Куртуазная любовь, по сути прелюбодеяние, никогда не предполагала последующего брака; она приносила экстаз, а не наследников. В конечном счете именно поэтому игра должна была бы закончиться: она не могла дать Генриху всего, что он желал. И снова, мы не знаем точно, когда интерес короля к Анне изменил свой фокус; когда впервые появилась мысль о браке, но в течение 1526 года дела приняли серьезный поворот.
К декабрю того года Екатерину Арагонскую изолировали при дворе. Когда прибыл новый посол Карла V Иниго де Мендоса, ему не удалось увидеть Екатерину. В конце концов она дала ему знать, что обо всех встречах следует договариваться через Вулси, говорить в его присутствии и соблюдать предельную осмотрительность. Весной после первой встречи Мендосы с Екатериной он пришел к выводу, что поиски других возможностей лишь «дополнительно повредят репутации» испанской королевы.
Судя по всему, именно на Новый, 1527 год Анна Болейн послала Генриху VIII подарок, который он с радостью принял. «Изящные стихи», которые прилагались к подарку («слишком скромное смирение», по мнению жаждущего любви короля) давно утеряны, но суть послания все равно очевидна. Подарок, ювелирное изделие, некогда украшенное бриллиантом, представляет собой корабль, на котором дама плывет по бурному морю. Бриллиант олицетворяет сердце; твердое, но преданное, как трактуется в мифах куртуазной любви, а дама, конечно, сама Анна, даритель. Подразумевалось ли, что Генрих станет ее спасителем от жизненных бурь? Даже если имелась в виду другая женщина, законная жена короля, будет ли она отпущена плыть по воле волн?
В какой-то момент Анна, похоже, удалилась в Хивер. В одном из писем к ней Генрих сетует, что она «не хочет приехать ко двору ни с миледи, вашей матерью, ни другим способом, если он есть». Возможно, такова была тактика, стратегическое отступление со стороны Анны, поскольку Генрих уязвленно пишет, что его изумляет решение Анны, потому что он не чувствует за собой никакой вины. (Это заявление, вероятно, сложнее, чем кажется на первый взгляд: в куртуазной манере грешный влюбленный разделяет добродетель возлюбленной.) Именно незадолго до Пасхи 1527 года король сообщил Вулси, что испытывает серьезные «угрызения совести» по поводу своего брака.
Тем не менее принцессу Марию вернули из Ладлоу, чтобы представить в качестве подходящей невесты для одного из сыновей короля Франциска. (Такой брак был еще менее желательным, как говорили, вследствие того факта, что мать французского короля «ужасная женщина».) Удивительно, но Анна Болейн участвовала в приеме представителей Франции, танцевала с королем, пока французский посол танцевал с Марией. Если этот шаг оскорблял чувства Екатерины Арагонской к Испании, то он также показывал, что Мария по-прежнему публично признается принцессой Англии. Однако в конце апреля состоялось подписание Вестминстерского договора, обозначившего союз Англии и Франции против племянника Екатерины.
В мае 1527 года Вулси (разумеется, по согласованию с королем) вызвал Генриха VIII в церковный суд, чтобы обсудить дела, влияющие на «спокойствие совести». Суд проходил в условиях строгой секретности в резиденции Вулси, но Екатерина все-таки имела о нем некоторые сведения. «Испанские дамы прекрасно шпионят», как однажды заметил Фрэнсис Брайан, родственник Анны Болейн. Уже на следующий день после первого заседания устроенного Вулси суда посол Карла V де Мендоса смог доложить об этом деле, добавив, что «хотя королева Екатерина сама не рискнула и не рискует говорить со мной по этому вопросу, все ее надежды, после Господа Бога, опираются на ваше Имперское величество». Королева поддерживала связь с де Мендосой через третью сторону, «которая делала вид, что не имеет к королеве никакого отношения, хотя я думаю, что человек приходил с ее дозволения».
Наметились два разных направления при обсуждении законности изначального брачного договора короля: богословское истолкование Библии и обоснованность разрешения, данного Генриху в начале века на брак с Екатериной. Это разрешение было так обставлено родителями невесты, Фердинандом и Изабеллой, вместе с Генрихом VII, что осталось несколько непоследовательностей.
В Левите Священное Писание гласит: «Если кто возьмет жену брата своего: это гнусно; он открыл брата своего, бездетны будут они», что означает, как легко убедили Генриха, что не будет наследника мужского пола. Хотя во Второзаконии, напротив, утверждается, что мужчина обязан жениться на вдове покойного брата («и восстановить имя брата своего»), подавляющая часть дискуссии сосредоточилась на вопросе, до какой степени Екатерина действительно была женой брата Генриха; на том, консумировали ли она и Артур брачные отношения. Однако в любом случае маловероятно, что Екатерина была в восторге от предложения считать их брак кровосмесительным и поэтому проклятым. Незадолго до того, в 1525 году, ее племянница Екатерина вышла замуж за короля Португалии Жуана – чей отец Мануэль вступал в брак с одной из сестер Екатерины и двумя ее тетями.
Однако Генрих и Вулси, должно быть, действительно рассчитывали добиться от папы официального разрешения прекратить неудобный брак. Немного раньше, весной 1527 года, папа Климент в конце концов предоставил аннулирование брака Маргарите Тюдор, а муж ее сестры Марии, Чарльз Брэндон, получил даже два. Последовавшие события тем не менее застали их врасплох, причем самым драматичным образом. Судебную процедуру неожиданно прервали известия о том, что происходит в самой горячей точке Европы, в Италии.
Оказалось, что в результате войн Карла V в Италии Пиренейский полуостров наводнили не только испанские войска, но и неоплаченные немецкие наемники императора, а также рекруты французского изменника де Бурбона. Двигаясь на юг в Папское государство, 6 мая изголодавшиеся взбешенные солдаты ворвались в сам Рим и, заставив папу спасаться бегством, совершали, по словам собственного испанского дипломата, «беспримерные злодеяния». Резня бушевала более десяти дней; предполагается, что погибло около 20 000 людей; 8000 только за один первый день. Насиловали монахинь, разграбили собор Святого Петра, а тела погибших кучами лежали на улицах.
Екатерина Арагонская была пророчески точна, говоря, что «все надежды» связаны с племянником Карлом V. После разграбления Рима император держал судьбу папы в своих руках. Как можно было ожидать, что папа римский решит дело не в пользу Екатерины, тети императора Священной Римской империи?
Вынужденный действовать по собственной инициативе Генрих VIII 22 июня в итоге встретился лицом к лицу с Екатериной и сказал ей, что хочет официального развода. Сначала Екатерина бросилась в слезы, а затем стала решительно отрицать, что ее брак с Артуром был завершен. Этот аспект (скорее физический, чем правовой) останется краеугольным камнем ее защиты. Если история Анны Болейн стала теперь открыто политической, то тело Екатерины превратилось в поле сражения. Вулси послал распоряжения, чтобы его представители доложили папе о том, что «несмотря на все лекарства, у королевы серьезные проблемы со здоровьем, по этой причине, а также по другим король больше никогда не будет жить с ней как с женой».
Летом 1527 года Генрих VIII и Анна Болейн договорились пожениться, что ясно по условиям, на которых в сентябре запросили у папы разрешения на развод. Генрих просил разрешения, чтобы «жениться на женщине, с сестрой которой он уже имел половые сношения» (по-видимому, сестра Анны Мария) и «с которой сам вступал в физическую близость». Вторая оговорка ставит вопрос, действительно ли Анна охраняла свою девственность так неукоснительно, как обычно предполагают, или на первом этапе она с Генрихом консумировала отношения и отказалась от близости, только когда встал вопрос о браке и законнорожденности детей, которых она может понести.
В сентябре, когда Вулси возвратился из деловой поездки за границу, Анна фактически вызвала его на встречу с королем – это был знак того, как центр власти смещается. В октябре Генрих обратился за мнением по поводу того самого фрагмента в Левите к Томасу Мору, который быстро возвышался как политик и руководитель, вызывая уважение своими моральными принципами и острым умом в области юриспруденции. В ноябре король пригласил нескольких ученых в Хэмптон-Корт.
Вулси настаивал, чтобы папа помог Генриху, и Климента склонили выпустить несколько необычный документ: разрешение Генриху жениться на Анне, если его брак с Екатериной закончится, без указания того, каким образом можно достичь этой цели. В феврале 1528 года в Рим отправили новых послов. Они получили указание по пути заехать к Анне, которая удалилась в Хивер.
За последние два года произошли большие изменения в положении Екатерины Арагонской и Анны Болейн. К Анне теперь относились как к будущей невесте короля. Однако существовала одна опасность.
Новые правила шахматной игры предусматривали, что простая пешка, дошедшая до последней линии противника, сама может стать королевой и получить все возможности, которые дает этот статус. Однако полвека назад в каталонской поэме Scachs d’Amor («Шахматы любви») была сделана существенная оговорка. Пешку нельзя «сделать королевой», пока не взята сама королева: не может быть двух белых или двух черных королев одновременно[44].
В Англии началась новая стадия этой истории. Однако в последние годы 1520-х наступил поворотный момент для всех. Некоторые актеры сойдут со сцены, пока другие, стоя в кулисах, ожидали начала следующего акта пьесы.
В Шотландии две попытки вызволить юного Якова V из рук его отчима в 1526 году провалились, но в июне 1528 года Яков бежал. Красочные рассказы превратили его побег в легенду: мальчик-король поит своих охранников допьяна, одевается в одежду конюха и скачет в Стерлинг, где ждет его мать и готовится поднять разводной мост, когда он окажется в замке. Ангусу и его отрядам запрещают приближаться к королевской персоне, и в 16 лет Яков начнет реально править.