дложить: в День памяти жертв политических репрессий 30 октября провести еще один марш Бессмертного полка – выйти с портретами наших родных и близких, погибших в сталинских лагерях, в том числе и тех, кто, вернувшись с войны, оказался репрессирован за пребывание в плену или окружении, жертв голодомора, сталинских «чисток», уничтоживших перед войной цвет Красной Армии.
За три дня до празднования 70-летия Победы был открыт памятник Сталину в Липецке. Памятник человеку, под руководством которого советский народ выиграл Великую Отечественную войну. И это исторический факт. Чего же я тогда хочу? Правды. Правды о потерях, понесенных нами во время внутренней войны, которую Сталин вел со своим народом. История преподает уроки победы и поражения. Только осознавая и то и другое в прошлом, мы получаем шанс не наступать на те же грабли в будущем.
Как я не стал звездой «НТВ»
21 сентября 2015 года
В очередной раз позвали на ТВ. Приветливый и очень ласковый женский голос предложил сняться в передаче Юлии Высоцкой. Удивился: про еду будем говорить?! «Нет, не про еду! Про искусство, про театр, про жизнь! Про все, что ВАМ интересно».
Казалось бы, опытный я в отношениях с ТВ человек, но тут – повелся. Поверил ласковому женскому голосу. Согласился, даже не полюбопытствовав, на каком канале эфир. На следующий день – снова звонок. Голос другой. Тоже очень приветливый, но уже с деловитыми нотками. «Иосиф Леонидович, давайте утвердим тему разговора!». «Чего же тут утверждать – театр, конечно. У нас новый сезон открылся, премьеры, гастроли. Вот и поговорим!». Через некоторое время – снова звонок: голос опять-таки женский, но тембр совершенно иной и интонации повелительные: «Я главный редактор. Видите ли, руководство канала «НТВ» определяет тему. К сожалению, театр – это слишком узко. Нужно говорить о жизни, о людях. Понимаете?» Тут я впервые услышал «НТВ» и насторожился очень. Почувствовав это, главный редактор поспешила меня успокоить: «Передача утренняя – предполагается легкая, непринужденная беседа!»
Договорились, что завтра в 16.20 за мной приедет такси. В назначенный день в театре был прогон нового спектакля «Молоток», поставленного моим дипломником Павлом Макаровым: современная, динамичная молодежная драма. Мы только начали обсуждать увиденное, как меня поторопили: пришла машина! Я пообещал, что вернусь в театр как можно скорее, чтобы продолжить обсуждение.
В такси было жутко накурено. Спасло то, что место съемки оказалось недалеко от театра: через 10 минут мы остановились возле бывшего Дворца культуры «Правда», на котором большими буквами написано: «Студия Юлии Высоцкой». Немного ниже и чуть мельче: «Администрация президента». Интересно, кто у кого снимает угол? «С вас 400 рублей», – сказал таксист. Я несколько удивился, но заплатил. Теперь мне предстояло пройти через кордон телевизионных дам, толпившихся на крыльце в клубах сигаретного дыма – буквально, как в сцене из оперы Бизе «Кармен». Надо сказать, что это особенный тип – тележенщины. Все они курят, все – неопределенного возраста, и все бесконечно говорят по телефону с крайне озабоченным выражением лица. «Вам наверх!» – в спину мне выкрикнул охранник, видимо, догадавшись, что я прибыл на съемку. Поднявшись, попал в пропитанную дымным дыханием комнату, наполненную красивой старинной мебелью и огромным количеством ярких афиш спектаклей Андрея Кончаловского, поставленных в европейских театрах. Было 16.30.
Меня встретила женщина, которая предложила чай, кофе, воду. Я попросил, как можно скорее приступить к работе. Тогда за меня взялся гример, который долго и подробно меня гримировал. Мне даже показалось, что из моего лица безуспешно пытались сделать какое-то другое. Когда мне снова предложили еще кофе, я понял, что тянут время. Прошло полчаса. Вошла еще одна женщина, которая явно до этого долго стояла на крыльце. Она выдохнула на меня дым и пламень вместе с текстом: «Иосиф Леонидович, вы понимаете, это «НТВ». Мы должны соответствовать. Я-то сама смерть, как люблю искусство, но – вы же понимаете – нужно будет говорить о карикатурах Шарли Эбдо.» Черт!!! Эти карикатуры Шарли Эбдо, равно как и беженцы в Европе, похоже, так тревожат российское телевиденье, что уже другие темы никому не нужны! Только что я говорил об этом в эфире у Соловьева, у Толстого, где-то еще! Никак не ожидал, что и с Юлией Высоцкой вынужден буду в очередной раз помогать Европе. Очень захотелось спрыгнуть в окно, повторив подвиг Подколесина, но… Остался. В комнате периодически появлялись редакторы, между которыми шел примерно такой диалог:
– Дай мне Баскова.
– А ты дай мне Зверева.
– Я тебе не дам Зверева, ты мне в прошлый раз не дала Галкина…
Изредка они выходили из комнаты, а возвращаясь, всякий раз вносили свежепрокуренное дыхание.
В какой-то момент оказался в комнате один. Тут появился женственный юноша в шортах, яркой рубашке, с серьгой в правом ухе, который, взглянув на меня в упор, с досадой произнес классическое: «И здесь никого нет»…
Еще минут через десять вошли странно одетые девушка и парень, которые держали в обеих руках по лейке. То ли они снимались в передаче «Наш сад», то ли участвовали в каком-то флешмобе. Ища кого-то взглядом (явно не меня), они не прерывали своей беседы: «Экзистенциальная персонификация медиатора нуждается в перформации…», «Это типичная деконструктивисткая критика постсюрреализма…». Обменявшись этими невероятными репликами, они исчезли…
Прошел час с тех пор, как я приехал. И когда в очередной раз вошла очередная женщина, я сказал: «Через 10 минут я уйду». Через 10 минут вошел звуковик и надел на меня микрофон и аккумулятор.
После него забежала еще одна ассистентка и радостно прощебетала: «Еще буквально 5 минут – Юлечка переодевает кофточку». В этот момент меня покинули все. И это было их ошибкой. Потому что я сел к гримерному столику, взял салфетки, вытер грим и побрел на улицу. Стал ловить такси. Но тут меня догнали с криком – он ушел с аппаратурой! Аппаратуру сняли. Поехал в театр с пониманием, что не судьба стать звездой телеканала «НТВ».
Нобелевская премия – тому, кому надо
9 октября 2015 года
Вчера на юбилее «Эха Москвы» было очень много важных и именитых гостей. Все всех с чем-то поздравляли и за что-то благодарили. В числе гостей я увидел Светлану Алексиевич. Вежливо поздоровался, обрадовавшись встрече: всегда считал ее замечательным писателем. И только уже сев в машину, услышал все по тому же «Эху», что в этот же день она получила Нобелевскую премию. И я понял, что не поздравил ее с таким грандиозным событием на фронте русскоязычной литературы. Ощутив, как мне казалось, естественный прилив гордости за нашу – советскую, русскую, белорусскую – словесность, вдруг с удивлением обнаружил, что этот безусловный для меня праздник стал предметом еще одного раскола в среде образованных людей. Оказывается, далеко не все разделяют радость по поводу этого события. У кого-то – претензии идейного характера: дескать, не любит она российскую власть, а Нобелевскому комитету только того и надо – премировать врагов России. Кто-то изящно переводит спор в эстетическую плоскость, утверждая: Алексиевич – не писатель, а журналист, публицист, так что никакого отношения к изящной словесности ее сочинения не имеют.
Не буду ни с кем полемизировать. Да, я, пожалуй, разделяю многие идеологические позиции Светланы Александровны, но это не главное. Главное то, что в своем творчестве она занимается живым человеком, потому она – писатель. Помню ее документальные рассказы о белорусской деревне, о войне, полные деталей, которые при всей своей достоверности создавали именно художественный образ. Удивительная история женщины, вернувшейся в сожженную деревню и увидевшей двух лошадей, каким-то чудом оставшихся живыми среди пепелища. Трогательный рассказ об отце, фронтовике, редко рассказывавшем о войне. И только чуть выпив, он вспоминал страшные вещи. Например, о том, как тащил своего друга с поля боя, не осознавая, что он уже давно мертв. И я вспоминаю рассказ моего отца, который иногда за столом, тоже слегка выпивая, вдруг рассказывал, как на танке врезался в колонну пленных немцев, проехав перед этим по сожженной белорусской деревне и увидев тела обгоревших жителей…
Ругать Алексиевич за «журналистику» – абсурд. Она открыла новый жанр – документальной прозы. И если эта «журналистика» трогает, цепляет, задевает за живое, то это писательство – в отличие от бездушной, формальной, стилизованной «литературы». Для меня творчество Алексиевич близко тому, чем занимается «Школа современной пьесы», ставя драматургию, созданную здесь и сейчас о наших современниках – реальных невыдуманных людях.
И я счастлив, что в ряду лауреатов Нобелевской премии появился еще один писатель, который пишет по-русски.
Вызвали на Петровку
20 октября 2015 года
Недели две назад мне выдали письменное предписание Департамента культуры о необходимости «лично прибыть для подписания дополнительного соглашения к трудовому договору по адресу: ул. Петровка, д. 17, стр. 9… При себе иметь паспорт Российской Федерации.
И вот все никак я не мог лично прибыть: сначала участие в фестивале «Балтийский дом» в Петербурге, затем началась сессия у моих студентов в ГИТИСе, репетиции двух спектаклей, подготовка вечера СТИХиЯ… Все это время в театр приходили напоминания и уведомления. И вот вчера в очередной раз услышал от своей помощницы, что мне срочно надлежит явиться в Департамент, а в противном случает договор со мной не подпишут, и не будет мне вовсе никакого счастья. День выдался труднейший. Сначала репетиция, затем зачет у студентов, кафедра, потом я вел СТИХиЮ, а после окончания еще со студентами разбирал результаты зачета… Вообще-то для меня норма выходить из театра после полуночи, но вчера удалось побить рекорд: ушел в начале четвертого утра. До Департамента не дошел. А потому отправился туда сегодня. Вначале очень удивился, обнаружив, что идти надо не на Неглинку, а на Петровку. Там долго искал строение 9. Наконец, миновав шлагбаум, нашел. Матерый человечище в форме охранника строго меня остановил, внимательно ознакомился с «повесткой» и послал в другое здание. В другом здании все повторилось: физически крепкий дежурный самого что ни на есть активного мужского возраста, которого правильнее было бы направить на актуальные мероприятия по укладыванию тротуарной плитки на улицах Москвы, долго изучал мой паспорт гражданина Российской Федерации, а затем не торопясь стал переписывать эти данные в амбарную книгу. Скопилась даже очередь. Нашел кабинет. Там меня встретила милая интеллигентная женщина, у которой я поинтересовался: «Зачем нужно лично приходить?» «Распоряжение руководства», – ответила она, напомнив сакраментальное «Назначено» из булгаковского «Театрального романа». Затем я заполнил в двух экземплярах некий документ, где своей рукой вписывал все свои данные из паспорта… Попытка сачкануть и свой экземпляр не заполнять не удалась: «Договор будет подписан Кибовским, после чего вы его должны будете получить лично». «Опять лично? – в отчаянии спросил я. – Зачем? Что меняется? Я уже более 25 лет подписываю договор с Департаментом?» «Как что? – удивилась милая женщина. – «Вот, с