Потом он отпустил ее и снова спросил, как она себя чувствует.
– Пятнадцатый раз говорю тебе, Джо: отлично.
17
Если бы боги загробного мира попросили Дугласа Сирка, Лукрецию Борджиа и Теннесси Уильямса создать грандиозную декорацию пришедшего в упадок Американского Юга, то в результате мог бы получиться городок Святой Иоанн Креститель. Стоящий у границы штата Луизиана в болотистой излучине Миссисипи, этот город был длинной лентой дряхлых дощатых лавок и древних полуразвалившихся викторианских домов. Все заросло ползучими растениями от смятых жестяных крыш до шипящих газовых фонарей и покосившихся балконов. У каждого здания был усталый, просевший вид, как у полка выживших из ума конфедератов, собравшихся для последней фотографии.
Когда фары «ниссана» коснулись городской площади, Мэйзи моргнула, будто пробуждаясь ото сна. Посреди травяного газона на цементном пьедестале с отбитыми углами стояла выщербленная бронзовая статуя Роберта И.Ли. Половины головы у генерала недоставало.
– Господи Иисусе! Куда мы попали, черт возьми?
– Это глубинка Юга, – пробормотал Джо, выглядывая из окна.
У него все еще болел зад после схватки на соевом поле. Джо изучал проплывающие мимо крыши с точки зрения наиболее выгодного положения, и в мозгу его все тот же твердый модулированный голос повторял слова устава спецназа: «Наиболее успешной организация засады бывает там, где имеются несколько различных путей отхода». Эти знания были впечатаны в ДНК Джо автоматические реакции профессионального убийцы. Теперь, когда с ним Мэйзи, значение должных контрмер возрастает еще сильнее. Ему придется этих обезьян позади убрать быстро и чисто, а потом выйти из Игры. Но насколько они отстали? Сколько форы Мэйзи удалось выиграть?
То, что с Джо была теперь беременная подруга, вызывало смешанные чувства. С одной стороны, это немилосердно его тормозило. Делало уязвимым. Сбивало концентрацию и наверняка давало шакалам легкую цель. С другой стороны, ее присутствие полностью гальванизировало Джо. Концентрировало. Как сильная доза религии старых времен, Мэйзи давала ему смысл жизни, которого так недоставало ему многие годы.
Она внесла в его жизнь то, за что стоит драться.
– Думаешь, в этом городке на две лошади мы сможем найти бензоколонку?
Мэйзи сгорбилась над рулем, брови нахмурены, глаза обшаривают город-призрак, костяшки пальцев на руле побелели, будто Мэйзи собиралась чистой силой воли выжать остатки бензина из почти сухого бака.
– Не в такое время, – буркнул Джо.
– И что мы будем делать, Джо?
– Погоди минутку. – Джо поднял руку. Он заметил что-то невдалеке, желтый тусклый свет, падавший на побитую мостовую из окна одного из домов. Выжженная на дереве табличка объявляла, что это гостиница «Эванджелин Инн». Над табличкой до самой крыши громоздились узкие балконы. – Подъезжай туда, лапонька. Вон там, рядом с торговым автоматом.
Мэйзи по диагонали свернула на стоянку перед гостиницей и заглушила мотор.
– Погоди минутку, – вдруг сказала она, хватая Джо за рукав раньше, чем он только собрался открыть дверь.
– Что такое?
– Не хотелось бы делать замечания о твоей внешности, – показала она на его оранжевую тюремную робу, – но от такого прикида у всей округи глаза на лоб полезут.
Джо посмотрел на свою окровавленную и пропотевшую робу.
– Точно подмечено. Тогда придется тебе пойти и добыть нам комнату на одну ночь. Заодно попроси, чтобы она была на верхнем этаже.
Мэйзи кивнула, вышла из машины и вошла в гостиницу.
А Джо нашел в отделении для перчаток пачку сигарет и закурил от прикуривателя. Руки его все еще дрожали от боли, а копчик болел так, будто по нему двинули кувалдой. Задняя поверхность бедра зудела там, где чудом после взрыва фургона и схватки на соевом поле еще оставалось несколько швов. Колени горели огнем, и голова кружилась, как у пьяного, но в целом его пока не разорвали на части, и он сохранил способность соображать.
Во всяком случае, пока что.
Он вылез из машины и обошел ее сзади, поглядев вверх на звезды, а потом вниз на главную улицу Святого Иоанна Крестителя. Деревня была тиха кладбищенской тишиной, только цикады трещали и ветерок с реки шуршал в кронах. Было душновато, особенно для конца апреля, и пахло гниющей рыбой и густым, жирным илом поймы. Интересно, сколько времени? Должно быть, за полночь. Набрав полные легкие сигаретного дыма пополам с запахами плодородия, Джо вдруг ощутил, что у него зашевелились волосы. Эту часть Луизианы называли приграничьем, вероятно, потому, что она граничила с раскидистой дельтой Миссисипи. Но приграничье имело для Джо и тайное значение. Это был старый район. Доисторический. Густая черная аллювиальная нефть текла в ее жилах, бурно и дико лезла из нее растительность, и люди здесь были чуточку более сумасшедшими – сумасшедшими от жары и неукротимого плодородия.
Это было место ритуалов.
Джо повернулся к гостинице и оглядел соседние дома. С северной стороны был винный магазин, темный и мрачный, как перегоревшая лампочка. В доме с южной стороны окно было закрашено и залеплено афишами – «Джимми З» и «Зидеко Уандерс», «Тутс Мау-Мау» и «Радиаторы», «Санди Шримп Бойл» и «Хоудаун». Джо решил, что это вроде местного дансинга. Заглянув в окно гостиницы, Джо увидел Мэйзи, стоящую в круге желтого света и подписывающую регистрационный листок. Хозяин смотрел на нее из-за конторки – изможденный маленький тролль в ночной рубашке, весь – тощая шея и кадык. В руке он держал мухобойку, и бакенбарды на его щеках казались желтой плесенью. Когда Мэйзи закончила заполнять листок, хозяин попытался улыбнуться. Получилось что-то вроде маски смерти с желтыми зубами.
Мэйзи вышла наружу, покачивая в руке ключ.
– Боже мой, Джоуи, мы вляпались в какой-то роман Флэннери О'Коннор.
– Он дал нам верхний этаж?
Они кивнула.
– И еще старик сказал, что мы можем припарковать машину на заднем дворе за деревьями.
– Нет.
Мэйзи сузила глаза:
– А ты не думаешь, что оставить тут машину – как дать объявление в газету, что мы здесь?
Джо объяснил ей, что это именно то, чего он хочет, и повел ее по дорожке к шатким сосновым ступеням рядом с автоматом «кока-колы».
Номер 300 был кошмаром из сучковатых сосновых досок – единственная комната с засиженными мухами окнами и жалким клочком ковра цвета старой горчицы. Джо втащил в дверь ковровые сумки Мэйзи, поставил их на проваленную двуспальную кровать у окна. Мэйзи вошла вслед за ним, и так они оба стояли, чувствуя сырный запах плесени и гнили. Стены были украшены лакированными расписными досками с изображением колесных пароходов и босоногих мальчишек, удящих рыбу. В ванной были только ржавая раковина и разбитый унитаз в углу. Кто-то сделал жалкую попытку оживить этот номер, поставив на пожелтевшую салфетку посреди стола старый радиоприемник, да еще рядом с ним в щербатой белой вазе стояла пластмассовая роза.
– Тут тебе не «Уолдорф-Астория», – сказала Мэйзи, уперев руки в бока и осматривая этот склад дешевой старины.
– Ничего, сойдет, – отозвался Джо и стал осторожно расстегивать тюремные штаны.
– Господи, Джоуи, ты вывозился, как свинья!
– Спасибо на добром слове, – буркнул он в ответ, уже раздевшись до трусов и осматривая раны, избитое тело и изодранные плечи.
Мэйзи вытащила аптечку и обработала наиболее серьезные повреждения. Швы на бедре воспалились, текли гноем, и к ним было больно прикоснуться. Джо согнул левую руку, на которую пришелся основной удар при взрыве фургона. Локоть распух и ныл тупой болью. Чтобы заглушить ее, Мэйзи скормила Джо пару таблеток «дарвосета-Н». Уже откладывая аптечку в сторону, она заметила узелок над его левой грудной мышцей.
– Это что за черт? – спросила она, показывая пальцем на небольшое утолщение.
– Понятия не имею. Наверное, осколок пули.
Джо тоже посмотрел вниз. Узелок больше не болел, но был на ощупь тверд, как горошина.
Мэйзи протянула руку и коснулась утолщения; в глазах ее было любопытство.
– Не помню этой штуки. Ранение получено недавно?
– Много лет назад, – ответил Джо. – Эта чертова штука иногда дает о себе знать.
Мэйзи медленно покачала головой.
– Ничего себе способ зарабатывать на жизнь.
Джо снова ощущал ее запах – земной запах перечной мяты, заглушающий запах испарины. Он прикоснулся к ее волосам, и в паху у него завибрировало. Джо снял с нее жакет и провел ладонями вниз по плечам, по груди, к животу. Он ощущал у нее внутри новую жизнь. Мускусный жар, безошибочный признак беременной женщины. Джо обнял ее, и вдруг они отчаянно вцепились друг в друга.
– Не могу поверить, что втянул тебя в эту историю, – прошептал Джо.
– Я уже говорила тебе, Джоуи: я с тобой при любой погоде.
– Это не твой мир. – Джо поцеловал ее в бровь. – Ребенок. Я напуган до смерти. Случись что – мне этого не пережить.
– Прекрати, Джоуи.
– Ты не должна быть в этом замешана. Это дела жестокие, и дальше будет только хуже.
– Справлюсь.
Джо смотрел на нее минуту, потом повернулся и заходил по комнате.
– Ты справишься? Ты действительно так думаешь? Ты думаешь, что сможешь с этим справиться?
– Хватит, Джоуи.
Она смотрела на него, и глаза ее сузились.
– Лапонька, я признателен тебе за то, что ты спасла мою шкуру в этой заварухе, но я не думаю, что ты хоть чуть-чуть представляешь себе, с чем мы имеем дело. – У Джо опять засверлило в животе, огонь поднимался к сердцу. С каждым уходящим мгновением ему было все яснее, какой опасности он подвергал Мэйзи. Удерживал ее в смертельном капкане. – Эти парни. Они такие, что хуже не придумаешь. Ты меня послушай. Тебе надо отсюда убираться. В твоем состоянии – это просто безумие.
Взгляд Мэйзи прожег его насквозь.
– В моем состоянии? – Она вздохнула, подошла к кровати, сердито подхватила одну из сумок и рывком расстегнула молнию. – Знаешь... почему бы тебе не заткнуться и не надеть это, пока ты меня не вывел из себя окончательно?