– Ваша милость… мы не помолвлены. Я это выдумала, чтобы мне позволили увидеть Брэнда.
Правда, похоже, ничуть не обескуражила герцогиню. Напротив, признание Марион позабавило ее.
– Ну разумеется. На вашем месте я поступила бы точно так же.
Марион закусила губу. Очевидно, герцогиня не поняла.
– Вы не понимаете. Брэнд не просил меня выйти за него.
– Ну так попросит. В этом я абсолютно уверена. Его только нужно слегка подтолкнуть, и, полагаю, объявление перед семьей – как раз то, что нужно.
Когда герцогиня поднялась и пошла к двери, Марион поспешила за ней, чтобы открыть дверь.
– Но… ничего же не решено.
Герцогиня улыбнулась, потрепала Марион по щеке и вышла из комнаты так же величественно, как и вошла.
Марион вернулась в свое кресло. Ей предстояло так много всего обдумать, но, к счастью, сейчас ее оцепенелый мозг был не в состоянии что-то решать.
Она легла в постель и долго ворочалась с боку на бок, взбивала подушки. Ничего не помогало. Отбросив одеяло, Марион выскользнула из постели и прошлепала по коридору к комнате Эмили. Места было маловато, но она ухитрилась втиснуться между сестрами.
– Оставь свечи, – сказала леди Теодора, отпуская служанку.
Сделав книксен, служанка удалилась с чуть заметной понимающей улыбкой. Она, разумеется, думала, что лорд Роберт собирается нанести своей жене супружеский визит. Теодора же в этом глубоко сомневалась. Он не сводил глаз с Марион, но думал не о девушке, а о той, которую она напоминала, – о Ханне.
Она беспокойно заворочалась, презирая себя за надежду. Давно надо было оставить этот дом. Она еще молода. Еще не поздно начать новую жизнь.
Теодора пресекла эти глупые мысли. В жизни все не так просто. Мы сами расплачиваемся за свой выбор – разве не так сказал ее отец в тот день, когда она вышла замуж? Папины предсказания о Роберте целиком оправдались, но поскольку она так отчаянно стремилась выйти за него, гордость не позволяла показать, что он был прав, а она ошибалась.
Она вздрогнула, когда открылась дверь. Вошел ее муж в темно-бордовом халате, туго завязанном на талии. Теперь он был, на ее взгляд, еще красивее, чем в тот год, когда они встретились и поженились. Его мальчишеская смазливость превратилась в зрелую, мужскую красоту. Он мягко улыбался, приближаясь к кровати.
Сев на край, Роберт взял руку жены и прижался губами к ее ладони.
– Ты по-прежнему самая красивая женщина, которую я знаю, – сказал он.
Она неровно вздохнула.
– Я не ожидала увидеть тебя сегодня.
– Лгунья. – Он поцеловал ее запястье. – Я знаю, когда ты ждешь меня. Я чувствую это кожей.
– Да, ты всегда хорошо чувствовал мое настроение. – Она запустила пальцы в его волосы. – Как и я твое.
Он не ответил, но взглянул на нее с выжидающей серьезностью.
Она тихо рассмеялась.
– Только не говори мне, что не заметил сильного сходства между леди Марион и Ханной.
Его улыбка не затронула глаз.
– Я почти не знал Ханну.
– Не лги мне, Роберт. Я видела, что ты весь вечер не сводил глаз с Марион.
– Естественная реакция. На нее напали. Я хотел убедиться, что с ней все в порядке. И да, я восхищаюсь ею. Она прошла через такое испытание и не расклеилась. Вот и все.
Теодора закрыла глаза и стиснула зубы.
– Держись от нее подальше! Ты можешь заполучить любую женщину, какую захочешь. – Она открыла глаза и посмотрела ему в лицо. – Мы же не хотим, чтобы Марион…
– Что? – Его голос был опасно мягок. – Что ты говоришь?
Она смягчила тон:
– Все знают, что она выходит за Брэнда. Просто не забывай об этом.
– Да, но это не то, что ты хотела сказать.
Он легко, грациозно поднялся и склонился к ее руке с формальным поцелуем, который был почти оскорбительным.
– Похоже, – сказал он, – я неправильно истолковал сигналы. Прошу прощения. Этого больше не случится.
Она не сделала попытки остановить его, когда он покидал ее спальню.
Глава 12
На следующее утро Марион пришла в комнату Брэнда, но он был слабым, вялым и неспособным на долгий, обстоятельный разговор.
– Я слышу голос моей нареченной? – пробормотал он. Он задал вопрос, не открывая глаз, но Марион уловила веселые нотки в его голосе и не сдержала улыбки. Он не собирался усложнять ее положение.
Только через день ей представился случай поговорить с ним наедине. Слуга сообщил, что мистер Гамильтон в оранжерее. Не желает ли она присоединиться к нему?
Брэнд ждал ее у входа в оранжерею.
– Вы уверены, что вам уже можно вставать? – спросила она. Он опирался на трость, и вокруг рта залегли напряженные морщинки.
– Уверен. Я же подчиняюсь приказам доктора. После службы в армии Хардкасл не верит в то, что с пациентами нужно цацкаться. Он ждет, что мы будем вести себя как настоящие солдаты, ну, знаете, возвращаться в строй, пока сражение не проиграно.
Марион рассмеялась, а Брэнд улыбнулся.
– Кроме того, – продолжил он, – в моей комнате всегда слишком много посетителей. Здесь же нас никто не прервет, и мы сможем спокойно поговорить.
В оранжерее, однако, было ничуть не спокойнее, чем в доме. Садовники ходили туда-сюда, высаживая молодые кусты и цветы на садовые клумбы. Лорд Роберт руководил ими, но Брэнду и Марион удалось ускользнуть от его внимания.
– Я не знала, что лорд Роберт интересуется садоводством, – удивилась Марион.
Тон Брэнда был сухим.
– Мой дядя питает страсть ко всем видам красивых цветов, так что будьте с ним поосторожнее. – Он взглянул на нее. – Не хотелось бы вызывать его на дуэль.
Поскольку Брэнд улыбался, Марион восприняла это как шутку.
– Я разочарована. Он не пытался флиртовать со мной. Мы говорили только о вас и о погоде.
– Считайте, что вам повезло, потому что если б он заигрывал с вами, Теодора бы вскоре выпустила свои коготки.
– Их брак был устроен родителями?
– Нет. Если верить местному источнику сплетен мисс Каттер, семья Теодоры была против этого брака, но любовь победила. Лорд Роберт, видите ли, имел репутацию донжуана, но обещал исправиться. – Брэнд криво усмехнулся. – Он нарушил свое обещание чуть ли не сразу после свадьбы, а Теодора не из тех, кто дает второй шанс.
Они пошли в сторону огорода, но там была мисс Каттер, порхающая словно бабочка, поэтому Брэнд повернулся и повел Марион к каменной скамье, которая с одной стороны была скрыта зеленой изгородью. Внизу через пастбище, извиваясь, текла река. День был теплый, и пчелы собирали нектар с цветов белой таволги, растущей купами на солнечных краях буйных зарослей.
В этом уютном маленьком раю трудно было поверить, что кто-то приставлял пистолет к ее голове.
Брэнд задумчиво взглянул на Марион:
– Холодно?
– Нет, страшно. Пока вы поправлялись, у меня было много времени на раздумья, но я так и не нашла ответов. Вчера мы с констеблем ходили в коттедж. Ничего не пропало. Только в утренней комнате, где у Фебы хранятся книги и тетрадки, был беспорядок. Шкатулка с семейными письмами вывернута на пол, но, насколько я могу судить, ничего не взято. Бессмыслица какая-то.
– А как вор проник внутрь?
– Взломал окно внизу.
– Что вы сделали с письмами?
– Они в Прайори. Я прочла их все. В них нет абсолютно ничего важного, писем Ханны тоже нет.
Марион ждала объяснений, но Брэнд продолжал сидеть, уставившись в пространство, словно забыл о ее присутствии, и она не вытерпела:
– Вы сказали, что все мне объясните! Я не умею читать мысли. Начинайте. Что вы знаете? И чего не знаю я?
Он пошевелился и вытянул одну руку вдоль спинки.
– Ваша тетя Эдвина – источник всех моих сведений, поэтому я начну с письма, которое она написала мне незадолго до своей смерти.
Короткими предложениями, часто перебиваемый Марион, которая хотела понять суть, Брэнд рассказал ей о задержке с получением письма Эдвины и своих сомнениях. Он передал содержание письма и выказал предположение, что Ханна никогда не покидала Лонгбери, что кто-то убил ее. В конце концов он объяснил, что Эдвина надеялась узнать от Марион, что случилось в ту ночь, когда Ханна исчезла.
Потрясенная Марион откинулась назад. Она никак не могла взять в толк, о чем он говорит.
– Откуда я могу что-то знать?
– Ханна исчезла, когда вы с матерью были здесь, – мягко пояснил он. – В ту ночь вы были на территории Прайори. Кто-то вас видел.
– Кто меня видел?
Он взял ее за руку, пытаясь успокоить.
– Не знаю. Эдвина собиралась все объяснить, когда я приеду к ней в гости. Как жаль, что этот разговор не состоялся. Факт остается фактом: Ханна исчезла двадцать лет назад, не сказав никому ни слова.
– И кто-то сказал Эдвине, будто я видела, что произошло с Ханной?
– Так Эдвина написала в письме. – Он озабоченно взглянул на нее. – Извините, я напугал вас. Я не знал, как преподнести это помягче.
– Дело не в этом. – Марион помолчала, затем медленно продолжила: – Я вспоминаю, когда последний раз видела Ханну. Она обычно любила гулять со своей собакой. Я часто сопровождала ее, но в тот день она не выходила. Я не расстроилась, потому что вечером мы с Клэрис собирались подстерегать привидение.
Она неуверенно взглянула на него.
– Если бы я что-то увидела той ночью, то побежала бы в коттедж за помощью. Да и Клэрис была со мной. Вы спрашивали ее?
– Нет. Эдвина не упоминала Клэрис, только вас. Что же произошло, Марион? Вы помните хоть что-нибудь? В письме Эдвина написала, что они с Ханной поссорились. Вы слышали ссору?
– Да. – Марион ненадолго задумалась. – Они были в комнате Ханны – моя мама, тетя Эдвина и Ханна. Я слышала, как Ханна плакала. Мне кажется, я была наверху, ждала, когда все лягут спать, чтобы выскользнуть из дома и встретиться с Клэрис. Я ненавижу ссоры. Я была удручена, и мне хотелось, чтобы мама с Эдвиной оставили Ханну в покое. Потом Ханна выскочила из дома, и я услышала, как хлопнула дверь.
– Это была именно та ночь, когда вы с Клэрис выслеживали привидение?