Александр Гордон снял фильм «Огни притона». В день премьеры я написал ему:
Много курит, много пьет.
Женщин любит и е….т,
С точки зрения Гордона
Наша жизнь – «Огни притона».
Екатерине Кретовой
Екатерина Кретова – завлит театра «Школа современной пьесы». Театральный и музыкальный критик. В свободное время любит петь, нырять с аквалангом и кататься на горных лыжах, что нередко приводит к травмам. Но это ее не останавливает.
Вас, Катя, поздравляют с юбилеем
Литовцы, греки
Русские, евреи!
Желаем – петь!
Желаем прыгать с гор!
Жизнь нашей «школы»
Предавать огласке!
Вы наши крылья,
Сердце и мотор!!!
Post scriptum: Берегите связки!
Бюст Гончарова
Эту байку рассказала завлит нашего театра Катя Кретова, которая в конце 80-х – начале 90-х годов работала в театре имени Маяковского. Прославленным театром руководил тогда патриарх русской режиссуры Андрей Александрович Гончаров. Нрав его был крут. Высокого роста, вальяжный, с бородкой, он внешне напоминал депутата государственной думы Российской империи первого созыва. Как только Андрей Александрович переступал порог театра, он начинал орать диким голосом. Абсолютно на всех. На народных артистов и уборщиц, завпоста и студентов, монтировщиков и администраторов. Сотрудники театра в ужасе, на полусогнутых следовали за ним, трепеща и дрожа. Но ничто не могло уберечь от гончаровского гнева. Крик разносился по всему театру и все, кто мог, спасались бегством. Но были те, кто не могли спастись – свита. Они должны были быть рядом и выполнять каждое указание Андрея Александровича.
Однажды по инициативе директора театра Михаила Петровича Зайцева, человека многоопытного и чрезвычайно хитрого, было решено изготовить бюст режиссера – из белого мрамора. Установили его в фойе, подготовились к показу. А. А. Гончаров в сопровождении свиты подошел к бюсту. Критически осмотрел. И в принципе остался доволен. Только обратил внимание, что бюст установили в каком-то темноватом углу.
– Неплохо, неплохо. Но надо бы как-то… осветить…
И пошел дальше. Свита выдохнула.
На следующий день Гончаров вошел в театр и вновь двинулся по своему обычному маршруту – от входа через подъезд дирекции в свой кабинет на втором этаже. И встал, как вкопанный. В фойе православный священник совершал какой-то обряд. Читал молитву, махал кадилом, распространяя вокруг запах ладана. Надо сказать, что это был самый конец 80-х – и священник в государственном академическом театре казался по тем временам фигурой довольно экзотической.
– Что это такое? – тихим и от этого ужасно страшным голосом спросил Гончаров.
Воцарилась тишина. Слышалось только «Господи, помилуй, господи, помилуй…»
Всех разбило параличом. Наконец, один из администраторов промычал:
– Андрей Александрович… Но вы же сами сказали – освятить… Вот мы батюшку позвали…
Фото со Станиславским
Звонок.
– Здравствуйте, Иосиф Леонидович, я из информационного агентства РИА «Новости». Меня зовут Наталья. Мы организуем конференцию, посвященную… э-э-э Станиславскому. Просим вас выступить. Это будет видеотрансляция в интернете по всей России.
– Очень хорошо. Какая тема? Какой регламент?
– Да любая! И регламент – по вашему усмотрению. Только просьба, если можно, предоставить какие-то видеоматериалы для иллюстраций.
– Что вы имеете в виду?
– Ну, вы же будете рассказывать о Станиславском, может быть, есть какие-то ваши фото.
Тут я уже начинаю напрягаться.
– Что значит «наши» фото? Мои со Станиславским?
– Да, это было бы здорово! Нам надо заранее все подготовить, чтобы сделать монтаж, ну вы понимаете…
– Да, прекрасно понимаю. Но знаете, что касается моих фото со Станиславским… Позвоните, пожалуйста, в литчасть театра Кате Кретовой, она вам все предоставит.
Наталья радостно поблагодарила. А я решил Катю Кретову, нашего завлита ни о чем не предупреждать – пусть будет сюрприз. Через десять минут ко мне в состоянии истерического смеха приходит Кретова.
– Ну, спасибо, Иосиф Леонидович, порадовали! Звонит мне по вашей «наводке» невинное создание и просит дать ей ваши фото со Станиславским. Ссылается убедительно на вас – дескать, отослал худрук в литчасть, извольте выдать. Я, конечно, смекнула, что к чему. Говорю: «А вам только фото? Или видео тоже?» Она обрадовалась ужасно: «И видео есть? Здорово! Конечно, давайте!» Тут я решила, что эту эстафету грех останавливать. И говорю: «Вы знаете, какое тут дело, фото у нас в архиве, а видеоматериалы все в Бахрушинском музее. Вам необходимо к ним обратиться. Запросите у них видеоархив Станиславский и Райхельгауз. Они непременно помогут!».
Что было дальше – не знаю. Позвонила ли девушка в Бахрушинский музей, или кто-то вовремя ее остановил… История умалчивает. А лекцию про Станиславского я прочитал, и не одну. В тот год (2013) отмечался юбилей – 150-летие со дня рождения великого режиссера.
Моложе Станиславского
Когда вышло первое издание книжки театральных баек «Мы попали в «запендю», в разных городах России проходили презентации. Для участия в такой презентации я приехал в Томск. Встреча с читателями была организована в Томском драматическом театре – одном из старейших театров России. Я зашел в кассовый зал. Стал изучать афишу, с удивлением вглядывался в фотографию, которая была использована художником для рекламы.
В это время меня заметила кассирша. Она высунулась из окошка кассы и радостно сказала:
– Вы приехали! Здравствуйте! Вы выглядите гораздо лучше, чем на фотографии. И моложе! И без очков!
На афише был коллаж, повторявший обложку книжки, в котором художник Алексей Трегубов, иронично совместил фото Константина Сергеевича Станиславского в возрасте 80 лет в пенсне на носу с моим фото.
Уроки мастера
Мы часто созванивались с Петром Наумовичем Фоменко. Говорили о театральных событиях, просто о каких-то жизненных ситуациях. Однажды Петр Наумович позвонил и стал что-то рассказывать. И при этом без конца матерился. Он вообще был любителем ненормативной лексики, но здесь его просто прорвало. Фоменко становился все эмоциональнее, плотность матерных выражений возрастала. А я как-то вдруг замолчал. Петр Наумович, видимо, мое молчание расценил как осуждение его лексики.
– Иосиф… Тебя, может быть, смущают некоторые мои слова?
На что я говорю:
– Что вы, Петр Наумович! Для меня все, что бы вы ни сказали – это просто музыка!
– Хочешь, пришлю партитуру?
Проблема жанра всегда была для режиссеров глобальной. Многие практики и теоретики режиссуры посвятили этой теме десятки исследований. Я тоже, много лет преподавая студентам, большое внимание уделяю жанру как способу сочинения спектакля.
Однажды я вышел из ГИТИСа, продолжая размышлять на волнующую меня тему жанра, и, увидев, что иду рядом с Петром Наумовичем Фоменко, решил этим воспользоваться.
– Петр Наумович, можно задать теоретический вопрос? Понимаю, что это сложно, долго, в двух словах не ответить… И все же – как великий режиссер. Скажите: что такое жанр?
– Очень просто. Жанр – это взгляд.
– Что это значит?
– Это значит – как посмотреть.
– Петр Наумович, не понимаю, приведите пример.
– Вот тебе пример. Выходит из магазина старушка, на улице скользко, она падает, роняет продукты, ноги в разные стороны, слетает старомодная шляпа. Рядом школьники – они пьют пиво из банок и жутко хохочут. Для них это безусловная комедия.
А кто-то из прохожих помогает встать. Вызывают скорую. Оказывается, бабушка сломала шейку бедра. И все понимают, что старушке уже не встать. И для бабушки и тех, кому ее жалко, это трагедия. Так что жанр – это как посмотреть.
Способный сценарист Булгаков
Вот уже много лет я езжу в экспедиции по бездорожью. Наша команда во главе с Анатолием Чубайсом на экзотических видах транспорта пересекает местность, по которой ни разу не ступала нога человека. Вернее, нога, может быть, и ступала, а вот колесо джипа или гусеница вездехода – не проходили. Такие экспедиции – удовольствие дорогостоящее. И в них принимают участие весьма кредитоспособные люди. Один из них – небезызвестный бизнесмен Сергей Полонский, человек с богатой событиями биографией. Путешествуя по очередной пустыне, мы разделились на экипажи – по двое в каждом джипе. Общались друг с другом по рациям. В какой-то момент движение стало однообразным – что бывает далеко не всегда. Завязался разговор – почему-то о «Мастере и Маргарите». Вернее, об экранизации Владимира Бортко, которая только что вышла на телеэкраны. Высказывались разные мнения. И вдруг раздался вопрос Полонского:
– А кто там сценарист?
– В смысле? – с удивлением спросил я.
– Ну, кто сценарий написал?
Возникла пауза. Наконец, я решил ответить:
– Михаил Булгаков, вообще-то…
– А! Способный!
Мы все дружно с этим утверждением согласились.
Яйца Вексельберга
Лет десять назад меня пригласил к себе на день рождения Михаил Абызов – известный бизнесмен, министр Российской Федерации по координации деятельности «Открытого правительства», советник Президента РФ, недавно арестованный по обвинению в хищении 4 миллиардов рублей. Но это было потом. А сейчас на роскошном банкете в одном из дорогих подмосковных ресторанов за столом напротив меня оказался человек с очень знакомым лицом, который приветливо улыбался. Я ответил приветливой улыбкой, но вспомнить, кто он – не смог. Через некоторое время к нам подходит Анатолий Борисович Чубайс и, переводя взгляд с меня на него, спрашивает:
– Вы знакомы?
Человек кивает:
– Я режиссера Райхельгауза знаю.