Я не хочу считать деньги его жены. Я не хочу считать те самые чемоданы, которые заносят в кабинеты. Не мое это дело. Я согласен с обвинением в адрес московских властей в варварском отношении к памятникам культуры. Мы с нашим театром проходили бесконечные советы, согласования, запреты, и казалось, что все так бережно относятся к памятникам. Но вот прямо перед окнами театра выросла безобразная огромная стекляшка, изуродовавшая Трубную площадь. Ее возвели вместо другой «стекляшки» советского периода – менее уродливой, кстати. Это, я считаю, катастрофа. И все-таки…
Понятно, что Ю. М. сметут. Тем не менее, мне хочется, чтобы тот, кто займет его место, все таки увидел, что не все так плохо.
Очень боюсь, что станет хуже. Вижу, что творится с образованием, медициной. Государство, которое не платит за медицину, за образование, за культуру, в результате обречено быть нездоровым, необразованным, бескультурным.
И второе, что мне кажется очень важным. Ежегодно реально повышается пенсия москвичей. Моя мама, которой 84 года всегда говорит так: вот эта пенсия – от России, а эта – от Лужкова. Она не говорит – от Москвы. От Лужкова! И я очень боюсь, что придет новый начальник, и скажет: «Ничего страшного, проживут как-нибудь. А не проживут – так и ладно…». И, действительно, из автомобиля с синей мигалкой очень плохо виден человек, который идет по улице.
P.S. Короткая ремарка о нашем гражданском обществе и наших реалиях.
Сегодня мы с директором театра пошли в Театральный центр СТД на открытие театрального фестиваля «Балтийский дом». Пошли пешком, наш театр находится недалеко. Андрюс в замечательном темном костюме и белой рубашке, я, слава Богу, в джинсах и свитере. Навстречу шли две хорошо одетые женщины. В это время вдоль тротуара ехала поливальная машина, поднимая страшный столб пыли, грязи и воды. Тем, кто шел по улице, деться было некуда, так как ширина тротуара не более двух метров – и нас прижимало к стенке и обливало грязью! И это центр Москвы! Это то, что можно делать с нашим гражданином.
Я думаю, что в любой Европе, не говоря уже об Америке, человек, сидящий за рулем «поливалки», уже был бы за решеткой или, в крайнем случае уволен. А тут он улыбался, во рту сигарета, он победно сигналил – а деться-то некуда было! Женщины визжали, мужчины посылали матерные проклятья. Я был весь в грязи, директор весь в грязи – сходили открыть театральный фестиваль… А «поливальщик» не скрывает своих номеров, известно точное время, когда он проехал – его можно найти, можно наказать, но никто не будет этим заниматься. Ему сказали мыть тротуары – ну он и мыл, будь он проклят!
Наверное, и это небольшой привет от Юрия Михайловича, который сейчас обдумывает свое положение в прекрасном месте в австрийских Альпах. Вряд ли там можно встретить подобные «очистительные мероприятия». Скажете, я сам себе противоречу? Нет, я просто боюсь, что те, кто придут после него, будут еще хуже…
Уход Любимова из театра на Таганке
29 июня 2011 года
Театральная Москва встревожена очередным уходом Юрия Петровича Любимова из Таганки. Кто-то по этому поводу страдает, для кого-то – это обычный информационный повод, кто-то иронизирует – видите ли, он опять уходит. Артисты театра – его театра – счастливо или несчастливо дают интервью: мы предлагаем Юрию Петровичу, мы требуем от Юрия Петровича…
Это один из немногих поводов в нашей замершей на лето театральной и общественной жизни, по которому хочется высказаться.
Мы по-прежнему не ценим имя и индивидуальность. По прежнему рассуждаем: что тот солдат, что этот. Мы потеряли Ельцина и Гайдара, и пока никто и ничто их не восполнило. То же в театре.
«Школа драматического искусства» освободилась от Анатолия Васильева. Можно много раз рассказывать, как Васильев не прав, какой у него жуткий характер, как он неуважителен по отношению к начальству и артистам. Тем не менее, при Васильеве это был театр Европы, а сегодня это – то, что рифмуется со словом Европа. Нет театра «Школа драматического искусства». Просто в этом помещении играет театр Дмитрия Крымова, который получает признание критики и публики. Но театр Крымова может играть в любом помещении, и продолжать оставаться театром Крымова.
Театр на Таганке – это тоже не стены, а театр Любимова. При моем огромном уважении к Николаю Николаевичу Губенко то, что он назвал Содружеством актеров Таганки – не есть театр на Таганке. И доказательство тому факт: за все эти долгие годы там не случилось ни одного художественного явления.
И таких фактов множество. Не стало Товстоногова и при том, что продолжали жить и работать артисты – БДТ уже перестал быть тем БДТ, которым его создал Товстоногов.
То же показывает история театра имени Ленинского комсомола: был театр Берсенева, затем – Эфроса. Сегодня «Ленком» – это театр Захарова, хотя и его «золотой век» уже позади.
Безусловно, последние спектакли Юрия Любимова не идут в сравнение с его шедеврами 30-летней давности. Тем не менее, для меня сегодняшние полуудачи Любимова – шекспировские «Хроники», «Евгений Онегин», «Горе от ума» с его огромной культурой, мощным музыкальным и сценографическим рядом, намного крупнее, объемнее и художественнее, чем новомодные, затратные проекты заезжих фаворитов типа Донелана. Для меня сегодня даже провал или ошибка Любимова по искусству, по профессии, по технологии важнее иных коммерческих успехов.
Юрий Петрович Любимов создал один из крупнейших театров ХХ века, который подвигнул наше общество к принципиальным и кардинальным изменениям. Он продемонстрировал миру выдающиеся достижения русского драматического театра. Даже когда от Любимова уходили такие заметные артисты как Высоцкий и Демидова, все равно оставался театр на Таганке, который определялся именем Любимова.
Скажу резко: все артисты, которым не нравится зарплата, способ управления, то есть все, что кажется правильным Любимову, должны уйти. Артистам свойственны протестные настроения: сегодня они изгоняют Любимова, вчера изгоняли Эфроса, завтра будут изгонять кого-то еще. Но театр – не место для торжества демократии. Пока Юрий Петрович с нами, мы должны сохранять это крупнейшее явление мирового театра.
Барак оказался Боцманом
27 октября 11 года
Каждый день обрушивает грандиозные новости – политические, театральные, международные. Тем не менее, я расскажу о том, что произошло со мной – совсем не в масштабе мировых катаклизмов. Вчера около полуночи на машине из театра поехал домой в Жаворонки. Проехав Переделкино, решил зайти в маленький круглосуточный магазинчик купить еды. На пороге сидела собака – очень красивый черный лабрадор, ухоженный, домашний, похожий на путинского (видел по телевизору). Пес сразу определил по запаху, что я собачник – у меня тоже лабрадор, но рыжий, по кличке Билл (в честь Клинтона), – и пошел за мной. Я поинтересовался у продавцов – откуда? Отвечают: вот уже несколько часов, как приблудился. Ходит, нюхает, ищет хозяина. Вышел из магазина. Он идет за мной. Я его спрашиваю: «Хочешь со мной»? И мне показалось, что он… кивнул. Я открыл багажник: заходи. Он ловко так запрыгнул, как будто каждый день в мою машину садится. Где-то в половине первого мы с ним приехали ко мне домой. Дома нас встретили прохладно. А если более точно, даже очень горячо: зачем ты его привел? У нас есть собака! Вези его обратно!
Мы вышли. Я снова открыл багажник. Он опять послушно сел в машину, и я его отвез на тот же перекресток. Магазин уже был закрыт. Шоссе, ветер, никого на улице. В это время мне из дома позвонили на мобильный: давай вези обратно, жалко…
Я опять открыл багажник: залезай. Он снова прыгнул – без разговоров. Дома мы его стали кормить, поить. Сами тоже сели за стол. В два часа ночи я понял, что надо бы поспать: завтра репетиция, скоро премьера. Новоявленный лабрадор – я назвал его Барак в честь Обамы – стал бегать по двору вместе с Биллом. Псы подружились и затеяли радостную беготню по двору в сопровождении оглушительного лая. Еще какое-то время я разводил их по разным углам, чтобы не перебудить все Жаворонки. Часов в шесть утра меня разбудил собачий лай. Поняв, что пса надо как-то пристраивать, я стал обзванивать соседей, весьма, кстати, влиятельных людей. Кто-то вел серьезный форум, кто-то выступал с политическим заявлением. Но меня выслушивали с сочувствием, озадаченные судьбой потерявшейся собаки. Домашние оказались умнее меня: разглядели номер на ошейнике, позвонили в клуб, обнаружили хозяина. Счастливый хозяин тут же примчался, пытался вручить вознаграждение, которое, естественно, никто не взял. Оказалось, что живет пес в Одинцово, зовут его – Боцман, и они, конечно, его ищут, но не думали, что он окажется так далеко. В общем, Боцман сам организовал свое возвращение домой. Молодец. Хотя на фоне мировых событий это, наверно, мелочь…
С днем рождения, Анатолий Борисович!
16 июня 2011 года
Сегодня день рождения Анатолия Борисовича Чубайса. Дата не круглая; тем не менее, я в очередной раз пользуюсь случаем, чтобы поздравить своего товарища, человека который очень много сделал для меня, для нашего театра, для нашей страны.
Дни рождения у нас рядом, и каждый год мне очень трудно придумать подарок Чубайсу. Чем его удивишь? Но вовсе не потому, что он, как думают многие, купается в роскоши, плавая на яхтах и жуя ананасы с рябчиками. На самом деле – это скромнейший в быту человек, который вкалывает с утра до вечера, абсолютно не имея свободного времени, а, следовательно, и тех увлечений, которые мы, как правило, используем, придумывая подарки для друзей. Один из немногих, если не единственный, интерес Чубайса – это наши экспедиции и путешествия с поразительным погружением в историю, географию, экономику и политику той страны, которую Чубайс в данный момент постигает. Я много раз в этом убеждался, будучи рядом в разных уголках планеты от Кольского полуострова до Вьетнама, от Монголии до Мексики.