладинов, что пытается создать Рэн. Пока что тот не заслуживает и плевка в его сторону. Даже ради одной виманы, отданной им Рэну, можно было бы их всех спалить в топке войны и благополучно забыть, попутно прибрав все ценное имущество. Только не для того он столько вложил в человека. И даже не опасение разгневать Владыку Игры является препятствием для устранения. Да, не стоит трогать Его любимые игрушки и пытаться за Него решать, кому жить, а кому умереть… Но можно ведь не подстраивать смерть, а наоборот, дать многое, слишком многое: возможности, рискованные, но сулящие уникальную выгоду пути, уверенность в себе и цель, ради которой не жаль и собственной жизни. И не его будет вина, что игрушка оказалась недостаточно хороша, чтобы выдержать, не сломаться под собственным выбором… Так он и планировал поступить, если понадобится.
Его останавливала невозможность просчитать последствия. И месть влюбленной, нет, любящей женщины, шагнувшей за Рэнионом даже в Бездну. Если к сонму его врагов прибавится Хозяйка Грез и Кошмаров… А ведь она может обо всем узнать, а узнав, ни за что не простит и начнет мстить. Учитывая же ее силу и обретенную Книгу снов, ему будет лучше не засыпать никогда, иначе рано или поздно она его достанет. И в таком случае смерть покажется ему наградой и желанным избавлением, по сравнению с бесконечным потоком ужасов, боли и кошмаров, создаваемых разгневанной смертью любимого фатой.
— Ступай, — он махнул рукой Очищающему, терпеливо ждавшему его решения. — Ты не справился со своим заданием. Я дам знать, когда для тебя найдется новое.
Сэр Эктор, через силу поклонившись, опустил голову и, ссутулившись, побрел к двери. Было видно, насколько рыцарю Лиги противно все происходящее сейчас: его гордость, его честь были растоптаны, а дух сломлен.
«Лучше б ты присматривал за собственными детьми, — подумал наг, провожая взглядом уходящего охотника на монстров, — а не бесконечно копался в пыльных архивах. Глядишь, и не допустил бы того, что дочь связалась не с теми людьми, влюбилась, а после, стремясь спасти любимого, украла из папиной библиотеки старый том. И произнесла слова призыва».
Чумная Госпожа прислала в подарок змею контракт на душу девчонки еще до объявления того врагом Бездны, и он воистину оценил столь широкий жест. В отличие от остальных правителей Бездны, она всегда умела быть щедрой, как на болезни для смертных, так и на награду для тех, кто сумел добиться ее благосклонности. Начавшаяся в Акш’дхаре чума, принесенная туда ее зараженными созданиями и осевшая на Полях Ярости, сумела впечатлить даже эту искушенную в интригах и чужих страданиях богиню…
«Что ж, события ускоряются, а цена поражения неумолимо растет», — наг заставил себя оставить в стороне мысли о приятном и вернуться к главному. Думая над своими грядущими перспективами, он все отчетливее понимал, что эта война может стать для него последней.
Все его тщательно взлелеянные планы на годы, на века, да что там, тысячелетия, катятся в Бездну. Ему могут просто не дать их осуществить, слишком много врагов, слишком много кинжалов нацелено ему в спину. И слишком велика цена, назначенная за его голову; если бы эта голова не была его собственной, он бы уже начал думать, как ее заполучить… А все из-за принятых решений, верных, необходимых, но неизбежно тянущих за собой последующие.
Возвращение Знамени Дома — и непримиримое противостояние с Орденом Порядка, награда за голову, путающая планы и делающая ненадежным каждый новый шаг. Принятый вызов пройти проверку на право вести дальше Игру от Смеющегося Господина, уничтожение Змееедов, удар по верхушке Ящеров, наказание за предательство Летящих — и первый шаг к тому, чтобы стать лидером альянса, без возможности отойти в сторону в этой войне. Участие в Турнире тысячелетия с двойной оглушающей победой — и выбившая почву из-под хвоста весть об уничтожении родного клана. Не пройди он испытание Господина, как и в каких условиях узнал бы о случившемся, неизвестно. Но месть стала неизбежна. Как результат — Бездна. Он идет против воли своих богов, возвращая в мир регалии фат. Ухватившись за возможность продолжить столь дорого обошедшийся ему рейд, идет вслед за путеводным клубком Смеющегося бога — и череда случайностей делает его Врагом Бездны. Это не просто добавило в длинный список еще одного, пусть и могущественного врага, а лишило привычного, почти универсального инструмента решения многих проблем…
Каждый раз он получает многое, но после каждой победы новые трудности требуют еще больше сил, ресурсов, воли для их преодоления. Насколько еще хватит его запаса прочности? Сможет ли он выплыть из затягивающего его водоворота? И это еще слухи о награде от Исшахара не разошлись по Двойной Спирали, у альянса еще есть общий враг, а у него самого союзники, готовые биться в одном строю. Но когда весть доберется до всех, слишком многие захотят получить награду лордов Ада и милость сильнейшего темного божества. И тогда устоять ему будет ох как не просто…
Он с сожалением качнул головой. Если б знал, чем все обернется, то послал бы в Бездну и Румию, и Ящеров с их Огненными вратами, дал бы пасть этому миру и распасться альянсу Летящих. Да, толстошкурые захватили бы власть в Двойной Спирали на ближайшие пару столетий и принялись бы охотиться за ним по всему игровому полю. Но можно было бы отсидеться, выждав время, — Вигри вон сколько веков успешно прячется ото всех и вся… А как же месть? Боль в руке напомнила о ней. А его мечта о звездной империи от края до края? Хотя, все это еще может быть… с юной богиней, что будет расти, раскрывая свой потенциал на Беренхеле.
Зря он, конечно, так рано привлек к себе внимание своих богов, сейчас совсем не подходящее время. Но и отказаться от награды он не мог, как и запросить какую-либо ерунду. Даже мысль о том, что спасение Белой Змеи можно приравнять к чему-то простому и обыденному — оскорбление змеиных богов. Кроме того, упусти он свою выгоду, показал бы себя недостойным сыном Великой матери и навсегда лишился божественного покровительства… Что ж, значит, надо сосредоточиться на мести. Завершив ее, он сможет получить защиту от внешних угроз, купив ее в обмен на Скрижали. А дальше вновь вернется к осуществлению своей мечты. Если выживет.
Он встряхнул головой, прогоняя мысли. Пора действовать. Рейд скоро начнется, и даже если это его последняя война, он проведет ее так, чтобы запомнили на века.
До меня доносится очередной раскат грома. Море бушует, окружив остров широким потемневшим кольцом бури.
Передо мной — полмира ярящейся стихии.
Недавно улучшенное зрение выхватывает далекие детали, заставляя голову кружиться от небывалой четкости открывшихся видов. Обостренное обоняние уже улавливает новые нездешние запахи. И вся моя суть поет с морем в унисон, сливаясь с ним, наслаждаясь величием происходящего.
Я вижу, как тяжелые водяные туши, в прожилках пены, необоримо воздвигаются, нарастая острыми белыми вершинами, и почти ощущаю вес каждой из них. Вместе с ними всей массой срываюсь вниз, сшибаюсь грудь о грудь с соседями. Глаза разбегаются, пытаясь проследить за всеми волнами сразу, но каждая катится в свою, только ей известную сторону, появляясь, исчезая или неожиданно сливаясь с другой. Кажется, море само не знает, куда ему двигаться, а потому застряло, в нетерпении бурля на одном месте. Гневаясь. Порождая неумолчный рев сотен слившихся воедино голосов.
Ветер, вторя общему настрою, срывает с вытянувшихся пиков пенные гребни, размазывает в водную пыль. Но небо не принимает безумие волн. Низкие, брюхатые тучи, глубокого серого-сиреневого цвета застыли над морем его неподвижным отражением. Даже буре не сдвинуть с места их тяжелую завесу. И только редкие просветы меж облаками позволяют дню заглянуть к нам, убедиться, что мир по-прежнему на месте…
Но это все там, вдали.
К острову волны идут строем. Приближаясь, поднимаются, выгибаются горбом. Тянутся вершинами к мелким букашкам на берегу, грозя накрыть, погрести под собой. Утащить. Жадно втягивают у подножия воду, едва не обнажая дно… но так и не разбиваются о берег.
Я плавал здесь не раз, тут мелко. Но приближаясь к берегу, воинственные великаны будто проваливаются в раскрывшуюся глубину. Вместо того чтобы закрутиться полупрозрачной бочкой и взорваться фонтаном брызг, взлетающим ввысь, они сглаживаются, упокаиваются. Исчезают… И к моим ногам доходит лишь ленивое шевеление воды да мерное дыхание вечного океана.
На земле же царят тишь и покой. Лишь ветер временами просыпается, разбуженный громом, но тут же засыпает. Мой остров будто оградили невидимые ладони богини, не пускающие ее разыгравшееся творение на сушу…
Впервые я увидел, как Море Неожиданностей путешествует из мира в мир, всего пару малых циклов назад. Раньше мне не приходилось проводить на своем острове столько времени разом, вот и не заставал подобного зрелища. Но даже теперь, на третий или четвертый раз, оно продолжало завораживать. Тянуть к себе, манить. Хотелось бросить все и войти в воду хотя бы по колено, вслушаться в стихию. Узнать, куда теперь она держит путь…